волосяная подушечка?»
► Артамонов опять приехал.
► Недавно Кондзеровский представил доклад о том, что ходатайство Эверта о производстве врача штаба фронта в действительные статские советники не подлежит удовлетворению, так как занимаемая этим врачом должность в мирное время не допускает на ней такого чина, – доклад вполне в духе тупого «дежурства». Алексеев написал: «Война дело живое; человек работает, почему его и не поощрить. Надо быть подальше от норм мертвой мирной буквы».
► Кудрявцев и вся комиссия вернулись из Минска. Они занимались два дня; была масса генералов, но не было людей дела, почти не было батарейных командиров. Кудрявцев прав, говоря, что болезнь последних лет – стремление выработать в младших начальниках собственную инициативу, кончилась параличом старших начальников, которые ради этого вовсе отказались от управления войсками, а младшие, как неответственные, переобремененные сознанием своей моральной ответственности, идут очертя голову. Это проходит красною нитью во всю войну. Каждый сваливает ведение боя на младшего, а сам в стороне.
► При призыве офицеров из запаса и отставки совершенно никто не входил, да и не имел права входить, в рассмотрение их прошлого; поэтому все те, кто был выгнан с военной службы за воровство, шулерство, лихоимство и пр., все вошли в армию, – как будто в военное время воинская честь менее ценится и является излишней.
► Сегодня написал заключение по сношению Иванова от 11 марта. Из него видно, как наши военные мало знают и умеют читать и понимать законы. Просто не верится такой путанице понятий, а это факт.
16 августа 1915 г. военный министр генерал Поливанов уведомил начальника штаба Верховного главнокомандующего, что Совет министров признал новое включение территорий в район театра военных действий совершенно нежелательным и нецелесообразным с точки зрения интересов государственного управления, но в то же время не усматривает препятствий к тому, чтобы войсковые учреждения располагались, в случае надобности, также в тыловом районе за чертою театра войны.
Уже в этой телеграмме допущена крупная ошибка, а именно: тыловой район поставлен как бы за пределами театра военных действий, что противоречит не только принятой в армии терминологии, но и классификации этих понятий, установленной ст. 13 Положения о полевом управлении войск; последняя терминологирует ясно: «театр военных действий» сам по себе состоит из двух районов – из переднего, называемого «войсковым», и заднего, называемого «тыловым».
20 августа 1915 г. генерал Иванов ходатайствовал о включении Курской и Харьковской губерний по-прежнему в состав Киевского военного округа, хотя бы без объявления их на военном положении, для размещения в них тыловых учреждений армий фронта; он повторил эту просьбу 28 августа.
Здесь также смешение понятий. Так как генерал Иванов просил о включении двух названных губерний в тыловой район своего фронта, то, согласно, ст. 13 Положения, объявление их на военном положении (каковое обязательно для войскового района) всецело зависело от него самого, если бы губернии были включены в просимый район. 29 августа 1915 г. военный министр ответил генералу Иванову, сообразно приведенным суждениям Совета министров.
1 сентября 1915 г. Иванов вновь ходатайствовал о присоединении к Киевскому округу Курской и Харьковской губерний (но уже без расширения территории театра военных действий), которыми он хотел, однако, воспользоваться для размещения.
Это еще раз показывает, как сбивчивы понятия о подразделении территорий, занятых какими-либо войсковыми частями или учреждениями действующей армии.
Начальник штаба Юго-Западного фронта генерал Саввич телеграфировал генералу Пустовойтенко 2 сентября 1915 г.: «Если генерал Алексеев интересуется личным моим мнением относительно расширения театра военных действий, то я признаю это расширение безусловно необходимым: нельзя лишать армию необходимой ей свободы действий и распоряжений и в то же время требовать от нее успешного выполнения основной задачи – защиты родины. Стеснение армии легко может повлечь для России пагубные последствия, которые министры, конечно, отнесут к вине армии, в то время когда таких результатов не было бы, если бы они нужды армии ставили бы выше всех иных, хотя бы и крайне важных, государственных интересов. Мы уже начинаем чувствовать это стеснение; так, в силу того, что министр путей сообщения не может настоять, чтобы дороги, принимающие от нас груженые вагоны, возвращали нам немедленно такое же число порожняка, у нас парк уменьшается, что отражается на успехе воинских перевозок, как то было с 30-м корпусом, и на эвакуации. Главнокомандующий обязан быть полным и полномочным распорядителем в районе вверенных ему армий, которые должны иметь свободу действий, а следовательно, и необходимое для этого пространство. Возможно, чтобы главнокомандующий разрешал пользоваться территорией театра военных действий учреждениям, не принадлежащим к составу армий, и нельзя допустить, чтобы он вынужден был просить и ожидать разрешения пользоваться своим тылом».
