век. К 11 часам вечера германцы с боя заняли Германишки и, перейдя овраг р. Еси, заняли позицию Павице – Рынкуны – Павице – Погермонек. В 4 ч дня 1 августа противник открыл ураганный огонь и вновь повел атаку на фронт Доминиканка – Загрода, но контратакой полка Стрелковой школы штурм был отбит. Далее журнал военных действий прерывается, по донесениям же 2 августа видно, что в 6 ч утра противник штурмом захватил позиции Доминиканка – Германишки – Януце и Загрода. По донесению начальника I отдела, 7-я Ковенская дружина (батальон 496-го полка) в отряде генерала Кронке, посланная на помощь, бросила оружие и сдалась. Под непрерывными атаками германцев к 4 ч дня войска левого фланга I отдела отошли с фронта Януце – Марвиль. В 6 ч вечера немцы стали прорываться к форту № 2, а к 11 ч вечера 2-го августа наши войска отошли на линию фортов. По показанию командира 90-й ополченской бригады полковника Тол бузина, когда немцы стали снимать нашу охранительную линию, обходя ее со стороны Януце, то, кроме двух рот и 7-й Ковенской дружины, сдались части 71-го и 67-го запасных батальонов, а остатки его бригады: дружина 386-я (150 человек), 580-я (около 100 человек), 404-я (около 300 человек) и 490-я (50 человек) – отошли в убежище за фортовую линию. Вслед за сим немцы зашли в тыл фермы Марвы, и из бывших там 403-й и 508-й дружин его бригады и 6-й Ковенской дружины 403-я почти вся погибла, а остальные в ночь с 2 на 3 августа отступили берегом р. Немана (в 508-й осталось 174 человека, а в 403-й всего 50 человек). По показанию генерал-майора Кренке, начальника правого фланга I отдела, у него к 3 августа из 9000 человек осталось всего 3000. До 5 ч утра 3 августа крепостная артиллерия его отдела работала энергично; но, по мере того как орудия подбивали, огонь ее все слабел и 3 августа совсем прекратился, 3 августа начальником I отдела вместо генерала Транковского был назначен начальник 104-й дивизии генерал-лейтенант Цыцович. Далее, по показанию генерала Кренке, на правом фланге I отдела произошло следующее: генерал Цыцович выслал ему в 6 ч утра на помощь 72-й запасный батальон капитана Воронова и один батальон 413-го пехотного полка капитана Бимана. Куда прошел первый из них, свидетель не знает, он только видел толпу человек 300 нижних чинов всего батальона, бежавших в полдень от позиций к центральной ограде. Капитан Биман со своим батальоном занял участок позиции от форта № 1 до реки Неман, но засим донес, что якобы форт № 1 разрушен и брошен гарнизоном, а потому он, Биман, держаться на позиции не может. Ввиду сего свидетель разрешил Биману отходить к центральной ограде и донес о сем генералу Цыцовичу, но вслед за сим с форта № 1 прибежал к нему телефонист с просьбой поддержать форт, в котором держатся три прапорщика с одним взводом, двумя орудиями и двумя пулеметами, и свидетель направил туда отошедшую с фортовой линии 1000 человек с капитаном Биманом и подполковником Питкевичем, о чем и донес генералу Цыцовичу полевой запиской, ибо телефон не действовал. Затем он получил от генерала Цыцовича письменное приказание за подписью начальника штаба полковника Ростовского отходить на правый берег Немана, что его поразило, ибо он полагал, что, имея в резерве подошедшие полки 104-й дивизии, войска будут еще отстаивать если не линию фортов, то, по крайней мере, центральную ограду I отдела. Приказав войскам своего фланга отходить с линии фортов за реку, он поехал с докладом о сем к коменданту крепости генералу от кавалерии Григорьеву, который приказал ему немедленно занять центральную ограду левого берега, но по дороге свидетель от только что полученной контузии потерял сознание и был увезен каким-то прапорщиком в деревню Кормилово, где все время находились 8000 новобранцев его пограничной дивизии, из которых только 2000 были вооружены винтовками, да и то без штыков. По показанию полковника Тол бузина, остатки дружины его 96-й бригады были отведены на правый берег Немана еще в ночь со 2-го на 3 августа на Зеленые Горы, а оттуда, по приказанию штаба крепости, в деревню Довальговичи. О том, что делалось на левом фланге I отдела, свидетельствует пограничной дивизии генерал-майор Карпов, который показал, что 2 августа от сдал командование войсками этого фланга генерал-майору Федорову и со своим 4-м пограничным полком занял позицию у Есинского оврага и впереди форта № 3. В 4 ч дня 3 августа он получил приказание (за чьей подписью, не помнит) отвести полк за Неман, что и выполнил еще засветло через постоянный Поменумский мост в полном порядке, а засим, согласно полученному приказанию, отвел полк в деревню Кормилово, построенным в колонны при офицерах. Как отступали другие части, он не знает.
