► На вопрос Попова к офицерам и чиновникам, работающим в этапно-транспортном отделе главного управления военных сообщений, нет ли каких-нибудь руководств, инструкций, указаний и т. д. по этому сложному и очень важному делу, они ответили, что ничего, кроме «Положения о полевом управлении», не знают… Начальником этапно-транспортного отделения является статский советник Сергей Алексеевич Строганов, отличающийся грубостью, неотесанностью и департаментскою важностью.
29-е, вторник
Шуваев телеграфировал Алексееву: «Государь император 28 сего марта высочайше повелеть соизволил: 1) возложить на военного министра общее руководство и наблюдение за деятельностью всех артиллерийских, военно-технических и интендантских управлений, учреждений и заведений, расположенных как во внутренних округах, так и на театре военных действий; 2) предоставить военному министру право осматривать лично или через доверенных лиц все войска, управления, учреждения и заведения действующих армий в отношении снабжения их установленными запасами и разными видами довольствия».
► Во время Японской войны у нас был шпион из старших служащих завода Круппа, сообщавший нашему военному агенту в Берлине о дне и часе каждой отправки орудий японцам, месте погрузки и перегрузки, сроках прохода портов и прочее. За это он получал по 1000 рублей в месяц. Эти сведения наш военный агент своевременно сообщал Генеральному штабу – и хоть бы один транспорт был уничтожен! Вот какая была и есть у нас разведка.
► На заседании в Париже соединенного военного совета Жилинский вдруг брякнул, что посланные нам итальянцами ружья Гра никуда не годятся и потому они даны молодым солдатам для строевых занятий… Итальянцы возмутились, потребовали не заносить пока этого в протокол, спрашивали, зачем же тогда Россия все время заказывает патроны, и запросили Сазонова. Тот сообщил об этом Алексееву. Последний написал на телеграмме министра иностранных дел: «Я ему такого поручения не давал» и послал к Сергею Михайловичу. Тот прибавил: «А я тем паче». Пришлось извиняться за этого услужливого… медведя. Теперь итальянцы просят не посылать к ним для ознакомления на фронт Жилинского, если думали это сделать, а прислать другое лицо.
► Генерал-адъютант Трепов был командирован царем в Финляндию и, изучив вопрос, пришел совершенно к тем же выводам, что и я: все это раздуто жандармами и Бонч-Бруевичем. Какое трогательное единогласие…
► Недавно немцами с цеппелинов сброшена к нам прокламация, повторяющая с маленькой вариацией карикатуру о царе, Вильгельме и Распутине из Fliegende Blatter, о которой я же писал.
► Германия дает Турции 100 000 пленных мусульман, взятых ею на русском и французском фронтах; Турция уже отпустила кредиты на содержание 40 000; первая партия в 400 русских и 5000 марокканцев уже прибыла в Константинополь. Вся турецкая армия сейчас состоит из 54 дивизий, из них 10 по 12 батальонов и 44 по 9 батальонов. От Германии Турция получила 120 000 русских ружей.
► Стали разгружать в Белом море привезенные в январе винтовки: Лебеля – 30 688, Гра – 73 777 и 25 000 осветительных гранат.
► Приехал «Илья Муромец» Шидловский.
30-е, среда
С образованием морского штаба Верховного главнокомандующего Балтийский флот обособился от VI армии. Результаты налицо: сегодняшние телеграммы Сиверса Алексееву: «Распоряжения по артиллерийской и инженерной подготовке побережья Рижского залива сделаны. Оборона островов составляет задачу флота, который ныне не подчинен главнокомандующему, а потому и общего начальника обороны островов и побережья нет». «Штаб VI армии просит указаний штабу командующего Балтийским флотом об осведомленности его о расположении войск на Моонзундских островах и об инженерной обороне районов, непосредственно прилегающих к району VI армии. Они сами просили об этом, но командующий Балтийским флотом не удовлетворяет их просьб…»
► Николай Николаевич просит Алексеева ходатайствовать о производстве в генерал-лейтенанты Болховитинова, оказавшего немалые заслуги по выработке Эрзерумской и предыдущей операций. Это действительно порядочный начальник штаба.
► Слухи об уходе Фредерикса и Воейкова крепнут. Называют уже и заместителей: для первого – князя Кочубея, главноуправляющего ведомством уделов, для второго – Княжевича, теперь губернатора, раньше командира Крымского полка.
► Читаю сейчас кое-какие основные сочинения по Японской кампании; оказывается, они неизвестны многим нашим офицерам Генерального штаба…
► Пустовойтенко сообщил Лебедеву, что Алексеев согласен, чтобы 3-батальонные полки не развертывались в 4-батальонные, но просит принять все меры, чтобы дивизии на Западном фронте были доведены до штата.
► Пустовойтенко написал генерал-квартирмейстеру Генерального штаба, что впредь о каждом иностранном корреспонденте, просящемся на фронт, желательно иметь следующие сведения: 1) подданство, 2) от каких редакций представил письменное удостоверение о своей профессии, 3) кто письменно рекомендует, 4) давно ли находится в России, 5) какими языками владеет, 6) «не проходит ли по контрразведке», 7) мнение министра иностранных дел, что из себя представляет, насколько расположен к державам Согласия, и в частности к России, и насколько желательно допущение в армию, притом в какой степени: возможно шире или на известных условиях, 8) мнение Главного управления Генерального штаба о личности и о возможности допущения в действующую армию.
