► Приехал сенатор Кривцов. Это – просто клоун, пресмыкающийся перед всеми, начиная от Воейкова. Он держит себя уж просто неприлично, до того низкопоклонничает и пресмыкается.
► Пустовойтенко сегодня сказал мне, что вопрос о моем уходе решен, – Воейков на этом настаивает, и мне надо скорее уезжать. Он предложил мне самому подумать куда, обещая всюду меня устроить и поддержать. Если бы на меня в новом месте косились за сведения жандармов, то там он меня защитит, а здесь этого сделать не может. Посоветовал поговорить с Ассановичем и просить его все устроить. Я поговорил. Ассанович будет устраивать в управление генерал-квартирмейстера Генерального штаба. Завтра должна пойти об этом телеграмма Пустовойтенко к Леонтьеву; о моем «политическом прошлом» отсюда сообщать не будут. В строй нельзя ни в коем случае…
Придя на обед, Алексеев увидел меня и, обходя и здороваясь, спросил: «Отчего я вас давно не видел?» Я объяснил.
► 14–20 мая шли усиленные переговоры шифрованными телеграммами с итальянцами, французами и англичанами относительно просьбы первых, чтоб мы немедленно начали наступление на Юго-Западном фронте, для оттяжки австрийцев, особенно сильно наседавших на итальянцев. Решено было начать наступление 22-го, что и сделано.
► Мы потеряли пленными с начала войны больше 2 200 000 человек.
25-е, среда
За 22—24-е нами взято в плен на Юго-Западном фронте 881 офицер, 40 000 нижних чинов, 77 орудий, 134 пулемета и 49 бомбометов.
► Сегодня, в день рождения Александры Федоровны, царь получил из Евпатории телеграмму: «Государю императору. Горячо всем сердцем поздравляю, помоги всесильный Господь; серенький день, еду в собор, после в ванну; очень одиноко. Аня» (Анна Александровна Вырубова)… Спросил дежурного офицера, следует ли переписать ее на парадный бланк. Бедный канцелярист долго думал и решил спросить начальство. Послали без переписки, сделав вид, что сами не знаем, что посылаем…
► Здесь уже несколько дней живет Иванов.
► Без меня был Штюрмер.
► Генерал По, по совету лейб-медика Федорова, негласно едет лечить свою подагру в Ессентуки, где будет с двумя вестовыми.
► 4-му кавалерийскому корпусу Гилленшмидта было приказано еще 23-го двинуться в тыл немцев (в районе VIII армии); он не исполнил приказания. Брусилов повторил его Каледину и предписал, если Гилленшмидт этого не умеет сделать, немедленно сменить и его назначить генерала Володченко.
► Привет моего бывшего фельдфебеля Александрова: «Имею честь, ваше высокоблагородие, уведомить вас, что письмо ваше получил 21 апреля, которое у вас было написано 26 марта, так что я был в отпуске, и мой земляк получил ваше письмо и замкнул в сундук, а его без меня послали в командировку, только что вчера вернулся и подал мне ваше письмо; я очень был рад, что получил от вас такое письмо, и показывал его своему начальству, всем своим сослуживцам, которые служили со мной в 11-й роте, и они много вам кланяются и желают всем доброго здоровья.
Много я всему вашему семейству кланяюсь и желаю им доброго здоровья. Извиняюсь, что не мог попасть к вам, когда ехал из отпуска, так что у меня время было совсем мало, даже чуть не опоздал и на поезд. Осмеливаюсь спросить вас, ваше высокоблагородие, где находится теперь Павел Михайлович: в юнкерском училище или же где-нибудь уже состоит офицером в полку? Через людей слыхал, что в бывшей нашей роте все живы, здоровы, только один убыл ефрейтор Леонид Орлов – он помер. Ваше высокоблагородие, не укажете ли мне адрес прапорщика Евг. Ходзицкого? Желательно узнать, где он находится. Извиняюсь перед вами, ваше высокоблагородие, что я вас все беспокою, хоть беспокою я вас, но не могу вас никогда забыть, как только, Господи благослови, наступает день и на каждом шагу вспомнишь не раз во всем военном и домашнем обстоятельстве. Извините, ваше высокоблагородие, что много написал, тороплюсь, теперь у нас делов масса; выпекаем в сутки 582 пуда в 12 печках кирпичных. Счастливо оставаться. И.А. Александров».
26-е, четверг
Приехали военный министр Шуваев и министр торговли и промышленности князь Шаховской. Первый очень бодр и весел, второй – скромен и молчалив. Завтракали оба у нас. Алексеев сидел между ними. С Шаховским он не был очень разговорчив. После завтрака тот был у него. Пришел в залу Шаховской одним из самых первых, по-видимому с Пуакекром. Шуваев пришел с Алексеевым. Когда завтрак кончился, Алексеев пропускал вперед Шуваева, тот не хотел…
– Нет уж, пожалуйста, вперед министр.
– Ну, что такое, пожалуйте…
Потом взялись под руку и пошли.
► Сегодня я присутствовал при третьей переделке подписанного начальником штаба приказа от 24 мая о том, что должность цензоров можно поручать женщинам. Там были пропущены жены офицеров. По просьбе Ассановича я читал корректуру и обратил на это внимание. Ассанович приказал подать подлинник, написанный на машинке, перетереть строку, вписать туда «жен», и кончено… Разумеется, на этот раз хорошо, потому что дельно, но ведь так можно и другие подлинники приказов исправлять после подписания их приказывающим…
► Сегодня был вызван по делам службы из Северного фронта генерал-майор Батюшин. Наружность обыкновенная, совсем не «разведывательная». Говорит, что Бонч-Бруевич ходит «тучей».
