Ведьма уже стояла чуть в отдалении, глядя на девушку прищуренными глазками. В ее взгляде еще не было страха – только тупое непонимание и шок от быстрой метаморфозы. Она снова водила перед собой ладонью, как мим, ощупывающий невидимую преграду.
– Ты кто?.. – спросила она уже без прежней угрозы в голосе. – Кто ты?..
– А вот это… – Лисица хохотнула. – Очень правильный вопрос!
Она начала с малого. Стащила с головы шапку, оставив на месте уши. Толстуха отпрянула назад и скривила лицо, но не успела ничего сказать. Лиса позволила хвостам распахнуться огромным опахалом, не обращая внимания на то, как они задрали юбку.
– Кто я?! – рыкнула Кисунина, и глаза ее вспыхнули тусклым желтым светом.
Ведьма и ее компаньонка быстро переглянулись. Роли уже поменялись, да только они этого еще не поняли.
– Я – хули-цзин, великая соблазнительница!
София заворчала что-то возмущенно, но быстро умолкла под испепеляющим взглядом демоницы. Ведьма, начавшая смутно догадываться, что столкнулась с чем-то превышающим ее понимание, попыталась отступить обратно в кусты, но ноги ее больше не слушались. Поле боя стало полем игровым – и толстуха была не тем, кто двигает по нему фигуры.
– Я – кумихо, первородное Зло!
Кисунина развела руки в стороны, и на ее ладонях забилось голубоватое пламя. Бледные отсветы призрачного огня упали девушке-лисе на лицо, превращая его в белую маску зверя с черно-синими узорами.
Старуха решилась на последний отчаянный шаг. Бормоча заклинание, она поводила по своей груди ладонью, собирая с одежды черную жижу, и попыталась кинуть слизью в Василису, но не смогла – маслянисто блестящий комок намертво прилип к коже. Ведьма завыла.
– Я – кицунэ, посланница Инари-сама!
По хвостам пробежали искры. Пространство вокруг исказилось. Разом лопнули все фонари, погружая парк в непроглядную тьму. Взвыл иерихонской трубой ветер, обрушился ледяными плетьми на ведьму и Софию. Деревья пустились в пляс. На шершавых стволах проступили суровые лики, неодобрительно глядящие на колдунью.
– Я – Тевмесская лисица, разорительница Фив!
Василиса свела ладони вместе. Голубые огни столкнулись, рассыпав снопы искр. Длинные языки пламени рванулись в разные стороны, чтобы спрятаться между деревьями и превратиться в бледно сияющие блуждающие огни. Безлюдный парк окончательно превратился в место, не принадлежащее человеческому миру.
– Я грызла кости на глазах у Суибна Безумного!
Кисунина преодолела расстояние, отделявшее ее от старухи, кажется, одним неимоверно быстрым шагом – глаз не смог бы уследить за ее движениями. Ведьма, совсем недавно воплощавшая собой грозную, опасную и древнюю силу, стала вдруг маленькой и жалкой. Комок старых дурнопахнущих тряпок, а не человек. Но Василису было не провести. Демоница наклонилась, чтобы ее глаза оказались аккурат напротив глаз ведьмы, и произнесла уже совсем другим голосом, тихо и почти интимно:
– Я – Лиса Патрикеевна!
Сложенные мордочкой пальцы коснулись старухиного лба легко, будто поцеловали. Единственная крохотная искорка проскочила между ними и кожей бабки – и взвилось бешено ревущее пламя, превращая колдунью в живой факел. Дрянь, в которую ведьма завернулась, словно в кокон, сгорала. Огонь пылал и у нее внутри, красные языки вырывались изо рта, ноздрей и глаз. Горело само ее естество – и этого, в отличие от пылающей одежды, не могла различить голосящая рядом София.
Вскоре все стихло. Опало пламя, оставляя после себя лишь слабый запах озона, дыма и гнили. Спрятались под легкую ткань белоснежные хвосты Василисы. Прекратили потустороннюю пляску между деревьями блуждающие огни, да и сами деревья стали обычными, готовящимися к долгой зимней спячке растениями.
Лишившаяся наросшей за годы брони ведьма лежала на боку, скорчившись и обхватив руками плечи. Совершенно не опасная. Не грозная. Не несущая в себе древней злой мудрости. Просто старуха, беспомощная и хрупкая, как и любое человеческое существо. София подскочила к ней, упала на колени, запоздало прикрыла своим телом.
– Не убивай! – взвыла она. – Пощади! Чудовище!
Покачав головой, Василиса подняла с земли шапку, нацепила на голову. Куртку, так и валявшуюся на газоне, только брезгливо пошевелила носком ботинка.
– Я еще и чудовище… – вздохнула лисица и бросила самую страшную угрозу: – А в рассказ я вас не включу!
Василиса пошла, неторопливо ступая, к выходу из парка. Фонари у нее за спиной горели ровно и ярко, заставляя радостно искриться первые в этом году ранние снежинки.
Рома заявился уже после рассвета. Василиса сидела, сосредоточенно стуча пальцами по клавиатуре, но при его появлении подняла голову и выглянула в окно. Парень стоял возле такси, то заглядывая в небольшую книгу, хорошо знакомую лисе, то спрашивая о чем-то водителя. Таксист, пожилой мужчина южных кровей, сперва отвечал, недоуменно глядя на пассажира, потом нетерпеливо махнул рукой и уехал.
