► Ввиду скорого наступления Квецинский просил дать генералу Дернову право проверить все дороги Западного фронта.
► Братиано ожидает с нетерпением приезда в Бухарест Татаринова; командирование Румынией к нам ее доверенного лица откладывается до приезда туда нового военного агента, чтобы сначала они могли столковаться между собой, а потому генерал-квартирмейстер просил Леонтьева не задержать выезд Татаринова из Петрограда; из Ставки он выедет 19 февраля.
► Перевозимые в Дайрен для следования во Францию управление и 1-й полк отдельной бригады следуют тремя эшелонами и отправляются из Москвы 21 и 22 января, а прибывают в Куаньченцзы 13 и 14 февраля.
► Военный агент Потоцкий доносит 17 января: «В германских палатах прений по вопросу о мире в связи с трудным экономическим положением еще не было. В бюджетной комиссии установлено, что собственного хлеба до урожая не хватит на три месяца; за отсутствием корма для скота к лету должно исчезнуть мясо. Прения в закрытом заседании комиссии будут на будущей неделе, то есть теперь, с 31 января по 5 февраля нового стиля».
► Пустовойтенко сегодня первый раз поехал в Петроград (до пятницы).
► Петроградская обсерватория всегда сообщает о погоде следующего дня на фронты и в Ставку.
► В связи с желанием интендантства предоставить Всероссийскому земскому союзу исключительное право на поставку для армии полушубков и перчаток, в помещении московского главного комитета союза состоялось совещание, на котором присутствовали представители интендантства и тех земских управ, которые ранее принимали участие в выполнении крупных заказов интендантства.
Между прочим, было единогласно решено послать Шуваеву следующую телеграмму:
«Представители губернских земств, собравшиеся в Москве для обсуждения вопросов, связанных с выполнением земским союзом нового огромного заказа главного интендантства, поручили мне приветствовать ваше превосходительство как энергичного, неутомимого руководителя интендантского ведомства, искренно и целиком преданного служению армии и родине, сумевшего, путем широкого привлечения всех общественных живых сил страны к делу снабжения нашей несравненной армии, обеспечить ее всем необходимым. Объединенные в земский союз, земства приложат все свои силы к выполнению возлагаемой на них ответственной задачи».
Шуваев ответил Г.Е. Львову:
«Приношу сердечную благодарность как представителям губернских земств, собравшимся в Москве, так и вам, глубокоуважаемый князь Георгий Евгеньевич, за оказанные мне честь и внимание. Прошу не отказать впредь в том же искреннем, дружном и дорогом сотрудничестве, которое принесло уже благие плоды нашей родной, неоцененной армии и доставило радость и утешение нашему возлюбленному государю».
19-е, вторник
Телеграмма начальника штаба начальнику Главного артиллерийского управления Маниковскому: «В течение декабря не выпущено из ремонта ни одного тяжелого орудия; при условии полного расстройства нашей полевой тяжелой артиллерии создается опасное положение, – до двух третей 42-линейных неисправно. Как же атаковать противника?»
► Воейков что-то устраивает с участием генерала Борисова, который теперь и к нему стал повнимательнее. Вот какую телеграмму первый прислал ему сегодня: «Очень благодарю за согласие, отдал все в печать, надеюсь кончить издание на этой неделе».
► Носков говорил сегодня по прямому проводу с начальником цензурного отделения Юго-Западного фронта подполковником Сахаровым относительно вчерашней телеграммы Пустовойтенко об «Армейском вестнике». Он предложил ему перепечатать заявление Бориса Суворина, бывшее в других газетах, а Сахаров, находя, что ошибка уже сделана, полагает, однако, что надо получить опровержение лично от Суворина. Носков не скрыл, что он с Сувориным «в близких, товарищеских отношениях». Позже Сахаров сообщил, что Дитерихс ничего не имеет против помещения письма Суворина, но считает необходимым, чтобы письмо было препровождено с указанием или просьбой напечатать его в «Вестнике».
► Сегодня нам раздали большую в паспарту группу нашу с царем. По этому поводу Фредерикс написал Алексееву 8 января: «Милостивый государь Михаил Васильевич, ввиду выраженной его императорского величества воли пожаловать от имени его величества всем участникам снятой на царской Ставке группы с изображением его величества и наследника цесаревича с чинами штаба Верховного главнокомандующего экземпляры означенного снимка, – имею честь препроводить при сем к вашему высокопревосходительству 98 экземпляров группы, ныне изготовленные фотографом его величества Ягельским. Примите уверение в истинном почтении и совершенной преданности. Граф Фредерикс». Это буквально. Наш фотограф, капитан Сычугов, подарил нам фотографию этой бумаги, не видя в ней всей дворцовой немецкой безграмотности.
► Помощника управляющего эксплуатационным отделом управления железных дорог инженера путей сообщения Эраста Петровича Шуберского Ронжин должен называть не своей правой рукой, а единственной головой. Бывало, во время отступлений Шуберский получал до 500 телеграмм в сутки и умел выходить из весьма тяжелых положений, о которых армия так никогда и не узнавала.
