ены значительные усилия, но, может быть, в будущем придется принести для этого еще большие жертвы, размер коих вперед определить невозможно. Для примера могу сказать, что владелец газет Deimineanza и Adeverul Милле серьезно и хронически болен и, в случае его смерти, обе эти газеты унаследуются двумя его дочерьми, из коих одна замужем за германским подданным. Возможно, что для предупреждения перехода этих газет к немцам нам придется даже купить большинство паев этих предприятий, но ныне этот расход еще очень гадательный и размер его определить трудно. Вследствие всего вышеизложенного я позволяю себе считать, что пока ассигнованная сумма в 100 000 рублей достаточна, но нам следует обеспечить себе возможность производства здесь в будущем крупных экстренных и быстрых расходов, в связи с обстоятельствами и по предварительному докладу миссии. Кроме этого, полезным способом действия на отдельных здешних лиц было бы разрешение им иногда вывоза из России некоторых продуктов, в коих мы особенно не нуждаемся, по получении, конечно, достаточных гарантий от румынского правительства. Мерой, которая произвела бы прекрасное впечатление на более широкий круг лиц, я считал бы разрешение вывезти из России в Румынию нескольких сот шин для главнейших здешних политических и общественных деятелей, которые усиленно об этом просят миссию и список коих я позволю себе представить министерству».
3. Поклевский – Сазонову 13 (26) мая 1916 г.: «Настоятель нашей церкви спрашивает миссию, что ему делать с иконами и ковшом, переданными ему Веселкиным при обстоятельствах, изложенных в моей телеграмме. Прошу указаний».
4. Поклевский – Сазонову 31 мая (13 июня) 1916 г.: «Главный редактор органа Таке Ионеску газеты Rumani конфиденциально просил меня провести в России подписку на 200 номеров этой газеты на сумму в 12 000 р. в течение одного года. Если это дело трудно устроить в России, то миссия могла бы выдать ему эту сумму из ожидаемого ею из министерства перевода в 50 000, но я просил бы указать, куда и в какие наши учреждения следовало бы отправлять двести номеров упомянутой газеты».
2-е, четверг
Простился с Пустовойтенко. Он как-то извинялся, говорил, что, не будь царя в Ставке, не обратил бы и внимания на жандармов, но Воейков и пр. и пр.; обещал написать обо мне конфиденциальное письмо преемнику Леонтьева, которого гонят за что-то очень неладное и заменят, вероятно, «их» человеком – Распоповым; говорил, чтобы я не поминал их лихом; что Алексеев принимал в моем переводе в Петербург деятельное участие.
Борисов сказал, что в случае надобности я всегда могу рассчитывать на человеческое отношение к себе от него и Пустовойтенко.
Начальника штаба застал на ходу, в больших хлопотах.
Он встретил меня со словами:
– Ну, куда же вы едете?
– В Отдел генерал-квартирмейстера, ваше высокопревосходительство.
– Давай вам Бог; там вас оставят в покое.
– Никак нет, ваше высокопревосходительство, не оставят и там.
– А, пожалуй; ну, тогда к нам обратитесь, мы поможем. Спасибо вам за ревностную службу.
– Ваше высокопревосходительство, позвольте поблагодарить вас за доброе ко мне отношение и пожелать вам всего лучшего.
– Большое спасибо, желаю и вам всего лучшего. Если что-нибудь будет нужно, напишите прямо ко мне.
Выехал в 5 ч дня.
О службе моей в сумасшедшем доме, называемом Отдел генерал-квартирмейстера, когда-нибудь после, в связи с началом заставшей меня там Февральской революции.