Воспоминания вернулись. Каждый странный огонек, в котором она вырезала прошлое при помощи ножа. Вгрызалась в плоть, ломала кости, вырывала внутренности. Заворачивала в газеты. Заносила в каталог. Отдавала за бесценок на сайте. И вот – вернулись к ней же. Какая ирония!
Оксана опустилась на кровать и взяла один из свертков. Положила на колени и долго рассматривала. Потом взяла телефон и набрала единственный номер, который был в нем сохранен.
13
Она вышла из Общаги, снова вызвала такси и вернулась к дому, где жил человек из прошлого. Лужа во дворе залила весь асфальт. Оксана промочила ноги, но не обратила внимания. Окна на пять этажей вверх были темны.
Поднялась на второй этаж, подсветила себе телефоном, пока открывала дверь, и зашла в квартиру. Постояла несколько минут, привыкая к темноте.
Сразу за кухней была первая комната. Она заглянула в нее, обнаружила кровать у окна, подошла.
Мужчина спал на боку, отвернувшись к батарее. Он похрапывал. Хотелось стукнуть его в бок, чтобы затих. Несколько секунд Оксана разглядывала его лицо, такое странное без очков, незнакомое и чужое. Впрочем, в новой жизни оно всегда было таким.
Она вынула из сумочки нож, покрытый старыми засохшими пятнами крови, одной рукой зажала мужчине рот и несколько раз воткнула нож в обнаженное горло. Она мимолетно вспомнила вкус его поцелуя. Мужчина задергался и попытался встать. Пришлось навалиться всем телом и ударить еще несколько раз. Кровь брызгала сквозь пальцы.
Это был не сон. Но только так можно справиться с прошлым.
Он хрипел что-то, выплевывая темные сгустки. Потом улыбнулся и пробормотал внятно:
– А ведь оно того стоило…
14
Оксана умылась в ванной, разглядывая себя в зеркале. Свитер придется выбрасывать. Проверила на свету нож. Как это по-литературному – оставить кровь высыхать на лезвии.
Потом прошла на кухню и аккуратно свернула вязаный коврик. Штучная работа, пригодится. В конце концов, у нее тоже широкий подоконник.
На телефон пришло сообщение. Утилизаторы написали коротко: «Комната очищена».
Она вышла из дома, закурила на ходу и так и шла пешком под моросящим дождем, по узким улицам Питера, от фонаря к фонарю, мимо молчаливых старинных домов.
Завтра с утра она проснется в зоне комфорта и останется в ней навсегда. Меняются только слабые люди, которые не знают, чего хотят от жизни. А она знала. Всегда знала.
Когда-нибудь, через много лет, быть может, дождь сотрет ее, словно ластиком, превратив в еще одного человека, который остался в этом городе навсегда. Но хочется верить, что до этого момента Оксана будет счастлива. Постоянно.
Валерий ЛисицкийТворческая натура
Если бы не тяжелый приступ осенней меланхолии, навалившийся на Василису Кисунину посреди ночи, она бы, наверное, никогда не затеяла эту игру. Но черная хандра, которой она научилась в России, пришла незваной, легла на плечи и выдула из черепной коробки обычную лисью жизнерадостность.
Она пыталась развлечься, конечно же. Сперва размахивала зонтом-тростью над головой, воображая себя самураем, и кричала на японском о непобедимой силе духа, но добилась только того, что соседи снизу принялись колотить чем-то в потолок и орать нечеловеческими голосами. И это в месте, где она жила, – то есть там, где пространство вообще имеет мало значения, а законы физики пасуют перед желаниями жильцов! Помрачнев еще больше, Василиса побродила по коридорам, неистово распушая девять белоснежных хвостов, торчащих над потертыми красными шортами, но без зрителей быстро утомилась от этого занятия. Она спустилась даже на первый этаж и некоторое время поигралась с вараном, заставляя его видеть бегущих по стене ящерок и насекомых.
– Не мучайте животное, – в конце концов не выдержала привратница Кира, долго пытавшаяся не реагировать на выкрутасы беспокойного жильца.
Перед девушкой-лисой вахтерша почему-то всегда представала в образе карикатурной злой училки: волосы в пучок, строгий, но совершенно безвкусный костюм, очки в тяжелой оправе.
– Но мне скучно! – ответила Василиса без плаксивости, но достаточно жалобно. – У меня русская тоска!
Кира вздохнула:
– Ты родилась, когда Курилы еще были японскими. Это по хвостам видно.
– Я ассимилировалась, – буркнула лиса в ответ. – А хвосты считать – неприлично!
Не удержавшись, она шевельнула одним из девяти хвостов, сотворив из воздуха странного паучка, побежавшего по лестнице. Варан подозрительно покосился на непривычного вида добычу, но все же рванулся следом, неловко переставляя короткие лапы.
– Так! – Пучок у Киры на голове стал туже, голос выше, а линзы очков толще. – Чтобы ты знала, мы оставляем за собой право выселять жильцов. Оставь варана в покое и иди займись чем-нибудь, что соответствует количеству твоих хвостов! Хайку сочиняй, на самисэне играй…
Играть на самисэне, хотя он у нее и был, Василиса не стала. И за сочинение хайку не села. Лисье сердце требовало игры. Натура требовала творчества. Но и для того и для другого нужны были сюжеты.