В отношении II отдела обороны начальник его генерал-майор Верховский показал, что немцы только раз пытались штурмовать его укрепления, но были отбиты; когда же 3 августа неприятель ворвался в I отдел и обошел по берегу Немана позиции II отдела с фланга и тыла, а кроме того, кто-то за спиной у его дружинников, расположившихся на берегу реки Еси, взорвал форт № 4, то он вынужден был отвести свои войска сперва на позицию к Застанскому оврагу, а засим часть их отошла за Неман по понтонному мосту выше комендантской дачи, часть переправилась на лодках, а часть воспользовалась мостом еще выше по Неману, и засим 3–4 роты собрались к нему в деревню Румшишки. Из приложенного к его показанию донесения его к коменданту крепости 4 августа из Бичуна видно, что германцы начали наступать на II отдел после захвата форта № 3, в 7 часов вечера 3 августа. По показанию коменданта форта № 4 подпоручика артиллерии Лукина, форт взорван не был, и он находился в нем со своими 20 артиллеристами и 100 пехотинцами (из 200) до 11 ч утра 4 августа, когда, забрав пулеметы и приведя в негодность орудия и боевой комплект и поджегши муку, он на лодках под огнем немцев переправился на правый берег. Он был свидетелем лишь того, как с 8 ч 3 августа, в то время как он, по приказанию начальника артиллерии отдела полковника Макарова, открыл огонь форту № 3, занятому, как ему сообщили, немцами, взорвалась сперва рядом с фортом № 4 батарея № 65, а засим начали взрываться все батареи между фортами № 4 и 5. В то время ни впереди, ни с фланга форта № 4 нашей пехоты уже не было, и разведкой обнаружена была лишь вправо от форта № 4 у Есинского оврага часть 509-й дружины (отряда полковника Воронова). Это показание подтверждается показаниями капитанов Эгдешмана и Кумакова, подполковника Биршерта и полковника Макарова. Согласно показанию Макарова, в 9 ч вечера подполковник Биршерт и капитан Эгдешман сообщили ему, что второму отделу приказано зарыть жизненные части орудий и отступить в III отдел, после чего будут взрывать мосты. Он передал это приказание на батареи, фортам же приказал защищаться. По показанию того же свидетеля, вечером 3 августа немцы, по занятии в 5 ч дня форта № 3, направили свои силы через Есинский овраг на форт № 4 (о чем показывает и предыдущий свидетель) и в обход II отдела, в тыл его мимо Наполеоновской горы к горе Лингема, куда они и вышли к 8 ч вечера, прорыв же фронта I отдела обороны ими был достигнут около 4 ч пополудни 3 августа. По показанию капитана Кумакова, в 5 ч вечера 3 августа форт № 3 был еще в наших руках, потому что, когда около 4 ч пополудни, по приказанию генерала Верховского, он открыл по этому форту огонь, через час получил записку с форта № 3 от штабс-ротмистра Барановского с просьбой не стрелять по форту, так как он находится в наших руках. Это показание подтверждается показанием подполковника Биршерта, а также показанием коменданта форта № 3 штабс-капитана Ласского, по словам которого, после убийственного обстрела этого форта артиллерией II отдела, бывшие в нем пограничники и батальон 104-й пехотной дивизии покинули его и ушли в III отдел, а за ними в 6 ч вечера покинул форт и он с оставшимися 5 артиллеристами. К этому времени форт № 3 был совершенно разрушен, орудия частью подбиты, частью засыпаны. По показанию полковника Федченко, в полдень 3 августа немцы развили сильнейший огонь по фортовой линии и