В № 3 журнала «Независимость» говорится: эта «роль польского населения (то есть участие поляков в планомерной активной диверсии в тылу русских армий и развитии шпионской деятельности) не отпадает после взятия Варшавы и даже занятия всего Царства Польского немцами и австрийцами, так как всегда останутся полосы территории, которые могут принять на себя эту задачу в тылу армий»…
Справка по польскому вопросу
(К «Записке» начальника Варшавского охранного отделения)
В середине текущего декабря (н. ст.) месяца в «Новой реформе» появилось известие, что заседающий в Кракове Верховный Национальный комитет объединяется с польским коловенского парламента с подчинением ему. Однако «Голос народа», как видно из телеграммы венского телеграфного агентства в «Газете поранной два гроша» (от 20 декабря н. ст. 1915 г. № 1168), вносит в этот вопрос некоторую поправку, подчеркивая, что полное объединение указанных организаций еще не наступило, но в этом направлении уже ведутся переговоры между представителями Верховного Национального комитета и председателем польского коло Билинским, причем, по рассмотрении этого дела в политической комиссии коло, он будет окончательно разрешен в общем собрании польского коло венского парламента.
Есть основание думать, что упоминаемое в прессе соглашение уже в настоящее время фактически состоялось, причем во главе политической жизни в Галиции, по-видимому, стало польское коло, которое таким образом получило возможность влиять через Верховный Национальный комитет и на партийную жизнь в губерниях Царства Польского.
Эти сведения, как основанные на данных позднейшего времени, не вошли в «Записку» начальника Варшавского охранного отделения.
Впрочем, в «Записку» эту вообще следовало бы внести ряд поправок.
Нельзя не отметить прежде всего, что угодовцы являются отдельной от народовой демократии партией, правда немногочисленной и не пользующейся влиянием на политическую жизнь страны. К этой группе принадлежит главным образом вся польская родовая знать, которая и свое личное благо, и пользу польского народа видит в мирном соглашении с Россией.
Левым крылом своим эта партия примыкает к правым группам народовцев, как наиболее умеренным в русско-польском вопросе.
Несомненно, что в жизни края наибольшим значением пользуется партия народно-демократическая, как самая многочисленная и влиятельная; в партии этой, судя по «Записке», за последнее время произошел заметный сдвиг влево.
Указывая на чрезмерный рост революционного движения в губерниях Царства Польского, на усиленные приготовления к «повстанью» (восстанию), «Записка», по-видимому, недостаточно оценивает один весьма важный фактор в политической жизни края, это – польских крестьян и их отношения к России, а между тем крестьяне составляют подавляющее большинство населения: при 11 миллионах поляков крестьян около 9 миллионов.
Потерпев крушение своей политики, опиравшейся в крае на партию угодовцев, русское правительство после польского восстания 1863 г. резко изменило свой курс. Широкие крестьянские реформы 1864 г.: безвозмездное наделение крестьян землей, тминное и сельское самоуправление, школьная, церковная реформа, мелкий кредит, землеустройство и другие мероприятия, направленные к улучшению и упрочению быта польского крестьянина, сделали из него твердую и надежную опору русской власти в губерниях Царства Польского. Провал революции 1905–1907 гг. именно вследствие полного несочувствия ей польских крестьян, оставшихся верными русской власти, служит лучшим тому доказательством.
Сознали свое бессилие достигнуть чего-нибудь, пока крестьянская масса не в их руках, и левые революционные партии.
Отсюда с 1908 г. их стремление овладеть крестьянством: левое крыло народовцев организует по всему краю, при содействии социал-демократов и других левых партий, целый ряд так называемых людовческих организаций, появляется сеть земледельческих кружков, кооперативов, издаются в Варшаве специальные для крестьян газеты «Заране», «Люд польский» и т. д.
Этот натиск на крестьян, стремление вырвать их из рук правительства, лишить его точки опоры в крае, эта упорная борьба с правительственной властью на сей раз опять не имела особого успеха и, как показала мобилизация 1914 г., окончилась победой правительства. Впрочем, при этом надо иметь в виду, что блестящие результаты мобилизации явились следствием не только верности польского крестьянина России: немалую роль сыграла и вековая ненависть поляков к немцам.
Правильная оценка политического положения в Польском крае немыслима без учета настроения крестьянских масс, равно как едва ли есть основание говорить о возможности восстания, пока крестьяне стоят на стороне правительства.
Однако же отмечаемое «Запиской» усиление революционной пропаганды в крае и в связи с ней развитие революционного движения указывают на растущее в губерниях Царства Польского недовольство политикой и требуют в настоящее время, ввиду возможности как тайных, так и открытых революционных и изменнических выступлений, особого внимания к польскому населению и осторожности в сношениях с ним, а в будущем – широких реформ в крае, чем будет сокращено число недовольных, а революционные партии лишены их главного оружия в борьбе с русским правительством.
