20-е, воскресенье
Сегодня Смирнов вступил в командование своей армией, Рагоза вернулся в IV армию.
► Вернувшийся от Плешкова наш подполковник Михалькович, командированный временно, по его просьбе, в его штаб, говорит, что нет одной причины, вызвавшей неудачу операции, – их много: молодость частей, их неопытность, погода, время года, отсутствие подвоза, рознь начальников, отсутствие инициативы, суета, созданная Рагозой и Эвертом, и т. д. На отчете Михальковича о том, что разделение II армии на группы было одной из причин неудач, Алексеев написал: «Это – хороший ответ на лепет Рагозы».
► Сергей и Георгий Михайловичи столуются теперь в собрании. Второй еще больше учтив с Алексеевым, приходит раньше его и т. д.
21-е, понедельник
Нового японского военного агента зовут Зензиро Исизака.
► Иванов не хочет сдавать фронт раньше 1 апреля – дня, когда назначено новое совещание главнокомандующих фронтами. Брусилов этим очень недоволен.
► Сегодня впервые приехал и завтракал с нами егермейстер граф Владислав Иосифович Велепольский. Алексеев его не знал в лицо, ему указали на него, и он, войдя в столовую, шел к нему, но, вместо того, поздоровался с каким-то штатским, который вошел с графом, а потом – уже с Велепольским. У последнего нелепая форма – общегенеральская, но погон егермейстерский. После завтрака Велепольский отправился к Алексееву с визитом. В Барановичах у Николая Николаевича он бывал не один раз.
► Начальник штаба Петроградского военного округа сообщил Центральному военно-промышленному комитету, что он «признал необходимым все издания Центрального военно-промышленного комитета подвергать на будущее время военной цензуре, ввиду несоблюдения комитетом указаний председателя Главной военно-цензурной комиссии печатать отчеты военно-промышленных комитетов на правах рукописей, в ограниченном количестве и выдавать заномерованные экземпляры под расписку определенных лиц». Надо ли говорить, что здесь и повод к распоряжению, и самое распоряжение совершенно незаконны.
► Вот разница в нашей и немецкой артиллерийской подготовке атаки. Щербачев считал достаточным при нашем декабрьском наступлении 1 тяжелый снаряд на 3 погонные сажени немецкой позиции, потом прибавил и давал 1 снаряд на 1 сажень, а немцы тратили на 1 сажень 43 снаряда. Почти так было и в мартовскую операцию. Кстати, она хорошо иллюстрирована в статье Кочанова в «Русских ведомостях» от 20 марта. Там сказано много горькой правды. Автор – вдумчивый офицер, всегда обнаруживающий умение просто понять сущность момента, – ну, значит, не Генерального штаба.
► Князь Кудашев просил вчера Носкова, нельзя ли «как-нибудь» предписать военной цензуре оградить от нападок Министерство иностранных дел, изобличаемое «Вечерним временем» в явном предпочтении немцев, оказываемом при приеме на службу дипломатов… Хорош князь, да хорош был и Носков: выслушивая жалобу на свою же газету, он и вида не подал, что сотрудничает там.
► Наши орудия дошли до того, что батарейная пристрелка стала невозможной – орудия износились, и каждое надо пристреливать особо.
► Георгий Михайлович держится ближе к Алексееву, чем Сергей Михайлович.
► Как-то Кондзеровский опоздал на полчаса или на час на сеанс военного кинематографа, и, конечно, не начинали без него. Пустовойтенко сказал сегодня, что это неприлично. Я заметил, что Кондзеровский мнит себя кинематографическим богом. «Он не бог, а просто д…», – ответил Пустовойтенко.
► А Васька слушает и ест… Министерством торговли и промышленности внесен на утверждение устав акционерного общества «Кувака». Учредителем является генерал В.Н. Воейков; общество учреждается для эксплуатации минеральной воды «Кувака» и для устройства и развития курорта в имении Воейково Пензенской губернии с проведением туда ширококолейной железной дороги от 762-й версты Сызрано-Вяземской железной дороги. Основной капитал общества определен в 5 500 000 р. с разделением на ПО ООО акций. Директора правления общества в большинстве и один из двух кандидатов к ним должны быть лицами не иудейского исповедания…
22-е, вторник
Сегодня были здесь член Государственной думы А.И. Коновалов, как товарищ председателя Центрального военно-промышленного комитета, и инженер Износков. Оба одеты в форму защитного цвета, при орденах Владимира, с погонами чиновников. Коновалов бритый, похож на актера; держит себя надуто, никого, кроме самых старших, не замечает. До завтрака они были у Алексеева. Сергей Михайлович сказал с Коноваловым несколько слов, вообще же с ними беседовали мало. Тихменев усадил их за генеральский стол и был с ними любезнее, чем другие.
► Алексеев посоветовал Брусилову вызвать к себе в Ровно генерал-квартирмейстера Юго-Западного фронта, чтобы хоть что-нибудь узнать о фронте…
► Сегодня в штаб Западного фронта выезжают Сергей Михайлович, несколько артиллеристов и Кудрявцев для совещания там по поводу последней операции в смысле действий артиллерии, которые были слабы и непланомерны.