► Алексеев недавно писал Поливанову о своем неудовольствии распоряжениями принца Ольденбургского по санитарной части.
► Телеграмма начальника штаба председателю комитета земского союза Западного фронта Вырубову: «По требованию военного начальства прошу о немедленном увольнении из инженерностроительных дружин всех без исключения евреев; если же без евреев нельзя обойтись, то лучше совершенно отказаться от помощи таких дружин». Копия отправлена к Данилову-рыжему в Минск.
В декабре приступлено к формированию 15 инженерных дружин; в их составе указаны особые специалисты, которые могут быть приглашаемы и по вольному найму. Эту-то категорию лиц и взялись пополнять общественные организации.
Данилов дал ответ: «Главнокомандующий (Эверт. – М. Л.), по соглашению с князем Львовым, решил: 1) во вновь формируемые инженерные дружины евреев вовсе не допускать, 2) из существующих их послать на необоронительные работы в тыловом районе, 3) врачей, фельдшеров и фельдшериц из евреев оставить в дружинах и санитарных организациях, 4) из питательных организаций перевести в тыловой район. Не найдете ли возможным согласиться с такими предположениями главнокомандующего?»
► На Западном фронт за последнюю неделю, с 10 по 17 января, не доставлено: муки 13 %, соли 67 % и мыла 100 %; за последние два месяца, вместо 180 вагонов мыла, прибыло всего 25, – санитарная опасность очевидная.
► Нахождение штабов армий на 20 января:
► Начальник штаба просил министра путей сообщения Трепова, нельзя ли дать с Волги на Днепр 12 пароходов для обслуживания нужд армии; Трепов находит, что обессиливать бассейн Волги, ввиду его громадного значения для всей страны, совершенно невозможно, тем более что часть судов взята уже на Северную Двину. Следует искать судов на Нарове, Луге, Эмбахе и других реках, что одновременно им и предписано.
► В Одесском военном округе, при участии поехавшего от нас представителя полковника сербской армии Лонткиевича и майора Пеиовича, формируется сербский отряд из трехбатальонных полков; если удастся, то сформируют целую дивизию; офицеры из военнопленных и сербов, находящихся в России: все должности (начальника дивизии, полковых и батальонных командиров) будут пополнены из сербов (1 полковник, 4 штаб-офицера и 20 обер-офицеров); для лучшей подготовки младших офицеров будет устроена школа с месячным курсом под руководством Пеиовича; снаряжение и обмундирование наше, фуражки сербские, вооружение – австрийские ружья; содержание офицеров из военнопленных на наш счет, а прибывших из Сербии – на ее; надо выдать по 100 р. на экипировку.
► В «Одесском листке» напечатано интервью с одесским сербским консулом Цемовичем, бывшим на днях у Алексеева. Приведу выдержку:
«Сущий наш воевода Путник. У меня составилось представление о лучшем типе русского человека. Мое славянское сердце почувствовало глубокую радость при первом обращении М.В. Алексеева ко мне. Он сразу стал мне близким и тесно родственным. Он говорил со мною, как родной отец, а я ему отвечал, как любящий сын.
Иностранцу, которому непонятна славянская душа в творениях Толстого и Достоевского, сразу станет понятным наш «восточный мир» в общении с людьми, каковы наши Алексеевы и Путники.
Мы говорили о текущих политических событиях за чашкой чая в монашески скромной приемной комнате начальника штаба великой русской армии.
Через военные тучи он ясно видел, что творится в дебрях дипломатических кабинетов. Конечно, я не пропустил случая, чтобы перед ним не открыть своего убеждения, основанного на опыте, о вредных пережитках дипломатической школы. Не дипломатия, а стратегия должна теперь решать и предрешать все дипломатические вопросы.
М.В. Алексеев на лету схватывал каждую мою мысль, всякое мое желание и немедленно же, насколько наш разговор был деловым, выносил решения, простые и естественные. Счастье, прямо-таки счастье и для России, и для всех союзников, что государь император выбрал себе ближайшим сотрудником такого человека, каков генерал Алексеев».
► Жилинский телеграфирует начальнику штаба: «По сегодня (18 января) высажено на Корфу сербов 18 500, на пути в море 5200; теперь ежедневно будет перевозиться по 5000; от Дураццо к Валоне старый путь исправлен, и сегодня заканчивается устройство второго пути; на Корфу умерло сербов 722; больных 4500, из которых 2000 легко. В Валоне, Дураццо и к северу от Скунби сербов теперь более 90 000 и к югу от Скунби и на пути к Валоне 12 000. Получено сведение, что 8000 австрийцев перешли реку Маей и двигаются на юг. В Салониках сформирован сербский полк в 3 батальона силой в 3600 человек».
► Горемыкин ушел, пришел Штюрмер… Разве это может иметь хоть какие-нибудь положительные последствия? Никто их и не ждет, даже офицерство.
Горе мыкали мы прежде,