К этим фактическим комментариям нельзя не прибавить, с другой стороны, удивление той уверенности, с которой Алексеев считает, что реформировать армию можно легко и скоро. Если бы это сказал кто-нибудь другой, не стоило обращать внимание, но как Алексеев не видит, что процесс разложения армии очень глубоко проник в самое ее существо, что он параллелен процессу разложения всей страны, что никакая тирания уже не в силах помочь, что нужен решительный и талантливый оператор, но не оператор-личность, а оператор-коллектив, который, опираясь на народ, прежде всего вырезал бы пораженные ткани… Неподготовленность в понимании гражданской жизни только и могла продиктовать конец письма.
17-е, среда
К характеристике контр-адмирала Ненюкова. Он удивительно флегматичен и говорит обо всем, не меняя тона. «А что, масло есть?» – спрашивает он лакея в собрании во время завтрака. «А что, Гродно взят?» – тем же тоном вслед за тем спрашивает он своего соседа.
► Генерал-квартирмейстер Северного фронта Н.Э. Бредов, которого я хорошо знал по Константиновскому военному училищу, как юнкера умного, простого и внутренно деликатного, сильно переменился. Он стал надменным, лицемером, грубым генералом. Ожидая очереди приема с докладом, офицеры стоят у него за дверью часами, потом получают отсрочку, снова стоят, и так без конца. Во время самого доклада все тоже стоят часами. Будучи лютеранином, он ходит на все православные службы и молится с монашеской истовостью. Не дает офицерам отпусков, говоря, что и сам не ездил, а между тем, состоя раньше на Юго-Западном фронте генералом для поручений, ездил; офицерам прием жен строжайше запрещает, а свою жену принимает и т. д.
► Был и уехал контр-адмирал М.М. Веселкин. Обедая у царя, он дал своему приятелю Майеру в Одессу знать, что царь справлялся об его здоровье…
► Адмирал Филлимор едет в Колу, куда его сопровождает поручик Зуев. С ними же в особом вагоне уезжает сегодня и Педжет. Последний очень представителен, но несколько надменен.
► Начальник 19-й пехотной дивизии «историк» генерал-лейтенант Нечволодов написал 12 февраля в рапорте начальнику штаба IX армии: «Необходимо отклонить развозку по позициям подарков от газеты „Биржевые ведомости“. В октябре ко мне в штаб дивизии явились два молодых сотрудника этой газеты с подарками, господа Проппер и Гессен, и за 10 минут своего пребывания в штабной столовой, где им был предложен чай, успели объяснить, что в Германии в действительности никакого недостатка ни в чем не ощущается и не будет ощущаться, а что наше правительство периодически заставляет газеты писать про это; про внутреннее же состояние России и про то, что творится, по их выражению, „в сферах“, они частью намеками, частью фразами, выражающими сожаление о „бедной нашей родине“, наговорили таких возмутительных вещей, что я вынужден был объявить, что сам буду сопутствовать им по позиции, а затем не отпускал их от себя ни на шаг до их отъезда из дивизии».
► В 4 ч дня царь уехал в Царское Село.
► В 6 ч вечера я выехал в Петроград до утра 24-го.
18-е, четверг
Приехал в Петроград.
19-е, пятница
Завтракал у редактора «Речи», И.В. Гессена, от которого всегда узнаю разные тыловые новости.
► По распоряжению Хвостова Министерством внутренних дел изготовлен срочный доклад по поводу думского запроса о действиях Офросимова и Карташева при исполнении подряда на поставку кож. На основании объяснений витебской губернской земской управы выяснилось, что Карташев принял поставку кож лично на свой счет. Интендантство же, полагая, что он действует от имени земства, выразило согласие на предоставление подряда земской управе, а последняя, не будучи осведомлена о переговорах, которые вел Карташев с интендантством, отклонила предложение последнего. Общее собрание витебского губернского земства большинством 40 против 13 голосов постановило… выразить сожаление по поводу отказа управы от принятия подряда, о чем не было доложено общему собранию. Министерство считает возбужденный Государственной думой запрос в той его части, которая касается ведомства внутренних дел, исчерпанным.
Но авторы запроса, конечно, иного мнения.
► Генерал Д.П. Струков получил назначение в Америку для приема снарядов и прочего и очень доволен выгодной командировкой.
► До сих пор «белые места» не появляются в газетах Петрограда, и Штюрмер водит печать за нос, говоря, что он ничего не может сделать, так как Алексеев не дал одновременного распоряжения штабу Северного фронта. Конечно, это – вздор, такое распоряжение своевременно было сделано. Очевидно, Штюрмер столковался с Куропаткиным и они решили не отменять пока первоначальное распоряжение Алексеева, несмотря на полученную его отмену. Я телеграфировал сегодня об этом Ассановичу, прося принять энергичные меры, хотя и знаю, что к ним он вовсе не способен и не считает их нужными.
