звращения под сень природной национальной власти“ всех этих итальянских колонистов-эмигрантов. Мы не понимаем, какой смысл для нас, то есть для Италии как государства, или же для наших эмигрантов в затеях, подобных тем, на которых помешаны, например, Гогенцоллерны, мечтающие о возвращении „под сень германского орла44 12 миллионов американских немцев.
Вы, может быть, возразите мне, что политика Италии все-таки руководится принципами империализма: недаром же она захватила Триполи? На это я вам отвечу следующее: мы были вынуждены завоевать Триполи, дабы предупредить Германию. Во владении Фердинанда Кобургского и теперь еще находятся собственноручные письма императора Вильгельма II к Энвер-паше, в которых план переуступки Триполи германцам был уже вполне разработан еще несколько лет тому назад. Германия намеревалась создать между Средиземным морем и Гвинейским заливом чересполосное колониальное владение. Подумайте только, в каком положении находилась бы в настоящую минуту Англия, если бы немцы еще тогда укрепились в недрах мусульманского Судана, в оазисах фанатиков-сенусситов, на богатых морскими базами побережьях Северной Африки! Мы с своей стороны не могли допустить до того, чтобы немцы зашли нам в тыл и окружили нас не только с севера, но и с юга. И вот хотя подавляющее большинство наших парламентариев (мы почти все социалисты) и потребовало, чтобы правительство отказалось от политики „авантюр и захватов“, но все же последнему пришлось скрепя сердце аннексировать бесплодные пустыни вечно мятежной Берберии…
Мы сделали это, будучи научены горьким опытом: Бисмарк, облегчив французам завоевание Туниса, навеки создал опасность грозного конфликта между французскою республикою и итальянским королевством…
„Ну а чем вы объясните захватную политику Италии в Албании? “ – могут меня спросить иные недоверчивые люди. На это мы можем ответить лишь следующее. Еще со времен турецкого владычества в Албании к нам в Италию выселилось огромное количество албанцев. Влияние исторических симпатий, обусловленных этим фактом, столь существенно и важно, что оно объясняет вполне удовлетворительным образом влечение наше в сторону Албании.
Часто мне посылают упреки в том, что „итальянская армия делает столь незначительные успехи на австрийском фронте“; пусть те, которые осмеливаются говорить подобные вещи, вспомнят, что австро-итальянский фронт имеет протяжение в 940 английских миль; линия фронта проходит исключительно по гористой местности, которую австрийцы укрепляли в течение 40 лет. Англичане не были в состоянии овладеть позицией у Ачи-Баба за все долгие месяцы своего галлиполийского сидения; у нас на австрийском фронте имеются целые сотни таких же неприступных позиций… Почему же англичане не хотят войти в положение нашей геройской армии?
Англичане любят обвинять нашу аристократию в германофильстве. Согласен, что наши аристократы действительно любят немцев. Но ведь они ровно никакого влияния на политику Италии не оказывают. Большинство наших аристократов занято выискиванием для себя богатых еврейских или же американских невест. Вот чем занимается наша аристократия!
„Почему же вы не объявляете войны пруссакам?“ – спрашивают у меня. Да просто потому, что это не входит в наши расчеты, отвечу я. Какое право имеют претендовать на наши преимущественные симпатии англичане, которые сами безусловно виноваты в полном отсутствии общности интересов между Англией и Италией? Не столь давно я сам предлагал английским капиталистам образовать компанию для эксплуатации богатых залежей сурьмы. Они замахали руками, когда услышали, что эти залежи находятся в Италии. Пришлось обратиться к немцам; они и нажили на этом деле миллионы, кроме того снискав к себе симпатии всей округи, население которой приобрело новые источники заработков, благодаря энергии германских капиталистов и инженеров.
Англичане всегда смотрели на Италию как на своего рода дачную местность. Они интересовались итальянскими древностями, но решительно отказывались любить и уважать современное поколение итальянцев… Между тем германцы поступали совершенно наоборот: они сделали все, что только могли, чтобы сблизиться с нами, изучить нас и протянуть нам руку.
Я сам знал англичанина, 40 лет прожившего в окрестностях Рима, где он приобрел огромное имение; этот англичанин был женат на флорентийке; но до самой своей смерти он не подумал о
том, чтобы выучиться говорить по-итальянски; когда он говорил об итальянцах, то незаметно разражался по адресу их градом изысканной брани.
Да, если бы не Бельгия, то в эту войну Италия никогда не обнажила бы своего меча. Нас побудила к вооруженному выступлению также отчасти и ненависть к заклятому врагу Италии – к императору Францу Иосифу.
Каждый итальянец чувствует, что он принес этим великую жертву, так как после Сербии и Черногории, несомненно, настанет наш черед…»
11-е, понедельник
Англичане прислали еще 90 000 открытых писем военного содержания от солдат 1-й, 2-й и 3-й дивизий. Все эти письма будут разосланы поровну между всеми армиями (12-я, гвардейский отряд и Кавказская).