Парень, для которого последние сутки выдались не самыми простыми в жизни, остался наедине со странным пустырем, который пустырем вовсе не являлся, и книгой. Еще раз бросив взгляд на невысокое здание перед собой, он снова прочел статью. Потом покачал головой. Василиса уже подумала было, что он не примет правила игры, но парень нашел в себе силы пойти навстречу собственному страху. Точнее, повернуться к нему спиной. По-честному, без подглядывания.
Шаг, другой, третий… Кисунина, заранее попросившая Киру пропустить парня, если он возникнет на пороге, вернулась к тексту. Несколько минут спустя грохнул лифт. Через приоткрытую дверь до лисы донесся, заставив ее улыбнуться, голос привратницы:
– Учтите, я вас пропустила только потому, что понимаю, в каком вы положении! И еще не забывайте, молодой человек, что безопасность жильцов – наш первоочередной интерес. Так что не глупите. Я знаю, – добавила она тише, – что Василиса, она… но вы все равно не глупите!
Лифт громыхнул еще раз. Легонько скрипнув, отворилась дверь.
Василису парень узнал сразу. Ему не требовалось долго смотреть на нее, чтобы понять – это она. Сидит, по-турецки подобрав под себя ноги, перед ноутбуком. В комнате уютный девчоночий бардак, на ней вполне подходящий к бардаку наряд: растянутая футболка и красные шорты, вылинявшие до розового цвета. Сидит, стуча пальцами по клавишам. Помахивает хвостом. Хвостами. Девятью белыми лисьими хвостами, торчащими из-под футболки. Белыми, но с красными кончиками, хотя должно быть наоборот.
Ромкины колени подогнулись, и он едва не упал на пушистый ковер, устилающий пол. Удержался только потому, что успел схватиться за дверной косяк, уронив при этом «Химер». Томик упал на пол с глухим стуком, раскрылся на заметке про Дом с чудовищами, превратившийся в Общагу.
– Осторожнее с книгой, – не отрываясь от клавиатуры, произнесла демоница. – Это, между прочим, раритет.
– Угу…
Ромка тряхнул головой, возвращая себе подобие ясности мысли. Девчонка с лисьими хвостами. Такие дела. С трудом перебирая непослушными ногами, он подошел к столу, держась как можно дальше от хвостов, странным пучком торчащих позади дешевого компьютерного кресла. Пробежался взглядом по строчкам на экране.
– Ухватил за горло? Изо всех сил сжал? – выдавил он из себя. – Ты что пишешь-то? Никто тебя за горло не хватает!
– Ну это так, для красного словца… – Кисунина захлопнула крышку ноутбука и повернулась к Ромке лицом, крутанувшись на кресле: – И вообще, хоть бы извинился! Спер у меня дорогущую книгу, а еще меня заставили за тебя в кафе платить!
Она легко вскочила на ноги, в два шага пересекла комнату и плюхнулась на кровать, сбросив на пол скомканную одежду.
– Я извинился? Книгу у тебя спер?
Рома хотел было присесть в освободившееся кресло, но его взгляд упал на длинный белый волос, прилипший к обивке, и он остался стоять. А лисица продолжала болтать как ни в чем не бывало:
– А у кого еще-то? Я, между прочим, натура творческая и интеллигентная, пишу рассказы, люблю литературу! Про тебя вот тоже кое-что уже набросала…
Она говорила и говорила, говорила и говорила… А Рома, не отрываясь, смотрел на полку над столом. Обычная книжная полка человека, интересующегося всем сразу и ничем в частности. «Темные аллеи» Бунина и «Тени над Иннсмутом» Лавкрафта на языке оригинала сразу же бросились ему в глаза. А еще был целый калейдоскоп самых разных изданий: от сопливых любовных романов до внушительно выглядящих фолиантов в кожаных переплетах. Детективы, фантастика, мистика… И тут же – алхимия, средневековые трактаты, религиозная литература.
– Не понял! – повысив голос, прервал словесный поток Василисы парень. – Не понял. Чего это ты набросала?
– Ну, я же говорю. Про тебя рассказ. Набросала. Сперва было про любовь, но вышло как-то… скучновато. Да и топиться ты не захотел. Потом Лавкрафта у тебя в руках заметила и подумала: вот оно! Ну и…
– А мужик? Мужик страшный? Это что, ты была?!
Лиса посмотрела на Рому удивленно. Даже на ее хвостах шерсть встала дыбом.
– Ты головой не бился, пока ночью бегал? Я же сказала, книгу у меня отобрал. Значит, кто перед тобой был?
Ромка, окончательно потерявший связь с реальностью, положил руки на голову, будто хотел удержать ее на месте. Он попытался сделать шаг в сторону кровати, неосознанно намереваясь схватить Василису за глотку, как она сама и описала, но его качнуло, и он рухнул-таки в кресло.
– То есть… как?! Вот это что я чуть не утопился вчера? Это ты устроила? Ты придумала?
– Ну… – Лиса смутилась, хвосты качнулись. – На самом деле нет. Начала это не совсем я. Да и потом, по-настоящему сочинять я ничего не умею – только смотреть и описывать. Наводить морок, наблюдать, додумывать…
– Морок?
– Ну, иллюзию! Вот, к примеру…
– Погоди! Погоди… Меня там эти твари по дворам гоняли… Я в подвале спал… Да мне чуть ребра не сломали в конце концов! А в подвале знаешь как холодно было?! Снег шел ночью, если ты не в курсе!