20-е, суббота
Был у своего товарища по 2-му кадетскому корпусу, инженера путей сообщения Павла Павловича Салтанова. Он служит в гидротехнической организации отдела земельных улучшений (?!) Министерства земледелия. Ирония в названии – эта организация портит: заболачивает, наводняет и пр. Начало организации положено на фронте; несколько инженеров, видя, что на театре военных действий они лишены возможности продолжать свою мирную работу, предложили свои услуги штабу Юго-Западного фронта по добыванию воды и т. п. Сначала от них отделывались, потом стали давать небольшие поручения, наконец, поняли, что без такой организации специалистов ничего не сделать, так как военные инженеры совершенно не умели оздоровить район, занятый войсками, предоставить им воду, устроить бани, прачечные и т. д. После Юго-Западного фронта организация предложила свои услуги Северо-Западному, а по его разделении в августе 1915 г. – и Северному. Там был очень дельный человек инженер Максимов, который не вынес обстановки, создавшейся в штабе Северного фронта, и ушел на частное место. С сентября 1915 по январь 1916 г. организация истратила на свои работы 6 миллионов рублей. Военные инженеры Северного фронта сделали 300 верст окопов второй линии, но из них 200 были затоплены водой, потому что никаких почвенных исследований предварительно произведено не было. Окопы строились на местах, выбранных Генеральным штабом и военными инженерами. Потерпев такую неудачу, последние скрывали ее от штаба фронта и просили организацию заняться осушением того, что стоило уже несколько миллионов… Наконец, все это стало известно в штабе. Казалось бы, надо было переменить свое отношение к организации, но Бонч-Бруевич и Бредов не знают ничего, кроме резолюций на их проектах: «не нужно», «бесполезная трата денег» и т. д.
Салтанов также отмечает поражающее их всех непонимание чинов Генерального штаба технической стороны ведения позиционной войны и убеждение, что в ней и знать-то нечего. Словом, все то же самое, что наблюдаю и я: полная неподготовленность «руководителей» ко всему, что выходит из маленького круга схоластической программы академии.
► Верховная судная комиссия в последнем заседании, после протестов генерала Пантелеева и других, единогласно признала Сухомлинова виновным и по ст. 108, то есть в государственной измене. Надо ждать, чем все это кончится. Ох, не хочется Николаю II позорить своего недавнего друга, который так умел увеселять его величество.
► Взятие Эрзерума еще более укрепило популярность великого князя Николая Николаевича в обществе и народе.
► Куропаткину Японская война уже прощена, о его назначении почти не слышишь отрицательных отзывов, есть даже серьезные люди, которые говорят: «Алексеев ему и в подметки не годится»…
► Был у меня Н.А.К. Он с университета близок с Александром Ивановичем Гучковым. Тот сначала был оставлен при университете, но, когда начала разыгрываться лукояновская история в Нижегородской губернии, при Баранове, пошел к нему чиновником особых поручений и сам вскрыл все это дело. Столыпин был его идолом, он верил в него, как в единственного человека, способного спасти Россию. Что это преклонение было искренно, доказывает культ Столыпина в его доме сейчас: кабинет Гучкова полон бюстами, портретами и снимками Столыпина. Часто Гучков вызывался в Царское Село, где и просиживал у Столыпина до ночи. Речи его о Распутине, молодой царице и пр. всегда приносили ему крупные неприятности. В годовщину смерти Столыпина Гучков поехал в Киев, чем обозлил против себя левые круги, никогда не понимавшие его верований и планов. Образовался Союз 17 октября – Гучков сам говорил, что девять десятых его – сволочь, ничего общего с целью союза не имеющая. Когда он прочел в Государственной думе свою декларацию о поляках, он ждал своей смерти от их руки. Еще до войны на заседаниях по государственной обороне Гучков говорил Сухомлинову такие вещи, что тот только плечами пожимал, не зная, что отвечать. Гучков многое знал, потому что масса военных заходила к нему и рассказывала об истинном положении снабжения, вооружения и пр. Живет он на жалованье по званию директора правления Московского купеческого банка и больше ничего не имеет. Должность эта останется за ним пожизненно в благодарность его отцу, создавшему самый банк. Братья: Николай женат очень богато, Константин отказался от директорства, а Федор – умер.
Ни о какой отраве Гучкова в январе говорить нельзя, это – совершенный вздор.
Телеграммы и письма, получаемые Гучковым все это время, показывают, как он популярен в армии (что я и сам наблюдал): кто только его не приветствует, кто только не соболезнует. Алексеев также посылал телеграмму. Хвостов же, министр внутренних дел, был до того хамом, что велел своему чиновнику позвонить в тот день, когда по городу говорили о близкой смерти Гучкова, и спросить: «Скончался ли Александр Иванович?» Телефонная трубка была в руках самого больного…
Все это, повторяю, рассказ К.; я записал его как любопытный по своей близости источник.
► Петроград считает наше предстоящее наступление бедствием и несчастием. Я думаю, что на этот раз он прав.