► Сегодня царь христосовался с офицерами и нижними чинами частей войск, несущих службу в Ставке: собственных его величества конвоя, Сводного пехотного и железнодорожного полков, гвардейского полевого жандармского эскадрона, авиационного отряда, пулеметной команды, отдельной батареи, особого батальона, местной караульной команды, команды электротехников и автомобильной, нестроевой роты, с матросами гребных шлюпок, а также бригадами кондукторов и проводников императорских поездов и кондукторов Риго-Орловской железной дороги, сопровождавших императорские поезда. Присутствовали начальник штаба и высшие чины штаба.
Всех христосовавшихся нижних чинов подвергли предварительному физическому осмотру врача, обращавшего внимание особенно на рот и глаза.
► В 4 ч дня французский майор Генерального штаба Ланглуа делал сообщение на русском языке о современной войне, в виде беседы по наиболее интересным вопросам о приемах боевых действий, принятых во французской армии.
12-е, вторник
Сегодня Пустовойтенко, оказавшийся в одиночестве (к Алексееву приехала семья, а к Носкову – жена), позвал меня гулять.
– Вам Ассанович ничего не говорил про вас?
– Нет, а что?
– Да жандармы на вас обратили внимание…
– Где, какие, по какому случаю?
– Еще в феврале начальник разведывательного отделения Северного фронта полковник Рябиков, а теперь и наш полковник Озеровский сообщили, что вы печатались в каком-то журнале социально-революционной партии… «Былое»; кажется, был такой журнал?
– Но…
– Я знаю, что вы теперь держитесь так, как и надо держаться в мундире; знаю, что и в прошлом у вас не было никаких, собственно, партийных связей, и так как, однако, мне надо выдержать объективный тон, то я потребовал, чтобы Озеровский представил мне более точные данные… Вот чем они, мерзавцы, занимаются, вместо того чтобы ловить шпионов.
– Может быть, мне грозит какая-нибудь неприятность?
– Ровно никакой; пока я здесь, будьте совершенно спокойны.
– А вас лично я ничем не подведу?
– Ну разумеется, нет. Это вздор.
Итак, вот разгадка той телеграммы Ассановича от 6 февраля, которой я вогнал его тогда в краску.
► Заговорив еще о недавнем протестующем и будирующем настроении Борисова, я услышал от Пустовойтенко то же, что вижу и сам: генерал-лейтенант бросил эту свою роль и очень нервно относится к каждому случаю, когда его почему-нибудь не приглашают к высочайшему столу…
► Пустовойтенко сказал, что из всех офицеров управления выше всех Носков, «у которого есть искра Божия». Когда же я заметил, что лично давно поставил на нем крест, он сознался, что крест-то и он все-таки поставил.
► Сергей Михайлович, по словам Пустовойтенко, остроумный, правдивый, и знающий свое дело человек. Когда Лукомский просил дать ему дивизию, Сергей Михайлович сказал Пустовойтенко: «Не давайте, он ее убьет», то есть подведет под напрасные потери в бою.
► Пустовойтенко не произведен на Пасху в генерал-лейтенанты, потому что он и Алексеев считают, что раз он не пробыл четырех лет генерал-майором, то и нельзя производить в обход закона, чтобы не давать повода другим, с чем как раз они оба теперь и борются очень определенно. На мое же замечание, что ведь царь все-таки мог сам бы его произвести, Пустовойтенко ответил, что сам Николай никогда не идет на нарушение закона, а делает это только под влиянием докладов лиц, желающих что-либо облечь в форму его якобы личного желания. Сомневаюсь, чтоб…
► Великого князя Николая Михайловича при дворе держат в сторонке, как стоящего на «левом» фланге царской фамилии.
► В 12 ч 30 мин дня царь уехал в Царское Село.
► Вчера Сиверс запросил Пустовойтенко, как быть военной цензуре в Финляндии с помещением отчетов о предвыборных собраниях в сейм. Сегодня Пустовойтенко ответил, что военная цензура «должна выполнять свои законные обязанности», причем нет оснований препятствовать печатанию отчетов, если там не будут затрагиваемы военные интересы, а сами собрания будут разрешаться местной администрацией.
13-е, среда
Сегодня я сказал Пустовойтенко, что долго думал о нашем вчерашнем разговоре и опасаюсь, как бы для него не вышло каких-нибудь неприятностей. Он ответил: «Будьте спокойны, я уж не такой маленький человек, чтобы подчиненный мне жандарм мог сделать мне гадость».
► Сегодня Николай Николаевич телеграфировал Алексееву в очень теплых выражениях свое поздравление, обращаясь на «ты». Алексеев ответил, что сознает, как ему «много дано», и боится, что не сумеет отблагодарить царя за все. И ужасно, что это – его искреннее мнение.
► Клембовский (на Пасху получил генерала от инфантерии) считается толковым человеком, а основ Временного положения о военной цензуре тоже не знает. Он прислал рапорт начальнику штаба о том, чтобы было сделано распоряжение о невскрывании военной цензурой писем, адресованных по должности ему и генерал-квартирмейстеру фронта. А статья 5 ясно говорит, что это относится только до главнокомандующего и командующих отдельными армиями, все же прочие должностные лица пользуются этим только при снабжении письма своей должностной печатью, чего, конечно, нельзя сделать с письмом