– Меня разнежила праздная жизнь!.. – сообщила Василиса темной комнате, подсвеченной лишь сиянием монитора. Комната не ответила. Соседи тоже промолчали – на этот раз магия здания сработала как надо.
По-хорошему, ей следовало бы выйти из Общаги да шмыгнуть в темную подворотню. Неслышной тенью мчаться путями, известными лишь бродячим котам да бризу, выискивать кого-то особенного, кто привлечет к себе внимание. Кого-то, кто станет игрушкой в лапах девятихвостого демона… Ну или хотя бы запустить текстовый редактор и начать составлять слова в предложения.
Но вместо этого Василиса лишь уселась поглубже в кресле, подобрала под себя ноги и стала бездумно листать сайты. Проверила несколько лотов, за которые торговалась на книжных интернет-аукционах, пробежала взглядом заголовки новостей… Раннее утро она встретила в соцсети. Список виртуальных знакомых, в отличие от реальных, у лисицы был обширен. Люди самых разных возрастов и профессий, интересующиеся самыми разными вещами. Чуралась Кисунина только доморощенных экспертов в области геополитики да любителей участвовать в розыгрышах, остальных же без счета добавляла в друзья, коллекционируя суррогаты человеческих судеб. Тонкий палец с коротко подстриженным ногтем скользил вверх и вниз по колесику мышки. Свадьбы, похороны, юбилеи, хвастовство, хвастовство, хвастовство, репост красивого пейзажа… Со все возрастающей тоской она листала ниже и ниже, пока наконец не замерла, вперив взгляд в экран. Девять белоснежных хвостов задрожали.
– Так-та-а-ак… – протянула лисица.
Кто-то из бесчисленных знакомых выложил в сеть фотографию: селфи на фоне «Сапсана», стоящего на Ленинградском вокзале. Она глянула чуть вверх – Роман Рогожин. Кто это? Кажется, с ним она несколько раз болтала о литературе и букинистике, приводя его в щенячий восторг огромными познаниями в этой области. Перейдя в профиль парня, девушка-лиса посмотрела на другое фото: Роман держит в руках весьма потрепанного вида книгу. Для человека случайного – просто хлам. Для библиофила – невероятно редкое и ценное издание, которое даже просто вот так побаюкать, не через латексные перчатки, уже было за счастье. А Рома, судя по гордой улыбке, заполучил раритет в коллекцию. Василиса мимолетно позавидовала его добыче, но тут же и порадовалась за него. Увлеченные люди всегда были ей симпатичны.
Но вот с вокзальным селфи что-то было не так. Даже не с самой фотографией, а как бы это сказать…
Лиса кликнула по снимку, увеличивая его, наклонилась ближе к экрану. Шумно втянула носом воздух, словно хотела ощутить запах гудрона, раскаленного металла и сигаретного дыма, витающий на вокзалах. Нахмурилась. Затем вдохнула еще раз, прикрыв глаза, чтобы лучше различать запахи… и громко чихнула.
– Блин… – Она потерла ладонью нос.
Шестое чувство подсказывало ей, что с этим молодым человеком что-то было явно не в порядке. Какая-то тень, неуловимая для человеческого глаза, лежала на нем.
– Интересненько… – прошептала лисица, выпрямляясь в кресле. Сонливость и хандру как ветром сдуло.
Пальцы быстро забегали по клавиатуре. Насвистывая под нос несложный мотив, которым китайские дети издревле отгоняют злых духов, Кисунина быстро прошерстила сайт РЖД, сравнила время, в которое Рогожин загрузил фото, с расписанием «Сапсанов». По всему выходило, что в пути он пробудет еще не меньше двух часов. Вполне достаточно.
Лисица приподняла правую руку, изобразив рогатый жест «козу». Потом она медленно, словно боясь, что между пальцами проскочит искра, выпрямила и свела вместе большой, средний и безымянный. Искра не проскочила, но густая шерсть на хвостах встала дыбом.
– Кйон!.. – шепнула Василиса и «поцеловала» сложенной из пальцев мордочкой животного фотографию Романа.
Это, вопреки расхожему мнению, не имело ничего общего ни с полетом, ни с плаванием. Ни, коли уж на то пошло, с выходом в астрал или чем-то подобным. Про себя Кисунина звала странное междумирье, в котором оказалась, эфиром. Эфиром, открытым алхимиками и отвергаемым учеными, но последними же наполненным электрическими разрядами и радиоволнами. Пребывание в нем скорее походило на резкое падение в полынью. Нужно быстро двигаться и быстро соображать, а также иметь недюжинный опыт, чтобы делать что-то осмысленное.
Перед взглядом Василисы мелькнули яркие точки – люди. Среди них она безошибочно узнала Романа. Попыталась разглядеть то, что насторожило ее на фото, но не смогла. Нужно было больше времени. Нужно было сделать все в спокойной обстановке… она инстинктивно, как утопающий за брошенную веревку, схватилась за ближайшую к своей цели точку за миг до того, как эфир отверг осознанное существование, чуждое его природе.
Василиса всхрапнула, сделав резкий вдох, толком не закончив выдох, и брыкнула ногами, словно спасаясь от приснившегося падения. Зрение пришло через секунду, и она увидела Романа во плоти, прямо напротив. Буквально через крохотный столик, установленный между кресел поезда.