Стыдиться борьбы с такой серьезнейшей для родины опасностью, разрушающей оплот государства, подрывающей его военную мощь и силу средств обороны от врага, угрожающей отечеству потерей нескольких сот тысяч молодых жизней и миллиардными убытками, никто из русских людей не будет и по возможности окажет свое содействие.
С этими целями начальникам управлений и охранных отделений надлежит:
а) ознакомить с существом настоящей инструкции господ начальников губерний и градоначальников и просить их распоряжений вменить в обязанность всем чинам общей и сыскной полиции не только оказывать всяческое содействие губернским управлениям по борьбе со шпионством, но и по собственной инициативе принимать все меры к обнаружению иностранных шпионов, для чего начальники полиции должны быть ознакомлены с настоящей инструкцией, а получаемые ими сведения телефонно сообщать подлежащим начальникам жандармских управлений и охранных отделений;
б) войти в надлежащее сношение с подлежащими таможенными начальниками своего района, чтобы оказывали всякое содействие в борьбе со шпионством чины таможенного ведомства, пограничной, корчемной и лесной стражи.
Для руководства чинам упомянутых ведомств в борьбе со шпионством необходимо из настоящей инструкции составить особое наставление, в котором подробно указать, чем интересуются иностранные разведчики, под какими личинами они выступают, как собирают свои сведения, к каким приемам прибегают и как надлежит поступать в случае обнаружения шпионов. Классные чины должны это наставление разъяснить нижним чинам и указать, что такое шпионаж, что борьба с ним – высокопатриотическое дело, так как он грозит их родине неисчислимыми бедствиями в случае войны с соседними государствами.
С означенным наставлением необходимо познакомить господ строевых офицеров во всем районе жандармского управления, для чего войти по данному поводу в сношение с военным начальством. Господа же офицеры должны обстоятельно ознакомить с наставлением воинских нижних чинов и дать им словесные разъяснения. Это особенно важно, так как иностранные шпионы особенно льнут к воинским чинам в надежде получить от них какие-либо сведения.
На письме Белецкого от 12 февраля 1916 г. Алексеев написал: «Прошу рассмотреть и переговорить», а Пустовойтенко: «В основу ответа положить принципы: 1) на театре войны нечего изменять, так как все жандармские организации уже имеют обязанность следить и передавать в контрразведывательные отделения, 2) вне театра военных действий обязать все жандармские учреждения следить за шпионами, но приступать к ликвидации не иначе, как с согласия военных подлежащих властей, то есть начальников штабов округов, которым по этим вопросам обязан докладывать губернский жандарм».
Мое заключение по изучению вопроса было подано в таком виде: «Основная мысль Наставления по контрразведке в военное время с июня 1915 г.: ведение этой важной стороной жизни армии и ее тыла всецело передать в ряды самой армии, поручив его чинам военного ведомства, а на помощь им, когда она будет сочтена ими необходимой, привлекать чинов жандармской и общей полиции.
При этом контрразведка вне театра военных действий должна вестись не на основании названного Наставления, а на основании действующего положения мирного времени, каковым является Положение 8 июня 1911 г. Основа этого Положения уже иная: сосредоточивая контрразведку в штабах военных округов, самое исполнение этой работы поручено всецело жандармским чинам, подчиненным, однако, военной власти округа во все время исполнения своих специальных обязанностей.
Таким образом, точные разграничительные линии театра военных действий от всей остальной части империи решают вопрос о том, кто, собственно, ведет и ведает контрразведку, совершенно точно и определенно. В обоих этих случаях вмешательство ведомства политической полиции совершенно устранено. Да и вне театра военных действий оно отсутствует, и только инструкция но технической постановке контрразведывательных отделений вне театра военных действий вырабатывается главным управлением Генерального штаба „по соглашению с Департаментом полиции Министерства внутренних дел“ (ст. 13).
Такое точное отмежевание от совместной деятельности двух ведомств было подсказано опытом и в нынешнюю войну вылилось в форму вышеназванного Наставления 1915 г.
За министра внутренних дел сенатор Белецкий считает теперь необходимым изменить существующий порядок и в основу реформы его кладет совершенно новую мысль, а именно: взаимодействие военного ведомства с ведомством политической полиции, и притом такое, при котором разграничительная линия театра военных действий от всей империи должна быть значительно подвинута к передовым частям армии, а территория внетеатровая, таким образом, значительно расширена (ст. 14 его проекта „Положения“).
Это взаимодействие принимает такие формы:
1. Вся контрразведка вне театра военных действий, а в мирное время и во всей империи возлагается на контрразведывательные отделения, состоящие при штабах военных округов, и одновременно на губернские, областные и городские жандармские управления и на охранные отделения (ст. 1).
2. Начальниками тех и других контрразведывательных отделений назначаются жандармские офицеры (ст. 4), которые и докладывают обо всем одновременно начальнику штаба округа и Департаменту полиции (ст. 3), подчиняясь начальнику штаба округа.
