дную пользу родине, более года оторванные от родного очага, семьи и дела, обреченные на бездействие в мертвом Нарымском краю, где негде приложить силы, знание и капитал. 17-я и 19-я статьи вовсе не преследуют карательных целей, а по одной простой подозрительности в неблагонадежности дают право высылать лишь за пределы военного положения и действия. Понятия подозрительности страшно растяжимы. Многие из нас искренние горячие патриоты скорее ошибочно высланы в Сибирь, да еще в Нарымский мертвый край, и обречены на бездеятельность; желающие переехать в города отказываются от кормового казенного довольствия, могут предоставить крупную поддержку нахлынувшим безработным беженцам, труд которых будет направлен на пользу армии и родины. Местная губернская администрация таким ходатайствам сочувствия не проявляет и всегда отдельные просьбы о переводах отклоняет. Федор Бредихин, Лев Пирутинский, Соломир Полечек, Вержиковский, Федор Балихин».
► Маврин донес ночью: «Сосредоточение армий Юго-Западного фронта начато при полном отсутствии запасов на местах нового их расположения. Недополучено против норм с дорог юго-восточного района 3164 вагона. Пришлось собирать все от местных уполномоченных Министерства земледелия мелкими партиями, так что учет принимающего интендантства делается почти невозможным…» Очевидно, дано после обнаружения лихорадочного расхищения.
► Плеве донес, что на Северном фронте новых сапог не хватает на два месяца, они не очень хорошего качества, маломерные; не удовлетворены требования V и XII армий на 212 000 пар; на днях дано 60 000 пар, и вскоре обещают из Владивостока 50 000, но это – только половина необходимого.
► Сапоги сейчас стоят бешеных денег, в армии их нет, в стране нет кожи, а вот как она береглась. «До настоящего времени кожи убитого скота оставались в распоряжении войск, которые или бросали их, или продавали за бесценок, между тем крайне важно обеспечить кожевенные заводы сырьем для своевременного получения выделанных кож, а из них сапог и снаряжения». Поэтому приказано снимать кожи аккуратно, солить и отправлять счетом в вещевые склады. «За хорошо снятые кожи будут установлены войскам премии» (телеграмма интенданта армий Северо-Западного фронта 24 декабря 1914 г.)…
► Дело снабжения, переданное с мобилизацией армии в руки главных его начальников на фронтах – генералов, никогда раньше не ведавших никакими хозяйственными вопросами, конечно, оказалось не на «должной высоте». Вообще, тыл, которым они начальствовали, еще раз показал, к чему готовят Академия Генерального штаба и канцелярии. Войсковые части, понимая, что солдат прежде всего должен быть сыт, одет и обут, и не доверяя отечественному порядку вообще, с одной стороны, а с другой – представляя себе военное время, как период полной безотчетности и бесконтрольности, могли уж окончательно сбить с толку этих неопытных руководителей, создавая у себя непомерные запасы, которые и приходилось часто отдавать врагу, по невозможности вовремя вывезти.
► Чтобы видеть более полную картину тылового развала после трех месяцев войны, приведу приказ главнокомандующего Северо-Западным фронтом от 17 октября 1914 г. Он длинен, но весьма поучителен:
«От армий поступают донесения о не всегда полной обеспеченности войск предметами людского и конского довольствия, причем иногда эти донесения составляются в такого рода тревожных выражениях, как „войска голодают“ или „войска терпят крайнюю нужду“.
Мне документально известно, что в магазинах, находящихся в ведении довольствующих учреждений Северо-Западного фронта, до сих пор не было недостатка в каких-либо продуктах, а в отношении хлеба все время наблюдался даже избыток, так как, помимо полевых подвижных хлебопекарен, которые при умелом с ними обращении должны обеспечивать довольствие войск хлебом, была организована еще выпечка такового интендантством фронта в запас, так что недостатка в хлебе в армиях быть не могло. Тем не менее в половине августа от II армии поступали донесения, что войска голодают. По проверке этих донесений выяснилось, что по требованиям корпусов в гор. Млаву было доставлено 90 вагонов хлеба, за получением которого, однако, войска своих обозов не выслали, почему хлеб был возвращен железной дорогой интендантству, но уже отчасти испортившимся от долгого лежания. Были также случаи, что армии требовали срочно хлеб от интендантства в то время, как в их распоряжении и по их же заказу хлеб находился на железнодорожных станциях не выгруженным из вагонов.
В X армии одно время оказался съеденным весь носимый сухарный запас, несмотря на то что войска могли ежедневно получать хлеб как из корпусных, так и из местных хлебопекарен.
