II армия 17 сентября продолжает решительное наступление с фронта Калиновка – Перевоз на линию Черняты – озеро Нарочь— озеро Вишневское – Жодзишки. Во исполнение высочайшего повеления приказываю генералу Орановскому направить дружные усилия всей массы вверенной ему конницы, чтобы, разбив конницу противника, прорваться в направлении на Свенцяны – Подбродзе, развивая действия в тыл Двинской и Виленской групп противника. Напоминаю, что у хорошей конницы нет ни флангов, ни тыла; что остановки конницы из-за угрозы флангу недопустимы; что конницу отнюдь нельзя расходовать на фронтальную борьбу с пехотой; что ее поле действий – фланги и тыл противника, его обозы и что первым средством для производства беспорядка в тылу противника является густая сеть сильных разъездов. Связь держать через штаб 1-го Сибирского корпуса, с которым устанавливается от штаба фронта прямой провод до станции Крулевщизна. Примите все меры протянуть к ней проволоку, кроме того, держите связь по искре также через штаб генерала Плешкова. О получении этой директивы донесите. Ожидаю частых и полных донесений».
Телеграмма генерала Смирнова генералам Орановскому, князю Туманову, Душкевичу, Плешкову, Жилинскому, Иевреинову, Баланину, Короткевичу и Алиеву 17 сентября:
«Главнокомандующий сообщил мне: 1) что горячего и назойливого преследования неприятеля корпуса армии, несмотря на мои неоднократные требования, не проявили, причем 20-й корпус и группа генерала Жилинского продвигались по местности, уже оставленной противником, как бы потеряв с ним соприкосновение, и только в группе генерала Короткевича соприкосновение с противником не утеряно, но на этом участке противник не только удерживает свои позиции, но и сам переходит в наступление и потеснил сибирские полки; 2) что о деятельности конницы донесения самые смутные и главные силы князя Туманова к 12 ч дня только что выступили с места сбора. Вновь требую энергичного преследования неприятеля на всем фронте армии, особенно напоминаю об этом генералу Иевреинову, наступление которого должно быть решительнее и быстрее остальных корпусов. Нахожу действия 20-го корпуса до крайности вялыми, наступление крайне медленным и излишне осторожным. Ввиду указаний главнокомандующего приказываю: 1) 4-му армейскому корпусу завтра, 17 сентября, перейти не в Речки – Осовец, а в район Церешки – Лосевичи, 2) генералам Орановскому и князю Туманову развить самые энергичные действия в тыл противника между озерами Нарочь и Свирь и р. Вилией, 3) корпусам 4-му и 14-му армейским и 1-му Сибирскому, по выходе на указанные директивой № 1260 им фронт и район, вывести свои тылы на Полоцк, где для них подготовляется база».
Телеграмма генерала Рузского генералу Плеве 24 сентября:
«Дальнейшее усиление V армии за счет XII в настоящее время невозможно, усилить армию 21-м корпусом также нельзя, потому что этот корпус не укомплектован и не сколочен. Рассчитывать на усиление V армии из других фронтов при сложившейся там обстановке нет оснований. В вашем распоряжении пять корпусов такого же состава и другие корпуса соседнего фронта; из числа этих корпусов четыре в районе Двинска. На днях вам присланы полк офицерской стрелковой школы и бригада 110-й дивизии, последняя полного состава, и сегодня отправлено в Двинск 7 тысяч винтовок. Таким образом, в состав армии прибыло около 11–12 тысяч штыков. Имея в виду, что общее протяжение по фронту занимаемых нами под Двинском позиций, вследствие постепенного отхода частей к Двине, значительно сократилось и что его следует признать соответствующим общему количеству войск, собранных у Двинска, полагаю, что для удержания Двинского плацдарма необходимо побудить командиров корпусов и начальников отрядов управлять боем подчиненных им частей, не ограничиваясь лишь постановкой первоначальных задач, усилить войсковую и воздушную разведку, дабы знать своевременно сосредоточение сил германцев для удара на том или ином участке, что приведет к своевременному введению в бой наших резервов и сделает наши атаки более решительными и контратаки своевременными. Вместе с тем надлежит обратить большее внимание на усиление занимаемых войсками районов, потребовав более вдумчивой и энергичной работы от корпусных инженеров и подчиненных им саперных частей; необходимо создавать преграды наступлению противника, применяя всякого рода искусственные препятствия и закладывая по ночам фугасы. Борьбу за удержание Двинского плацдарма войскам необходимо вести более искусно и более упорно, так как удержание этого плацдарма необходимо безусловно. В частности, в последнее время, после каждой атаки германцами 38-й дивизии, мы уступали противнику 2–3 версты в глубину, что, конечно, вредно отразилось на обороне Двинского плацдарма. Наши контратаки в районе этой дивизии каждый раз запаздывали, вследствие чего германцы успевали закрепить за собой отнятое у нас. Эти факты совершенно определенно указывают на недостаточное управление боем со стороны командира 19-го корпуса; надо предложить генералу Долгову проявить больше энергии и внимания к управлению корпусом в бою, тем более что германцы, видимо, сосредоточивают на нем в значительной степени свое стремление прорвать наше расположение».
