► Автограф адъютанта начальника штаба Верховного главнокомандующего:
«Личный адъютант начальника штаба
Верховного главнокомандующего
27 октября 1915 г. № 41090.
Штабс-капитану Лемке.
С разрешения генерала Борисова покорнейше прошу Вас, господин капитан, соблаговолите наложить на две прилагаемые фотографии разрешительные надписи для напечатания их в приложении „Русского слова“ „Искры“.
Поручик граф Капнист».
Откуда такой громадный исходящий номер? Неужели граф Капнист пишет в день более 1000 бумаг? Нет. Он рассылает тысячи печатных воззваний о присылке подарков для армии, и каждый экземпляр имеет свой №…
► Царь спрашивает иногда у приходящих к его завтраку или обеду такие вещи, что люди теряются в ответах, чтобы не обнаружить незнания. Так, раз он спросил Пустовойтенко, на какую дистанцию стреляют немецкие 42-сантиметровые орудия. «На 15–18 верст…» Адмирал Нилов подбавил: «А под каким углом они стреляют?» – «Не знаю». Возможно, что это была легкая проверка знаний генерал-квартирмейстера. В таком случае он ее не выдержал.
28-е, среда
Прежняя Ставка «играла в войну», как здесь выражаются, живя в вагонах, помещая канцелярии в сараях и прачечных, когда можно было помещаться в удобных домах. Эта театральность – выдумка кабинетного Янушкевича, думавшего, что «походная» обстановка штаба придает ему больший военный характер. А на деле она только вредила ходу занятий и стоила немало денег; специально выстроенные железнодорожные ветки в Барановичах и Могилеве обошлись в несколько сот тысяч рублей; при этом могилевская так и стоит без всякого употребления, потому что решено было занять в городе казенные здания…
► Мой последний доклад о печати начальник штаба вполне одобрил; в субботу приедет царь, в воскресенье он будет ему доложен. По возможным от него результатам дело большое.
► Пустовойтенко говорит, что, когда он прибыл с Алексеевым на Северо-Западный фронт, в разведывательном отделении штаба уже служил и работал прапорщик Владимир Григорьевич Орлов, призванный из следователей по особо важным делам округа Варшавской судебной палаты. Он тогда же потребовал у него доклад по делу шпиона Мясоедова, и якобы оказалось, что во всем обширном деле не было ни одного документа, объективно доказывающего виновность повешенного. Все инкриминированное Мясоедову было таково, что никоим образом не доказывало чего-нибудь неопровержимого. Вместе с ним судили еще несколько человек и часть их принуждены были оправдать, а впоследствии члены суда узнали от поливановцев, что этот шаг не пройдет им даром. Дело Мясоедова, по словам Пустовойтенко, нужно было прежде всего именно Поливанову, чтобы утопить Сухомлинова.
Перетц говорит, что знает от своего товарища Потапова, бывшего членом суда, что действительно юридически дело было обосновано плохо и Поливанов вел сплошную интригу.
Орлов состоит теперь в прикомандировании к нашему управлению и работает в верховной следственной комиссии, где всячески ищет улик против Сухомлинова. Сегодня он приехал сюда – лицо белобрысого Мефистофеля. Когда Пустовойтенко прибыл в Ставку, он застал Орлова здесь и очень был рад откомандированию его в комиссию; пользуясь этим, он отчислил его от управления в распоряжение Западного фронта, где Орлов официально занимает должность переводчика при разведывательном отделении. Сегодня Орлов приехал, чтобы допросить Кондзеровского как свидетеля по делу Сухомлинова. Говорят, что Орлов из таких юристов, что если ему человек кажется виновным, то он не прочь и создать улики. Таково его убеждение. Честные штабы любят его присутствие: оно наводит страх на негодяев в области воровства.
► Рузский – ставленник Сухомлинова. Царь любит последнего и очень не симпатизирует Поливанову, назначение которого было уступкой Государственной думе, а таких министров самодержец, конечно, не жалует.
► Бонч-Бруевич выделился благодаря изданиям «Тактики» Драгомирова после смерти автора; вдова была ему очень признательна, ввела его к Сухомлинову, – отсюда его положение.
► Был сегодня генерал-майор Александр Михайлович Крымов, командир Уссурийской казачьей бригады. Человек большого роста и грузной комплекции, говорят, очень умный, дельный и ловкий. Алексеев относится к нему очень тепло и долго с ним беседовал у себя в кабинете.
► Телеграмма Рузского Эверту 28 октября:
«В телеграмме генерала Квецинского сказано, что ваше высокопревосходительство находите, что решительного содействия от правого крыла вашего фронта без перегруппировки ожидать нельзя; корпуса подойдут лишь к проволочному заграждению, понесут большие потери и не в состоянии будут сбить противника даже с первой его позиции. Генерал Квецинский заканчивает свою телеграмму общим выводом, что ваше высокопревосходительство считаете возможным оказать содействие на своем правом крыле только более сильными поисками команд разведчиков. Отсюда естественное заключение, что на решительное содействие со стороны Западного фронта рассчитывать было нельзя. По имеющимся сведениям, наступления значительными силами Жилинского проявлено не было, да и не могло быть, так как даже не было надежды, по словам генерала Квецинского, дойти до проволочного заграждения. По-видимому, вышло какое-то недоразумение».
Когда операция Плеве под Двинском, одобренная Рузским, провалилась, Рузский вдруг «недоразумевает»…
Это обыкновенно бывает, когда кто-нибудь захочет отличиться, не считаясь с другими. А столько народу погубили – около 15 000 человек!
