количества винтовок достаточно для вооружения запасных пеших сотен, седьмые же маршевые сотни остаются невооруженными. Возбуждено ходатайство мобилизационным отделом о спешном отпуске в распоряжение кубанского атамана не менее 3000 винтовок, так как, помимо вооружения седьмых маршевых сотен, крайне необходим некоторый запас оружия для высылаемых войском пополнений на Кавказский фронт, а также для обеспечения большого количества эвакуированных, скопляющихся при запасных пеших сотнях».
К этому положению наша армия велась систематически и давно. Ни артиллерийское ведомство великого князя Сергея Михайловича, ни отдел по устройству войск главного управления Генерального штаба, как будто даже не предвидели явление, совершенно обычное у нас в каждую войну: никто не ценит своего оружия, его бросают где попало, а в критическую минуту тысячи людей сдаются в плен с голыми руками. Ни то ни другое учреждение совершенно не позаботилось в мирное время настойчиво и глубоко провести в воспитание армии бережливость оружия, которая так нужна именно нам. Только русский человек не может осознать собственность, если она принадлежит казне. Казенное – ничье.
Когда началась война, схватились, но было уже поздно: бережливость не создается приказами вдруг, а между тем ими-то только и пробовали бороться.
13 августа 1914 г. Верховный приказал собирать винтовки после убитых и раненых.
20 сентября в приказе по V армии сказано: «Выяснилось, что много русского и австрийского оружия, патронов, предметов артиллерийского имущества, одежды, обуви и снаряжения находится у местных жителей и в складах торговцев. Главнокомандующим Юго-Западным фронтом приказано объявить, чтобы теперь же все лица, имеющие у себя указанные вещи, представили их в месячный срок местным военным и гражданским властям, причем будет выплачиваться вознаграждение: наша винтовка 6 р., без затвора – 4р., австрийская – 5р., без затвора – 3 р., патрон – 1 коп., орудия или лафеты – по 1 р. за пуд, ранец – 1 р., патронная сумка – 30 коп.».
17 октября в приказе по I армии сказано уже, что «укомплектования, направляемые в войска, будут приходить впредь частью невооруженными и без снаряжения; обязываю принять самые решительные меры к сбору на полях сражений ружей и снаряжения».
22 октября главнокомандующий Северо-Западным фронтом приказал привлечь обывателей к сбору оружия на полях сражений с платою по 5 р. за неприятельскую винтовку и по 6 р. за нашу.
Из приказа по IV армии от 16 декабря 1914 г.:
«Установленный приложением 10 к ст. 536 Положения о полевом управлении войск в военное время сбор винтовок мало достигает цели, оружие задерживается в госпитальных и этапных складах и поэтому поздно попадает по назначению, а между тем нужда в оружии, для снабжения им укомплектований и выздоровевших, настоятельна.
Ввиду изложенного, по приказанию главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта, приказываю все имеющееся в госпиталях и в этапных складах оружие и снаряжение с получением сего приказа сдать заведующему артеллерийскою частью этапно-хозяйственного отдела, которому указать место сдачи собранного оружия и организовать починку его.
На будущее же время приказываю командирам корпусов установить постоянный и тщательный сбор оружия и снаряжения на полях сражений и все собранное безотлагательно отправлять с порожними повозками обозов и с зарядными ящиками парков.
Госпиталям оставлять самое минимальное количество оружия для выздоровевших, а все остальное сдавать в склады оружия».
23 февраля 1915 г. главнокомандующий Северо-Западным фронтом объявил: «За истекший период войны войсковыми частями было утеряно весьма значительное количество винтовок, причем в будущем, в случае непринятия соответственных мер в отношении правильного сбора оружия, нельзя будет рассчитывать на надлежащее пополнение утери, так как для этого уже недостает имевшихся запасов винтовок и не будет достаточно тех, которые вновь изготовляются».
А месяцем позже Сухомлинов и его помощник Вернандер заверяли в частном собрании членов Государственной думы, что вот-вот все снаряжение придет в полный порядок…
Тем же приказом по тому же фронту дано обширное наставление по сбору винтовок, еще раз доказывающее, как эта мысль была нова. Помимо самого сбора и его очень сложной организации, предписаны были еще следующие общие меры:
«1. Установить строжайшие наказания за каждую утерянную нижним чином винтовку, в особенности при нахождении нижних чинов в различных командировках в тылу.
2. Установить, чтобы легко раненные отправлялись на перевязочные пункты или лазареты со своими винтовками. Легко раненные, не принесшие винтовок, должны быть отправляемы обратно за винтовкой. Об изложенном должно быть поставлено в известность начальство перевязочных пунктов и лазаретов.
3. Установить, чтобы санитары, вынося тяжело раненных, захватывали бы и их винтовки.