31-е, четверг
Сегодня утром приехали главнокомандующие фронтами; Брусилов будет вечером. Эверт и Куропаткин пришли в собрание завтракать, с ними Квецинский и Сиверс, а Иванов остался у себя в вагоне, отдав, однако, утром «визит» Алексееву. Это – демонстрация. Эверт вошел в зал вместе с Сергеем Михайловичем, у которого был до того. Со мной за столом завтракал адъютант Эверта капитан Некрасов; недалекий человек, – можно было бы взять что-нибудь получше; говорит, что расшифровка почерка генерала отнимает у адъютантов много времени. Эверт прост, спокоен, несуетлив, но в нем все-таки так и бьет «я – главнокомандующий». У Куропаткина ясно другое: «терпение, доверие, и я покажу, что заслуживаю вашего внимания». Сиверс – здоровый малый, с рыжими усами, не раз бывавшими в стакане зелена вина. За столом сидели: слева от Алексеева Куропаткин, справа – Сергей Михайлович, за ним Эверт.
► Потери в мартовскую операцию на Западном фронте (II армия) до 90 000 человек! 65 000 раненых; 5000 и 77 офицеров пленных, 5000 убитых не подобраны; остальные убитые; масса с отмороженными ногами (после воды днем, люди с мокрыми ногами стояли в ночной мороз): на Западном фронте 12 000 человек и на Северном – 9000. Ужас! На Северном фронте V армия – 38 000. С 8 по 14 марта V армия захватила у противника всего 40 квадратных верст.
► 28 марта в Москве умер генерал от кавалерии Плеве. Накануне он пожелал присоединиться к православию, что и совершил священник Богословский. Плеве находился в университетской клинике нервных болезней; он приехал в Москву сразу после увольнения, жил на квартире при штабе Московского военного округа и сразу стал лечить нервы, расшатанные переутомлением. Умер от кровоизлияния в мозг.
► Адъютант Квецинского прапорщик Н.А. Масловский говорил, что суета с приказаниями и директивами во время операции шла ужасная; половина отменялась, в другие вводились дополнения и т. д. На фронте винят Плешкова и Сирелиуса. Последний был уже четыре раза устраняем, но какая-то бабушка ему очень ворожит. Он совсем плохо распорядился артиллерией. На фронте вся операция считается кошмарно неудачной. Квецинского хвалят за его искренность, прямоту, порядочность и говорят, что он работает хорошо и очень много: почти всегда до четырех часов ночи, а иногда и позже, как, например, 30 марта – до 8 ч утра без отдыха. Ему некогда читать газеты, поэтому во время ужина адъютант читает ему самое интересное. Он не ложится спать раньше 5 ч ночи, часто в 6–6т/2 – и в половине десятого уже на ногах; днем спит полтора часа. Немало времени он тратит на беседу с докладчиками и приезжающими. Гулевич все кончал к 1½ ночи, а этот никак не может. Эверт спит довольно: с 11/2—2 ч ночи и еще днем часа три. Он тоже много работает, во все вникает и серьезно относится.
► За обедом Иванов тоже не был. К присутствовавшим за завтраком прибавился Шуваев, приехавший в экстренном поезде: вагон-микст и его – великолепный, просто редкостный по роскоши вагон, сделанный еще, конечно, для Сухомлинова. Шуваева мы все ждали. Кондзеровский принимал горячее участие в видимой организации этого ожидания. Шуваев вбежал, почти как юноша, и был очень подвижен. Он не изменился, так же любезен и прост со всеми.
► Сегодня и вчера Алексеев никого не принимает с тонущими делами, готовясь к совещанию.
► Все высшие чины встречают сегодня царя в 9 ч 30 мин вечера. Академик князь Б.Б. Голицын с Шидловским на «ты»… Куропаткин и за обедом и после обеда так же чинно и истово принимает наши поклоны, как и утром.
► Сегодня высшим чинам роздана секретная «Записка по поводу выполнения операций на Юго-Западном фронте в декабре 1915 г. и Северном и Западном в марте 1916 г.». Она написана частью Кудрявцевым, частью Борисовым, частью же самим Алексеевым, но и часть Кудрявцева последним сильно выправлена. Борисов выбрал все, что касается VII армии Щербачева в Буковине и IX армии Лечицкого на Стрыне. Не делая никакой ошибки, «Записку» должно считать выражением мнений и взглядов Алексеева, и от этого она приобретает особенный интерес и значение. Это – первый опыт разбора операций со стороны Верховного командования. Не очень-то он приятен Иванову и Куропаткину, но главное – Эверту, Щербачеву, Рагозе и Гурко. Завтра «Записка» посылается во фронты для раздачи всем начальникам дивизий и командирам корпусов. А какое заблуждение в армии, а отсюда и в печати! Там некоторые считают, что декабрьская и особенно мартовская операции дали положительные результаты. В этом сходятся «Речь», «Русское слово», «Новое время» и даже «Русские ведомости».