► Вчера французский генерал де Лягиш одобрил план Арди обращения к помощи французских летчиков, посоветовал телеграфировать текст прокламации к болгарам нашему военному агенту во Франции и там же напечатать ее и сдать французской главной квартире для распространения; то же, что будет отпечатано у нас, – послать штабу Черноморского флота для наших гидропланов.
29-е, четверг
Начальник штаба разгорячился на докладе начальника военно-морского управления контр-адмирала Дмитрия Всеволодовича Ненюкова. По плану Алексеева, нужен десант для Сербии; Ненюков доложил ему, что в Черном море ходят три немецкие подводные лодки, которые совершенно аннулируют всякую десантную операцию… Тут начальник штаба стал раздражаться и очень повышать голос: «Что мне за дело до этих лодок, когда там целый флот! Что вы мне докладываете?! Если боятся и не умеют, я их сниму с кораблей и сформирую из Черноморского флота пешие бригады! Это бог знает что!» Ненюков примолк.
► Сегодняшняя телеграмма Рузского начальнику штаба:
«Для успешной борьбы с нашим противником, обильно снабженным пулеметами, я считаю необходимым иметь не менее 8 пулеметов на каждый пехотный полк. В настоящее же время в армиях Северного фронта на 105 пехотных полков состоит налицо всего 503 пулемета, то есть на 337 пулеметов менее необходимой нормы. Поэтому прошу не отказать в распоряжении об отпуске недостающего числа пулеметов, причем если невозможно отпустить теперь же все 337 пулеметов, то настоятельно необходимо возможно скорейшее снабжение полков, хотя бы до нормы по 6 пулеметов на полк, то есть отпуск недостающих до этой нормы 127 пулеметов. Прошу также распоряжений об отпуске Северному фронту японских винтовок для перевооружения частей, имеющих берданки, и австрийских или германских пулеметов».
Документ очень важный как потому, что бесспорно устанавливает количество наших полков на Северном фронте, так и потому, что доказывает, как Рузский, зная о приезде к нему царя, делает вид наивного прапорщика и просит того, чего вовсе нет в России, о чем и ему хорошо известно.
► Когда Пустовойтенко, поговорив с начальником штаба, решил сбывать здешних полковников Генерального штаба в полки, они обратились к кому-то во дворце; на днях на докладе царь, достав свой портсигар, вынул оттуда записочку, прочел ее и спросил о полковниках. Начальник штаба и Пустовойтенко доложили, что этот шаг надо сделать для пользы дела. «Ну, если для дела и без них никак нельзя обойтись, тогда конечно», – сказал царь и разорвал памятную записку.
► Телеграмма помощника военного министра Беляева начальнику штаба:
«Телеграммой 13 октября № 33273 я просил командующего VII армией сообщить мне общую потребность в недостающем имуществе для предназначенной к отправлению на Балканы войсковой группы с учетом того имущества, которое может быть для сего выделено из запасов Юго-Западного фронта и Одесского округа, с тем чтобы, на основании этих сведений, сделать распоряжение о высылке всего недостающего. В телеграмме 24 октября № 16531 главный начальник Одесского военного округа, приводя общую потребность войск балканской группы, без учета выделяемого из запасов Юго-Западного фронта и Одесского округа, независимо от пополнения недостающего в частях штатного имущества, возбуждает вопрос об образовании для балканской группы особых армейских запасов, принимая за основание нормы, указанные вашим высокопревосходительством в сношении 4 октября № 4901 и относящиеся к обеспечению 3-й Туркестанской бригады, предназначавшейся для отправки на Балканы через Архангельск. Исчисленная генералом Эбеловым в соответствии с этими нормами потребность представляется настолько значительной, что удовлетворение ее без существенного ущерба снабжению остальных фронтов произведено быть не может; так, например, потребность в ружейных патронах определена почти в 25 миллионов, что при ежемесячной выработке этих патронов в 105–110 миллионов должно повести к полному прекращению более чем на месяц подачи патронов на остальные фронты; равным образом удовлетворение заявленного требования на орудийные патроны сократить на 9 парков подачу таковых к прочим армиям. Если нормы снабжения в 1000 патронов на пехотную винтовку, 75 тысяч на пулемет и 1200 на орудие могли быть признаны соответственными для 3-й Туркестанской бригады, предназначавшейся для действий вне связи с тылом нашей действующей армии, то для балканской группы, имеющей общий со всей армией тыл, казалось бы, эти нормы должны быть признаны чрезмерными. Общая потребность в пулеметах генералом Эбеловым определена в 333, из коих 59 предназначаются для пополнения недостающих до штатов в полках, 224 для доведения до двойного против положенного числа пулеметов и 50 в запас группы. При ежемесячной производительности Тульского завода в среднем около 400 пулеметов удовлетворение означенной потребности повело бы к прекращению в течение месяца подачи пулеметов на остальные фронты. Свои соображения по снабжению балканской группы пулеметами я уже имел случай сообщить дежурному генералу при Верховном главнокомандующем. К изложенному присовокупляю, что даже отпуск балканской группе означенных пулеметов не решит вопроса об увеличении числа действующих пулеметов в полках, так как, кроме пулеметов, потребуются еще станки, двуколки, упряжь, вьюки и прочая пулеметная материальная часть, производство коей значительно отстает от изготовления пулеметов. По моему мнению, наилучшим решением этого последнего вопроса было бы придание полкам формируемых при Офицерской стрелковой школе кольтовских пулеметных команд; из них первые 10 уже сформированы распоряжением главного управления Генерального штаба и задержаны в Ораниенбауме до получения ответа на телеграмму № 34534; следующие же 20 команд будут готовы к выступлению в поход 6 ноября. Заявленная по