4. Установить выдачу денежного вознаграждения в размере 50 коп. за каждую исправную винтовку тем легко раненным нижним чинам, которые, кроме своей винтовки, принесут на перевязочный пункт еще винтовки своих убитых или тяжело раненных товарищей. Такое же вознаграждение, в случае если по обстоятельствам командир полка признает это возможным, может быть выдаваемо и при позиционной войне, когда винтовки после атак остаются впереди наших окопов и сбор их связан с известным риском».
► 10 февраля 1915 г. Янушкевич писал начальнику главного артиллерийского управления генералу Смысловскому: «Крайне заинтересован в выяснении фактического успеха принятых мер. Время идет. Ждать нельзя. Убежден, что содействие прибывших должно дать реальный толчок интенсивности работ. Все иностранное бесконечно запутывается. Лорд Китчнер категорически заявляет, что официально, определенно, твердо ему ничего не сообщено. Нет знающего и, главное, полномочного представителя артиллериста. Тимченко совершенно бесполезен, если не больше, хотя в своей отрасли мог быть незаменим. В данном случае универсальность представительства только вредна. Необходимо кончить так или иначе с винтовками, усилив производство наших хотя бы до 100 000, равным образом усилить производство пулеметов и легких пушек. Возможность доказывается результатами противников и союзников. Постоянное искание лучшего только вредит. Происходящие события вызывают усиленный расход пушечных патронов. Прошу срочного ответа».
► 25 марта 1915 г. к приказу по Северо-Западному фронту была приложена следующая инструкция по укомплектованию пехоты в армиях фронта:
«§ 1. Недостаток материальной части вызывает необходимость установить особый порядок укомплектования войсковых частей.
§ 2. Опыт бывших боев показал крайнюю необходимость тотчас же после боя немедленно пополнять войсковую часть, неимение же под рукою укомплектования вызывает нежелательную приостановку боевых действий.
§ 4. Это делает желательным, чтобы при каждом пехотном полку состояло известное число безоруженных, всегда готовых заполнить ряды полка.
§ 7. Кроме вышеозначенного полкового запаса безоружных, в каждой армии состоит армейский запас безоружных при запасных батальонах».
Из приказов по тому же фронту видно, что при контрольном осмотре оружия в некоторых частях войск обнаруживалось до 30 % с неисправной подачей патронов, невыбрасыванием гильз, заржавевших и вообще негодных к употреблению. «Замечено мною, – писал командующий IV армией, – что оружие в частях войск находится в крайне запущенном виде – винтовки не чистятся, и, благодаря такому обращению, большинство их побито и поцарапано и сплошь покрыто ржавчиной» (приказ 19 декабря 1914 г.). И опять-таки в корне вина не солдата, вина в убеждении, сложившемся в армии еще со времен Суворова: «Пуля – дура, штык – молодец», вина в крайне ненормальной постановке обучения стрельбе в мирное время, в отсутствии в войсках достаточного числа офицеров, теоретически и практически хорошо знакомых с ружейным огнем. Солдат палит, иногда закрывши глаза, потому что совсем не обучен как стрелок.
► Стрелковое дело проходилось у нас в мирное время настолько неудовлетворительно, что боевая обстановка сразу выяснила все недочеты смотрового обучения. Все смотровые «проценты» остались где-то далеко, далеко сзади. В ноябре 1914 г. в приказе по IV армии было объявлено, что «наш ружейный огонь малодействителен, так как пули летят через головы»; в декабре главнокомандующий Юго-Западным фронтом объявил, что «по сведениям, полученным от вашего военного агента в Бельгии, немцы, указывая на отличную действительную стрельбу нашей артиллерии, говорят, что стрельба пехоты слишком высока, по-видимому, вследствие того, что люди при перебежках не переставляют прицелов или же стреляют из окопов без прицеливания».
30 марта 1915 г. в приказе по IV армии объявлено: «В целом ряде перехваченных секретных документов противника упоминается о том, что пехота наша стреляет слишком высоко, то есть стреляет через головы противника, не прицеливаясь, причиняя германцам сравнительно с расходом патронов небольшие потери. То же говорится и про нашу артиллерию, стреляющую главным образом на высоких разрывах, причем артиллерия даже систематически обстреливает все участки местности, где она только предполагает появление артиллерии или пехоты, и доходит до того, что обстреливает одиночных людей противника».
С самого же начала войны выяснилось также, что пехотные и кавалерийские начальники имели весьма примитивное представление об артиллерийской подготовке атаки, а между тем и до настоящего времени эта простая, казалось бы, вещь все еще не усвоена ими сколько-нибудь прочно. В этом отношении очень симптоматичен секретный приказ по II армии от 5 апреля 1915 г., который я привожу буквально, именно как серьезный исторический документ, доказывающий, какой азбуке приходилось учить высших начальников по истечении почти года беспрерывной войны. Ясно, что не знали даже складов боевого дела.
Приказ № 175
Несмотря на вполне ясные, точные и обоснованные указания «Наставления для действия полевой артиллерии в бою», среди войсковых начальников разных степеней до настоящего времени существует довольно сильное разномыслие об использовании артиллерии в бою, особенно по вопросу об