► Носков продолжает пристраивать друзей-нововременцев. Вот его телеграмма на Западный фронт подполковнику Лангу и на Юго-Западный подполковнику Сахарову: «Не откажите ответить, не встречается ли для „Вестника“ надобности в опытном журналисте-рисовальщике, много работавшем в „Новом“ и „Вечернем времени“, каковым является капитан 17-го стрелкового полка Троянский, и нет ли в положительном случае для него штатной должности. Извиняюсь за беспокойство, ответ желателен спешный». Ланг ответил, что нужно, но должность есть только чиновника VII класса, если же Носков «сумеет дело устроить», то будет очень приятно.
► Сегодня Алексеев послал Родзянко шифрованную телеграмму, которую просил расшифровать Отдел генерал-квартирмейстера и лично вручить адресату. Кажется, там речь идет о том, чтобы по вопросу о евреях в армии Родзянко мог снестись непосредственно с фронтами, если пожелает иметь документы по этому вопросу для Думы. Алексеев говорит, что следует политике Министерства внутренних дел и очень хочет избегнуть запроса в Думе, о котором Родзянко его предупреждал.
► Уехал (окончательно) Пильц. Алексеев и Пустовойтенко не ездили на вокзал, где были многие горожане и военные, но оба сделали ему прощальный визит на дом, в ответ на его визит им.
7-е, понедельник
В 12 ч дня Плешков дал приказ, чтобы все, от генералов до нижних чинов, пришли к сознанию, что, несмотря ни на какие жертвы, задача группы должна быть исполнена до конца.
Телеграмма Эверта командующему II армией: «К сожалению, должен обратить ваше внимание на отсутствие должного управления действиями в группах. Производя атаку, не подводят своевременно резервов, вследствие чего не только не в состоянии развить достигнутый успех, но не в состоянии даже дать возможность удержаться на захваченных позициях; связи нет; контратаки противника на фланги не парируются, а в результате молодецкие стрелковые полки, прорвавшие фронт противника с несомненно большими потерями, вынуждены были отойти, и дело приходится начинать вновь в еще более трудных условиях. Прошу вас с полной откровенностью донести мне ваше мнение о действиях всех начальствующих лиц до начальников дивизий включительно, как в группе генерала Плешкова, так и в группе генерала Балуева». Следует вспомнить, что как раз перед отъездом Эверта на совещание 11 февраля Смирнов обращал его внимание, что избранный им для наступления участок совершенно не будет годен в распутицу.
► Отправленная давно наша первая отдельная бригада, по просьбе французов, будет направлена в Салоники к англо-французским войскам для действия на Балканах. По докладу об этом Сазонова царь выразил свое согласие.
► Татаринов телеграфирует Алексееву, что после того, как он официально заявил Братиано и Илиеско, что их ремонтерам будет уступлено 6000 артиллерийских лещадей и 2000 верховых, крайне нежелательно уменьшать эти цифры; это «очень неблагоприятно может отразиться на постепенно налаживающихся переговорах». Алексеев сообщил об этом Беляеву, прибавив, что вполне согласен с Татариновым.
8-е, вторник
Сегодня, чтобы во время доклада Алексеева удобнее было удалить из большой комнаты генерала Залесского, Ассанович просил выйти и меня. Таким образом я лишаюсь возможности слышать доклад и идиотские реплики Николая… А уж насчет «словесности» куда как плох он. Впрочем, с Сухомлиновым они часами хохотали, увлекая друг друга скабрезными анекдотами и воспоминаниями молодости…
► На днях Куропаткин просил дать ему для VI армии генерала Ирманова; Алексеев запросил характеристику этого генерала от Эверта; тот сообщил, что на роль командующего армией не подходит; тогда царь отверг просьбу Куропаткина. Последний назвал А. Драгомирова, Юрия Данилова и еще кого-то; Алексеев сам отверг остальных, а о Драгомирове доложил царю и затем уведомил Куропаткина шифром, что Николай не согласен на назначение Ирманова вместо Чурина (командующий VI армией), и прибавил, что царь «высказал как мысль», чтобы Горбатовского перевести на VI армию, хотя бы с его начальником штаба, а XII армию дать Радко-Дмитриеву, «хотя галицийскую операцию он провел неискусно». В случае операций немцев против южного побережья Финского залива VI армии придется прибегнуть к содействию XII. Штаб VI армии перевести в Финляндию, чем лучше определится плоскость работы штаба, устранится постоянная там толчея, и вообще все примет более соответствующий характер. Все эти мысли царь не считает обязательными для Куропаткина; они передаются только как мнение. «Абрам Драгомиров понадобится еще на Западном фронте».
► Как раз недавно Безобразов хлопотал о передаче А. Драгомирову гвардейского кавалерийского корпуса, который и просил сформировать.
► Операция идет неважно, нет уверенности. Только сегодня Алексеев послал Жилинскому краткое ее изложение с самого начала.
► В 1-й департамент Государственного совета поступило из Верховной следственной комиссии дело Сухомлинова и причастных к нему лиц.