► Безобразов написал, что хочет назначить полковника Апухтина начальником штаба дивизии в своем отряде. Этот полковник получил полк, не принимал его 8 месяцев и теперь идет на новое место. Кондзеровский представил доклад, в котором указал на незаконность желания Безобразова. Алексеев написал «согласен», но прибавил, что эта его резолюция имеет только бумажное значение, так как у Безобразова много ходов, чтобы не считаться ни с каким законом и исполнить каждое свое подобное желание. Да вообще этот генерал безобразник. Когда Татищев был послан по высочайшему повелению в Осовец, Безобразов хотел ехать туда с ним, так как крепость состояла тогда в его районе. Он заявил об этом командующему армией. Тот отказал, находя, что несколькидневное отсутствие командира гвардейского корпуса будет вредно для шедших тогда боев. Безобразов разобиделся и пожаловался на это главнокомандующему Северо-Западным фронтом Алексееву. Тот вполне согласился с мнением командующего армией, а Безобразов взял да и уехал на 10 дней в Киев на отдых… Штат своего отряда он раздувает ужасно; об этом уже и Алексеев писал: «Пора прекратить раздувание».
► Брусилов сообщил корреспонденту «Русского слова» о своем назначении, что оно и напечатало в номере от 21 марта. Сразу видно, что это сделано в штабе VIII армии и написано Лембичем.
► Говорят, что Штюрмер может сломить себе шею на Игнатьеве, которого ему очень хочется спустить из Министерства народного просвещения.
► Вернулся Крупин. Он рассказывал, что и полковник Сайкс тоже, подобно Филлимору, очень резко отзывается о своем Генеральном штабе, который тоже обособился в касту, тоже совершенно не приготовлен к своему делу, тоже надут и надменен… Разница с нашим положением в этом вопросе только в том, что англичане ждут конца войны, чтобы через парламент разделаться со всеми этими господами и обновить самую атмосферу… Сайкс ездил на Кавказ не с дипломатической целью, но все-таки имел разговор с Янушкевичем, как помощником наместника по военной части, ведающим сейчас дипломатиею; во время разговора присутствовал и Крупин. Янушкевич произвел на него впечатление умного, но вовсе не военного человека. Николай Николаевич принял Сайкса, потом тот у него завтракал и обедал; завтракал и Крупин. За столом присутствовали: жена Николая Николаевича, дочь и сын Петра Николаевича и какой-то Романовский. Все очень пышно, как издавна заведено на Кавказе прежними наместниками для большего импонирования в глазах местного населения. Самый дворец такой, что обязывает к пышности; при нем ботанический сад с пальмами и пр. Симпатичное распоряжение Николая Николаевича вывешено в управлении коменданта г. Тифлиса: все строевые, начиная от командиров рот, сотен и эскадронов, а раненые все без исключения имеют являться лично к наместнику к 12 ч дня; он беседует с ними и потом некоторых приглашает к столу.
Отношение кавказских войск к чинам Генерального штаба совершенно другое, чем повсюду; там подобраны все люди дела – другим не прижиться, поэтому они слились с войсками, которые, в свою очередь, не знают различия в роде оружия, живут одной семьей, очень сплоченны, успешно борются в дружной массе с нелепыми иногда начальниками и не дают никому наступить себе на ногу.
Полковник Сайкс был очень удивлен, что в России знают Шекспира, – англичане о нас все еще не имеют понятия. Он отметил, что вполне сочувствует нашей близости на Кавказе с туземцами, многие из которых служат у нас в армии офицерами, принимаются военными в своих домах и проч. Все это совершенно невозможно для англичан: они считают себя господствующей, высшей расой и поэтому никогда не поддерживают никаких отношений с туземцами своих колоний. Нарушить эту ужасную традицию – значит подвергнуться полному остракизму со стороны своих. Английского солдата нельзя заставить отдать честь офицеру колониальных войск – это считается оскорблением.
Говоря о нашей Государственной думе, Сайкс, сам член оппозиции, заметил, что поражается теоретичности наших оппозиционеров, а бранных слов в Думе просто не может понять. Сайкс, как и Филлимор, считает Сазонова лучшим дипломатом в Европе. Он лестно отзывался о полковнике Корсуне как специалисте по Кавказу. Кстати, случай не характерный ни для нас, ни для них. Несколько лет тому назад Сайкс написал на английском языке ученую статью о курдах; теперь, с началом операций англичан в Малой Азии, он добивался, чтобы английское военное министерство издало ее для армии, и наконец недавно добился. Приезжает в Тифлис и узнает, что эта статья уже три года назад переведена на русский язык и издана штабом Кавказского округа… Теперь он везет этот экземпляр как укор своему военному министерству.
Англичане и сами хорошо понимают, что наше соединение с ними у Багдада не даст им ничего серьезного; они пополняют свою армию и на это и рассчитывают, возлагая, однако, главные надежды на дипломатические меры, благодаря которым надеются вывести Турцию из коалиции.
► На вопрос Крупина, как все это время операций чувствовал себя Алексеев, генерал ответил: «Среди всего того, что здесь творится, некогда думать о самочувствии».