► Сегодня Рузский из Петрограда вызвал Шуваева к аппарату (в кабинете Алексеева).
► Вестовой при Бюро печати рассказал, что на днях он ходил верст за пять за город ловить рыбу. Вдруг попался ему гулявший там царь (приехавший на автомобиле), а наследник лежал на траве с босыми ногами, около него сидел Деревенько, делавший букет…
27-е, пятница
Операция у Брусилова идет хорошо. Но это не убеждает меня, что мы будем так же удачно наступать на германцев (на Западном и Северном фронтах) – еще неизвестно, чем стратегически кончится операция Брусилова.
► Нелепая смерть лорда Китченера не произвела здесь сильного впечатления.
28-е, суббота
Сегодня прибыла Владимирская икона Божьей Матери из московского Успенского собора. На вокзале ее встречали царь с наследником, свита, наш штаб, войска. По городу процессия шла среди шпалер войск. Николай вернулся с вокзала на автомобиле, а когда икона подходила к его дому, вышел навстречу и пошел за ней в церковь, куда направились все военные со своими дамами. Наследник с половины службы вышел с князем Долгоруковым, потом побежал в сад с Деревенько и его братом доктором, а Долгоруков вернулся в церковь. Деревенько вот уж некоторое время носит форму кондуктора флота. Солдаты и конвойцы его не особенно балуют своим вниманием, а околоточные дворцовой полиции козыряют что есть мочи.
Это уже вторая икона: в августе 1914 г. в Ставку была доставлена из Троицко-Сергиевской лавры икона явления Божией Матери Сергию Радонежскому, написанная на доске от его гробницы.
► Вчера здесь был Сазонов с правителем канцелярии Шиллингом. Он завтракал у нас.
► Сегодня Шуваев уехал.
► Подполковник А.К. Андерс отправился в Петроград, чтобы оттуда ехать принять штаб 1-й армейской кавалерийской дивизии, – одним грамотным офицером здесь меньше. Вчера утром он принял православие; это многих удивило.
29-е, воскресенье
Видя, что с моим отчислением ничего не приводится к концу, я просил Крупина переговорить с Алексеевым. Выяснилось, что он возмущен всем делом, удивлен, что Пустовойтенко не взял на себя ответственности за мое здесь оставление (а ею Воейков был бы удовлетворен) и хотел свалить оставление на Алексеева. Последний сказал Крупину, что речь идет о его непосредственном подчиненном, и притом хорошо ему известном, потому только Пустовойтенко и может решать вопрос о ручательстве. Выяснилось далее, что, вполне понимая мое положение, Алексеев, тогда же решая вопрос обо мне, сказал Пустовойтенко, чтобы меня назначили по эвакуации в Петроград. Между тем до сих пор Пустовойтенко не сказал об этом ни слова, а при разговоре с Ассановичем во время моего отпуска просто приказал ему отчислить меня поскорее куда угодно… Алексеев вообще очень удивлен, что до сих пор еще ничего не сделано, и сказал, что напомнит Пустовойтенко о своем приказании.
Вечером был получен ответ от полковника Мочульского, запрошенного 27 мая Ассановичем относительно командирования меня в Отдел генерал-квартирмейстера: ни Беляев, ни Леонтьев не имеют препятствий к моему переводу. Теперь надо ждать, куда меня сунут: в эвакуацию или в Огенквар. Следуя своему правилу, я ничего не делаю, чтобы решить этот выбор, так как не знаю, где лучше, и опять положусь на судьбу.
► Сегодня был здесь за нашим обедом помощник Наумова Гербель. Он держит себя с Алексеевым очень просто. Красивый мужчина.
► Де Лягиш уехал на свое место – военного агента в Петроград, а на место По явился без меня генерал Жанен, бывший генерал-квартирмейстер при Жоффре.
► Сегодня царь в сопровождении наследника осматривал на вокзале поезд головного отряда Красного Креста Пуришкевича, остановив свое особое внимание на вагоне-библиотеке, где вся михайл-архангельская литература представлена в прекрасных переплетах. «Вот это мне нравится», – изволило произнести несколько раз его самодержавное идиотство.
► Телеграмма князя Г.Е. Львова Брусилову:
«Ваш меч, тяжелый, как громовая стрела, прекрасен. Молнией сверкнула она на гневном пурпуре Запада и осветила радостью и восторгом сердце России. Наши взоры, наши помыслы и упования прикованы к геройской и несокрушимой армии, которая с великими жертвами, полная самоотверженности, сметает твердыни врага и идет от победы к победе. С восторгом преклоняясь перед подвигами армии, мы одушевлены стремлением по мере всех своих сил служить ей и, чувствуя в эти дни вашу твердую руку, глубокую мысль и могучую русскую душу, всем сердцем хотим облегчить вам ваше почетное славное бремя».
Ответ Брусилова:
«Уповая на помощь Божию, опираясь на могучий непоколебимый дух армии и при духовной поддержке всей России, глубоко и твердо надеемся довести победу до полного разгрома врага. От всего сердца горячо благодарю вас за истинно патриотическое приветствие и приношу вам и всему земскому союзу мою искреннюю благодарность за приветствие и пожелания».