центральной ограде I отдела, прорвали фортовую линию и частью пробрались за центральную ограду, покинутую нашей пехотой. Артиллерия ограды, руководимая штабс-капитаном Войцецким, работала до конца, расстреливая немцев в упор, пока они не забрались в тыл ограды. Штабс-капитан Войцецкий, раненый, был взят в плен. В 3 ч пополудни 3 августа центральная ограда I отдела пала. Не руководимая начальниками в должной мере, а в некоторых случаях совершенно оставшаяся без офицеров, истомленная многодневными переживаниями от ураганного огня крупнокалиберной артиллерии, от которого не имела никакой защиты, перемешавшаяся и подчас невооруженная или вооруженная винтовками без штыков (показания штабс-капитана Дембского), пехота I отдела к 3 августа потеряла всякую боеспособность и не отступала, а, по общему почти определению свидетелей, бежала в беспорядке за Неман.
Относительно оборудования защиты I и II отделов в инженерном и артиллерийском отношении свидетельскими показаниями установлено следующее: по показанию командира 96-й ополченской бригады полковника Толбузина (л. 44), бывшего первоначально начальником I отдела обороны, он по вступлении в должность сразу увидел, что некоторые участки требуют выдвижения окопов, чтобы увеличить обстрел и избежать мертвого пространства в линиях охранительных укреплений. Поэтому были вырыты заново окопы у Картишек, Януце, Загроды и Рамышек. Для обеспечения артиллерийских наблюдательных пунктов пришлось заново рыть окопы по линии Пипле, Сангвинишки, Таборишки, Дыгры, высота 44,6, Ольшаны, Годлево и Рынкуны, так как там были когда-то мелкие окопы. Пришлось вырубить лес пред Ольшанами, Годлевом и в тылу Пипле. Однако многое необходимое не было сделано. Не был укреплен Казимиржевский овраг, идущий впереди и вдоль фронта левого фланга отдела и, как видно из показаний свидетелей и журнала военных действий, им пользовались германцы, скапливаясь в его мертвом пространстве в 300–400 саженей от укреплений охранительной линии. Не были уничтожены отдельные дома и другие постройки перед фронтом укрепления, и остались невырубленными леса, мешавшие обстрелу и служившие укрытием для немцев (показания полковника Федченко, лист 59, генерал-майора Верховского, л. 51, капитана Кузичева, л. 190, полковника Дамич, л. 193 и капитана Штейнера, л. 194). Капитан Кузичев показал, что батареи на линии фортов I отдела были размещены очень близко одна к другой, из-за чего перелеты и недолеты по одной батарее давали поражения на соседних, прикрытия же для прислуги – землянки, казармы и козырьки – предохраняли лишь от пуль и мелких осколков. Эти землянки были покрыты одним или двумя рядами рельсов и землей; при попадании в них снарядов больших калибров они обрушивались и совершенно раздавливали рельсами находившихся в них людей, так что при сильном обстреле прислугу приходилось сводить с батарей и укрывать в канавах или прямо открыто. Бетонных помещений на третьем участке I отдела не было. О недостатке бетонных убежищ свидетельствует капитан Штейнер. По показанию капитана Штейнера, окопы были полевого типа и горели от огня противника. По показанию полковника Толбузина, ему пришлось отойти с Ольшанской передовой позиции вследствие того, что в окопах ее загорелись козырьки. По показанию генерал-майора Карпова (л. 37), козырьки окопов имели приподнятое над местностью положение и, выдавая противнику расположени