Переводчик при разведывательном отделении штаба главнокомандования армиями Западного фронта прапорщик Митинский.
1916 год
Январь
2-е, суббота
Знакомый мне по печатанию в типографии Стасюлевича изданий «Сирина» владелец этой недавно основанной фирмы Михаил Иванович Терещенко бросил работу в киевском Красном Кресте, не видя в ней серьезного содержания, благодаря обстановке, в которую она поставлена сторонними обстоятельствами. Теперь он работает в киевском военно-промышленном комитете с моим знакомым профессором М.А. Воропаевым.
Умирает А.И. Гучков, отравленный, как сказал мне близкий к нему Терещенко, Распутиным и компанией (?). Терещенко не находит слов для характеристики происходящего во внутренней политике и при дворе. Иванова он считает более способным быть комендантом мирной крепости со служением молебнов и пр., Дитерихса – интриганом, Саввича – деятелем весьма отрицательного свойства. Очень хвалит генерала Крымова, а Алексеева считает единственным человеком в верхах армии; на победы вовсе не надеется.
► Вчера моя жена получила письмо от солдат 12-й роты 436-го пехотного Новоладожского полка. Воспроизвожу этот памятник простой души:
«Мы со слезами на глазах вспоминаем нашего прежнего начальника, вашего супруга, который о нас заботился, как родной отец о своих детях, и разделял все радости и горя, и входил в положение каждого солдата, и помогал всем, чем только мог. Когда мы вспоминаем все его слова и дела, невольно обливаем слезами каждое его слово в письме. Все, что говорил он, всегда у нас в памяти, и мы с ними никогда не расстанемся, они были справедливые и научные и надолго заставили дождать их, и невольно приходится о них всегда думать. Мы только с грустью и слезами говорим себе, как жалко с таким начальником расстаться, который много знает и хорошо учит, и как худо, когда нет около такого начальника…» Спасибо вам, дорогие товарищи!
3-е, воскресенье
Видел в одном доме генерала от артиллерии Иосифа Карловича Гаусмана и члена Военного совета генерала Константина Николаевича Ставровского. Ни тот ни другой совершенно не в курсе дел на фронте, в высшем командовании, словом, проявляют полное незнание. Из того, что говорил Ставровский, ясно, как бессознательно путают все, кто не знает правды, и какой вздор пускается по России такими «авторитетными» людьми. Особенно изоврался Петроград – можно написать целый сборник сказок из того, что складывается в этой сокровищнице сплетен, слухов, известий и россказней.
► М.А. Васильчикова лишена звания фрейлины. О ней много писали в газетах.
► Народ убежден, что великий князь Николай Николаевич умер, но смерть его скрывают, – умер как мученик за Россию, неугодный царю. Даже офицеры в ведомстве военной цензуры распространяют эту басню.
4-е, понедельник
В пришедшем сегодня номере «Русского слова» от 3 января прекрасная статья К. Чуковского «Не помогайте Вильгельму!». Это – не вопль по нашей разнузданности, по нашему равнодушию ко благу России, к будущему ее народа, это – меткие удары морской кошки. Он ни слова не сказал о нас, но каждая строка хлещет всякого, кто под нее попадется. Приведу несколько выдержек – газета так быстро теряется в общественной памяти.
«Даже обгорелые спички не пропадают в Германии даром. Немец, закурив папиросу, не выбросит потухшей спички, а спрячет ее бережно в коробочку, чтобы спичечные фабрики снова приделали к ней головку и пустили бы вторично в оборот. В результате экономия огромная. Сколько сберегается дерева!» Такое немецкое плюшкинство взбудоражило англичан чрезвычайно. Английская газета Daily Mail даже снимок с этой спички напечатала: «Вот урок, достойный подражания». «У немцев даже спички и те сберегаются, а мы мотаем свое добро как безумные», – подхватили другие газеты и стали наперебой приводить примеры необузданных трат. Вот уже полгода, как призыв к экономии сделался в Англии лозунгом.
Все охвачены азартом бережливости. Экономия стала общей религией. И пусть в этих обывательских планах о сбережении национальных богатств много наивного, анекдотически-странного, я все же чувствую в них отражение гениальной английской гражданственности, внушающей всякому Джонсу и Джонсону, будто они страшно ответственны за судьбы Великобританской империи. Ничего, что в экстазе порыва многое доведено до смешного.
Леди Корнелия Уимборн основала специальное общество – женскую лигу военной экономии, Women’s War Economy League. И в это общество демонстративно вступили такие аристократки-богачки, как герцогиня Сутерлэнд, герцогиня Бьюфорт, маркиза Рипон, княгиня Пемброк, виконтесса Ридли, леди Айлингтон, – хотя им-то для чего экономить? Но каждой барыне, конечно, стало лестно примкнуть к такой сиятельной лиге. Дамы ринулись туда целыми толпами.