3. Ликвидация наблюдений делается но предварительному разрешению начальника штаба округа, но в случаях, не терпящих отлагательства, самолично жандармскими чинами лишь с доклада после нее начальнику штаба округа и Департаменту полиции (ст. 8).
4. Агентура контрразведывательных отделений и жандармских всякого рода учреждений общая (ст. 9).
5. Общее руководство по контрразведке принадлежит Главному управлению Генерального штаба и Департаменту полиции, причем директор последнего имеет право давать начальникам отделений руководящие указания, „кои для них являются обязательными44 (ст. 12).
Таким образом, ясно, что вмешательство политической полиции на деле будет полным и подавляющим, так как опыт указал, насколько легко любое чисто политическое дело связать с изменой государству, привязав его таким образом к контрразведке и направляя последнюю вовсе не в ту сторону, какую должно и может преследовать военное ведомство.
Основные принципы, которые указаны вашим превосходительством в резолюции на письме сенатора Белецкого, таким образом, не будут соблюдены, и нарушение их принесет несомненный вред делу военной контрразведки.
При этом надлежит иметь в виду, что в настоящем деле произойдет очень скоро, вслед за принятием проектов сенатора Белецкого, то же самое, что уже произошло в вопросе о расширении компетенции военной цензуры: гражданская власть и политическая полиция будут предъявлять к армии требования, ради якобы соблюдения плохо понятых государственных интересов, при выполнении которых армия станет заслоном произвола этих инстанций и надежной защитой их от негодования общественного мнения.
Ввиду вышеизложенных соображений полагалось бы сообщить Министерству внутренних дел, что изменение в постановке контрразведки сообразно присланным им проектам не представляется целесообразным».
Хотя полковник Ассанович и был вполне удовлетворен этим докладом, но, конечно, он кастрировал его и в таком охолощенном виде представил генерал-квартирмейстеру, который, в свою очередь, представил доклад начальнику штаба. Алексеев доклад утвердил.
► Несколько штрихов из дела:
Военный начальник Равского уезда Петроковской губернии капитан Иван Штейн изобличен в шпионстве.
Владелец имения «Лаброген» Газенпотского уезда Курляндской губернии Роберт Карлович Бредрих был гольдингенским уездным начальником; при вступлении немцев он и брат его Сильвио перешли на их сторону.
В г. Кельцы австрийцы захватили печати наших учреждений и паспортные бланки и теперь пользуются ими для фабрикации видов на жительство командируемым в Англию и Францию своим и германским агентам.
► «Итальянский сфинкс». Под этим заглавием римский академик Берто Тассо-Тассинари поместил в февральской книге лондонского Fortynightly Review очерк итальянской политики и ее мотивов за время нынешней Великой войны. Автор во время своего последнего приезда в Лондон «был поражен недружелюбным отношением английского общества к Италии и ко всем итальянскому». Он считает своим долгом выступить в печати, чтобы возразить всем тем англичанам, которые, нисколько не стесняясь, бросали ему в лицо обвинения против политики его отечества вроде следующих: «Италия думает исключительно о себе, – ей мало дела до общих интересов Четверного согласия!», «Отчего Италия не объявила до сих пор войны Германии?», «Отчего итальянские войска не поддержали французов и англичан на ближневосточных театрах войны?», «Недаром Макиавелли родом был из Италии»… и т. д. и т. д.
«В особенности сильно англичане негодуют на Италию за ее нежелание участвовать в дарданелльской экспедиции. Они уверены, что если бы мы, итальянцы, их поддержали в свое время, то ныне Константинополь был бы уже завоеван. „Помилуйте, – говорят англичане, – ведь только и слышишь от итальянцев об их исторических правах на Левант, об их грандиозных экономических интересах на Ближнем Востоке и т. д. Между тем когда дело дошло до необходимости принести реальные жертвы, то итальянцы тотчас же пошли на попятный“.
Трудно защищаться против нападок людей, органически неспособных понять дух итальянской нации. Когда вступаешь в полемику с англичанином, то наперед знаешь, что его не переубедишь. Весь склад ума северных европейцев коренным образом отличается от итальянского мышления. Начать с того, что мы, итальянцы, в области политики исходим из совершенно другой точки зрения, чем пропитанные духом империализма англичане, русские и французы. Действительно, у нас огромные экономические интересы в Сирии и Анатолии; там у нас многочисленные торговые колонии, там итальянцы наживают миллионные состояния, обогащая таким путем свою родину. Но ведь не менее важные колонии у нас имеются и в Нью-Йорке (700 000 душ), в Монтевидео, в Бразилии; в Аргентине у нас имеется до 4 миллионов сородичей! Но поверьте, что ни им самим, ни кому бы то ни было в Италии никогда не приходит в голову дикая мысль насильственного „во