Вышеизложенное убеждает меня в том, что если войска испытывают подчас недостаток в продовольствии, то это происходит не от отсутствия последнего в районе действий войск и в ближайшем тылу, а вследствие полного неумения хозяйственной части штабов армий и корпусных управлений распоряжаться теми средствами, которые им предоставляются, а равно по причине крайне неумелого руководства службой обозов.
Следствием последнего являются чрезмерные требования, предъявляемые армиями в отношении предоставления им перевозочных средств, сверх приданных дивизиям и корпусам. Так, от I армии в сентябре поступило донесение, что она (имея в своем распоряжении 19 военных транспортов и автомобильную роту) испытывает недостаток в перевозочных средствах и просит предоставить в ее распоряжение два парка полевой железной дороги – один конный, другой паровой тяги, упуская при этом из виду, что на устройство такой дороги нужен такой срок, которого армия, при действительной нужде, выжидать не могла бы.
Вслед за тем из этой же армии получилось новое донесение, что для выдвижения войск вперед далее трех переходов от выгрузочных станций армии потребно: 51 транспорт, или 10 обозных батальонов, на каждый переход сверх трех, а тем более кругооборот транспортов и беспрерывность подвоза якобы не будут обеспечены. Неосуществимость такого требования (9333 повозки и 20 706 лошадей на каждый лишний переход) очевидна сама собой.
В X армии корпусные транспорты были назначены для перевозки артиллерийских грузов, для каковой цели они вовсе не предназначаются, и употребление их по этому назначению не может не отразиться вредно на порядке подвоза продовольствия.
Кроме того, войсковые части, без достаточных оснований и в явный ущерб казенным интересам, требуют повозки от населения на усиление своих перевозочных средств.
В отношении артиллерийского снабжения штабы армий, в предвидении боевых столкновений, обнаруживают крайнюю впечатлительность и настойчиво просят о назначении в их распоряжение возможно большего числа местных парков, а получив таковые, выгружают боевые припасы из вагонов и образуют передовые склады огнестрельных припасов, последствием чего иногда являлась утрата их.
Заведующие санитарной частью армии до сих пор не доносят о расположении их лечебных заведений и о количестве находящихся в них больных и раненых, причем донесения эти не поступают также и о госпиталях, переданных начальником санитарной части фронта, из числа находящихся в его непосредственном ведении, с целью усиления в армиях средств дальнейшей сортировки и эвакуации. Вследствие полного отсутствия этих сведений приходилось придвигать госпиталя и поезда, руководствуясь не фактическими сведениями, а предположениями начальника санитарной частью. Поэтому были случаи, когда госпиталя и поезда в некоторых пунктах стояли в полном бездействии, а в других местах госпиталя были перегружены, и поезда не успевали исполнять свою задачу.
Войска в большинстве случаев совершенно не осведомлены о местах расположения головных эвакуационных пунктов, вследствие чего очень часто случалось, что раненые шли большими партиями, минуя госпиталя на головных эвакуационных пунктах, просто придерживаясь направления железной дороги, на которой этот пункт находится, и выходя на нее, вследствие незнания, позади пункта.
Осмотр поступающих на головные эвакуационные пункты раненых свидетельствует о недостаточной связи между перевязочными пунктами и госпиталями в корпусных районах, так как многие тяжело раненные приходят с первичными перевязками промокшими, и даже офицерские чины не знают мест расположения в корпусном районе госпиталей, приданных дивизиям.
Были совершенно недопустимые случаи задержки на путях санитарных поездов, которые обращались распоряжением войсковых начальников в лечебные заведения, тогда как в других местах в них ощущалась крайняя нужда.
Несмотря на то что заведующие санитарной частью армий своевременно были уведомлены о местах расположения полевых аптек и имели указания на необходимость осведомления корпусных врачей о местах нахождения таковых и сформированных подвижных отделений аптек, придвинутых в район каждой армии, в распоряжение заведывающего санитарной частью армии, наблюдалось, что корпусные врачи не знали мест расположения полевых аптек и подвижных отделений аптек, и даже был случай, когда требовавший из аптеки перевязочные средства не желал прислать приемщика, требуя доставки к нему на место, что аптека не только не обязана, но и лишена возможности исполнить.
В деятельности Красного Креста наблюдалась до сей поры некоторая обособленность, причем не имелось точных сведений о средствах, которыми он располагал на Северо-Западном фронте, и о местах их расположения. Наблюдалось иногда недопустимое явление, что госпиталя свертывались и уходили по собственной инициативе, вследствие чего направленные туда раненые возвращались и следовали одиночным порядком. Поступали жалобы, что лечебные заведения Красного Креста, даже находящиеся в корпусных районах, не принимали всех приходящих к ним раненых, а делали из них выборку, причем непринятые раненые принуждены были разыскивать другие лечебные заведения.
Были случаи, что учреждения Красного Креста не развертывались немедленно в отведенных местными властями вполне удовлетворительных помещениях