10 сентября 1915 г. Поливанов телеграфировал Алексееву: «Более чем годичный опыт войны указал на появление в пределах территорий, подчиненных полевому управлению, такого рода последствий, которые чрезвычайно тягостно отзываются на жизни остальной части империи, не будучи вызываем, однако, исключительно военными обстоятельствами, но обязанные своим появлением неопытности гражданского управления страною лиц, стоящих во главе управления тылом фронта[71]. Таковые проявления неоднократно служили предметом суждений Совета министров и получили для себя всестороннюю оценку в смысле тяжелого их значения для жизни государства. Отходя от этой точки зрения, надлежало бы стремиться к прекращению всяких прирезок к району, подчиненному полевому управлению».
Во время переписки по этому вопросу выяснилось, что во всех фронтах надо присоединить кое-какие уезды к театру военных действий и одновременно изменить систему управления тылом, против чего возражали лица, коим предстояло потерять ширину своей власти, и прежде всего военный министр. Началась переписка, показавшая, что генералов надо мирить и успокоить. Поэтому 11 сентября 1915 г. Алексеев телеграфировал Поливанову:
«Вопрос, требующий быстрого определенного решения в духе моих представлений, приобрел затяжной характер и переведен на почву личных недостатков деятелей и трудности установить взаимные отношения между известными начальствующими лицами. Это грозит еще более увеличить тот хаос, который уже и теперь царит в устройстве и работе нашего тыла, что неминуемо отразится и на оперативной деятельности армии, и на правильности и своевременности обеспечения всех войсковых потребностей. После мая месяца глубина территории, предоставленной армиям, уменьшилась от 200 до 400 верст; временно отошли от нее хорошо населенные пункты с большим числом помещений и оборудованных складов. Все эвакуированное размещено теперь преимущественно вне армейского тыла, размещено без всякой системы и плана; тыла благоустроенного нет, имеется беспорядочное, случайное нагромождение тыловых войск, учреждений, складов и запасов. Безнаказанно такой порядок продолжаться не может без риска полного краха в делах снабжения, подвоза и оперативных перевозок. Поэтому необходимо незамедлительное решение вопроса расширения тыла на началах существующего закона, то есть подчинение главных начальников округов начальникам снабжений. Где нужна единичная воля и власть, где нужна быстрота приведения в исполнение решений, там не может быть допущено существование двух независимых начальников. Центральное ведомство и главнокомандующие будут поглощены разбором пререканий, взыскиванием компромиссов, будет страдать дело и важнейшие интересы армии. Если годичный опыт указал на недостатки управления, нужно указать эти недостатки, потребовать устранения их, заменить лиц, не отвечающих своему назначению, но не отказываться от Полевого положения и не переходить к опасной импровизации». Это все было ответом и на желание Военного министерства сохранить власть начальников военных округов, тогда подчиненных в тылу ему; оно не хотело отказаться от власти над тем, что законно должно было перейти в театр военных действий.
17 сентября 1915 г. помощник военного министра генерал Беляев уведомил начальника штаба Верховного, что 14 сентября последовало высочайшее соизволение на присоединение к Киевскому округу Курской и Харьковской губерний, но без предоставления главнокомандующему армиями фронта права объявлять эти губернии на военном положении. В случае же необходимости такового объявления главнокомандующему надлежит войти с предоставлением в штаб Верховного для соответственного сношения с военным министром и испрошения высочайшего повеления. Там же указано, что Киевский округ подчиняется главнокомандующему армиями Юго-Западного фронта, то есть что он, как это и есть доныне, включен в тыловой район предоставленного его ведению театра военных действий.
Такое высочайшее повеление не согласуется с точным смыслом ст. 6 и 13 Положения о полевом управлении войск и является умалением прав главнокомандующего фронтом, который объявляет военное положение в тыловом районе по своему желанию, не испрашивая на это особого разрешения.
Если же считать, что высочайшее повеление 14 сентября было, в сущности, плохо кодифицированной отменой этого права и, таким образом, изменило часть указанных статей «Положения» и на все будущее время, то все-таки факт принадлежности тылового района без объявления в нем необязательного для него военного положения к театру военных действий остается в полной силе.
Поэтому, когда главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта обращается 11 марта к начальнику штаба Верховного с указанием, что Курская и Харьковская губернии составляют тыловой район вверенного ему фронта, целиком состоящий в театре военных действий; когда он сообщает ему, что в этих губерниях до сих пор введена лишь частичная военная цензура, и когда просит ныне распоряжений о введении цензуры в полном объеме, то этим он еще раз обнаруживает незнание Положения о полевом управлении и Положения о военной цензуре, которое устанавливает