Обстоятельно и исчерпывающе разработана та часть, которая касается обвинения Сухомлинова в бездействии власти. Менее разработан вопрос о виновности его в лихоимстве и корыстных целях. Верховная комиссия признает, что эта часть недостаточно ею обследована, но указывает, что собранный ею материал дает вполне серьезные основания для назначения следствия по обвинению и в лихоимстве, и в корысти, что особенно ярко и определенно рисуется в области поставок и подрядов, сдававшихся военным ведомством; условия совершенно непререкаемо устанавливают наличность злоупотреблений, практиковавшихся в самых широких размерах при участии двоюродного брата жены Сухомлинова, инженера Гошке – вича.
Однако весьма обильные и солидные данные удостоверяют, что, помимо корысти, при многих поставках и подрядах играли роль и более серьезные соображения.
Главными действующими лицами всей этой преступной эпопеи являются: австрийские подданные Альтшиллер с женой, Максим Веллер, германская подданная Анна Аурих и др.
Все они решали значительную часть дел по подрядам и поставкам. Веллер все время жил на квартире Гошкевича, причем последний спокойно относился к ряду недвусмысленных обстоятельств, всецело поглощенный коммерческими комбинациями. Все это – корни связи с госпожой Бутович.
Госпожа Бутович – третья жена Сухомлинова. После смерти своей первой жены он стал ухаживать за женой инженера Корейша (впоследствии директора Петроградского института инженеров путей сообщения), развел его и женился на его жене. Впоследствии, уже в бытность Сухомлинова в Киеве командующим войсками, у этой второй жены произошли какие-то крупные недоразумения с находившимися в ее распоряжении денежными суммами киевского отдела Красного Креста. Эта история, сопровождавшаяся ее внезапной смертью, в свое время вызвала много толков и проникла на столбцы столичных газет. (Много шума вызвала тогда статья А.А. Яблоновского «Киевское позорище» в «Сыне Отечества».)
История третьего брака Сухомлинова и устроенного им развода четы Бутович в свое время также была довольно подробно оглашена в печати и вызвала даже специальную брошюру, выпущенную на правах рукописи митрополитом Владимиром со всеми документами по этому процессу.
Пользуясь своим исключительным положением, Сухомлинов при помощи ряда противозаконных действий всячески старался скомпрометировать В.Н. Бутовича, терроризировал его и заставил дать жене развод. Когда не помогли угрозы, Сухомлинов прибег к способам мирного воздействия. От них он переходил к подлогам и насилиям.
Для всех этих операций Сухомлинову нужны были исполнители, и поэтому постепенно вокруг тогдашнего командующего войсками, а затем начальника юго-западного края образовалась компания, среди которой главную роль играли: тогдашний начальник киевского охранного отделения подполковник Кулябка (приобретший широкую известность после убийства Столыпина), родственницы госпожи Бутович Дараган и Червинская, ее двоюродный брат инженер Гошкевич, австрийский подданный Альтшиллер и другие лица.
Они подыскивали для Сухомлинова свидетелей «неверности» Бутовича; неоднократно являлись к последнему со всякого рода предложениями и способствовали устройству частых и безопасных свиданий Сухомлинова с Бутович.
К числу лиц, способствовавших Сухомлинову в его противозаконных действиях по разводу Бутович, следует добавить еще казненного полковника Мясоедова и убийцу министра Столыпина Дмитрия Богрова.
Мясоедов производил за границей розыски «свидетелей» для Сухомлинова, а Богров, по поручению Кулябки, являлся к В.Н. Бутовичу в Ницце с предложением «мирной» уступки жены.
Участие всей этой компании в бракоразводном деле Бутович связало Сухомлинова по рукам и ногам. Когда он стал военным министром, члены компании продолжали всячески эксплуатировать свою связь со всемогущим сановником.
Так, например, Мясоедов продолжал оказывать услуги его жене, был своим человеком в доме, диктовал от имени министра статьи и заметки для газет. Когда А.И. Гучков публично бросил Мясоедову обвинение в шпионстве, тот заставил Сухомлинова выступить с защитой его «доброго» имени. Несомненно, благодаря Сухомлинову Мясоедов и в нынешней войне занял видное положение в штабе X армии.
Сухомлинов оказывал покровительство и Альтшиллеру, ставшему столь близким человеком, что во время своих заграничных поездок он останавливался на его даче под Веной, где останавливался также и Мясоедов.
Когда началась война и Альтшиллер, как австрийский подданный, подлежал высылке, Сухомлинов дал за него поручительство, и Альтшиллер был оставлен на свободе. Вскоре были получены компрометирующие сведения о его деятельности в качестве немецкого агента, но к этому времени Альтшиллер был уже в Вене.
Заняв пост министра, Сухомлинов стал устраивать родственников Бутович. Так, инженер Гошкевич получил назначение чиновником особых поручений при Министерстве торговли, но главным образом занимался содействием в получении всяких поставок по военному ведомству. Одновременно Гошкевич числился агентом по получению заказов для киевского южнорусского завода, главным акционером которого состоял Альтшиллер.