Телеграмма Эверта генералу Литвинову 24 сентября:
«Вы доносите, что и вами и командирами корпусов были приняты все меры для нанесения удара сосредоточенными силами и сосредоточенным артиллерийским огнем. Охотно верю, что необходимые распоряжения были сделаны, и тем не менее остаюсь при убеждении, что должного управления боем в минувшие дни не было. Из сводок вижу, что 158-й полк, накануне выбивший немцев из окопов севернее г. дв. Головск, 23-го числа атаковал этот пункт, прошел два ряда окопов, но затем был вынужден отойти. 22 сентября 158-й полк, пройдя три ряда немецких окопов с проволокой, ворвался в местечко Козяны, но затем тоже был вынужден отойти.
23-го числа кутаисцы и гурийцы при атаке Козин были встречены контратакой и вынуждены отойти. На участке Ракиты – Москалишки две роты, переправившиеся вброд и закрепившиеся на берегу р. Мядзиолка, не поддержанные вовремя, на следующий день должны были отойти. В I Сибирском корпусе части, занявшие г. дв. Загач, тоже вынуждены были к отходу. Все это указывает, что, несмотря на доложенное вами сосредоточение сил корпусов, удары наносились отдельными частями, разновременно, без поддержки, достигнутые успехи не развивались, а самоотверженно дравшиеся перечисленные части несли лишь большие, но бесплодные потери и вынуждены были оставлять то, чем овладели с большим трудом. Всякий бой, а тем более наступательный, даст действительные результаты лишь тогда, когда достигнутые успехи будут развиваться с величайшей энергией. Отсутствие этого, при условии требований с моей и с вашей стороны решительного наступления, указывает, что должного управления боем не было или таковое было с дальних мест по телефону, и противник успевал подводить свои резервы и выбивать наши части раньше, чем подходили наши подкрепления. Придавая управлению боем первостепенное значение, приказываю вам выяснить, почему и по чьей вине, несмотря на указанное вами сосредоточение сил, хотя бы в районе Козян, перечисленные выше части не получили своевременно поддержки, а достигнутый ими успех не был развит. Относительно артиллерийского огня обращает на себя внимание указание сводки за 23-е число, что в 1-м Сибирском корпусе за этот день велся лишь артиллерийский огонь. Мы не так еще богаты снарядами, чтобы вести бесполезную артиллерийскую перестрелку. Неоднократно указывалось, что артиллерийский огонь приносит громадную пользу лишь в том случае, если непосредственно за ним и под его прикрытием ведется наше наступление или отражается атака противника. 23-го числа корпус атаки не производил, а противник вел себя пассивно. Снаряды расходовались даром, в результате чего ко времени своей атаки или при отражении атаки противника снарядов могло и не хватить, как это случилось в том же корпусе 22-го числа. Прошу обратить на разумно-бережный расход снарядов самое серьезное внимание всех начальников».
Думаю, что Эверт просто забыл свой же собственный приказ от 20 сентября. Там все объяснено:
«Требую, чтобы начальствующие лица не ограничились управлением при помощи телеграфа и телефона, а избирали бы для себя такие места, с которых они могли бы следить за ходом боя на важнейших участках, могли бы не с чужих впечатлений управлять его развитием. Войска должны чувствовать присутствие начальника. Вместе с вводом последнего резерва начальники должны быть среди своих войск и личным примером вносить в ряды их мужество и энергию…»
Но мало ли что писалось и приказывалось, особенно, зная, что и выше будут часто судить именно по написанному, а не по сделанному… Каждый военный видит и понимает, что, не будь мелочного руководства со стороны Алексеева, вся операция должна была кончиться катастрофой.
На этом кончаю приведение документов, иллюстрирующих ход Вильно-Молодеченской операции, – этой, как я уже сказал, лебединой песни не только Алексеева, как стратега, но и русской армии: после она уже не знала ни побед, ни удачных выходов из трудных положений; царь ходил именинником, глубоко убежденный, что и его тут капля меду есть…
► Телеграмма царя начальнику штаба Верховного 24 сентября: «Разделяю соображения генерала Эверта о сборе частей гвардии в районе Вилейка – Молодечно. Николай».
► Телеграмма начальника штаба Западного фронта генерала Квецинского Алексееву 24 сентября: «Генерал Леш, по соглашению, с генералом Брусиловым, вошел с ходатайством об изменении разграничительной линии между III и VIII армиями, наметив ее по линии Чарторыйск – Сарны – Любяч. С вопросом разграничительной линии между фронтами связан вопрос, на какой фронт отойдет 4-й конный корпус с присоединенными к нему крупными пехотными частями, в случае нашего отхода за р. Горынь. До сего времени действует указание о переходе в этом случае конного корпуса на Юго-Западный фронт. Главнокомандующий признает более желательным, чтобы конный корпус не отделялся от Западного фронта и чтобы Полесье осталось в районе III армии; в этом случае многочисленная конница, поддержанная сильною пехотой, пользуясь возможностью скрытного передвижения, может появляться как на Сарненском, так и на Пинском направлениях. С удержанием 4-го конного корпуса на Западном фронте главнокомандующий признает возможным даже еще более уклонить разграничительную линию между фронтами к югу, однако, при условии сохранения Овручского района в районе Юго-Западного фронта».