► Когда я поведал Пустовойтенко кое о чем, слышанном в Петрограде о Распутине, он сдержанно предупредил меня, чтобы здесь я никому ничего об этом не говорил.
► В Архангельск прибыли из Америки паровозы, но при заказе мы забыли указать, что топка теперь должна быть приспособлена для дров, – ее и сделали для угля…
► Царь не встречал Нового года. Все штабные и свитские были с ним в церкви; служба умышленно кончилась в 12 ч 15 мин ночи; царь поехал домой, а все штабные и некоторые свитские и конвойные – в наше собрание. Там было вино и пр. Алексеев произнес тосты за царя, союзников флот и армию; последний тост, говорят, был красив; за ним говорил генерал По, потом изрекал Кондзеровский. Алексеев вскоре уехал, и веселье продолжалось уже в более интимных компаниях. Итальянский агент Марсенго пел под свою гитару шансонетки и т. п. Алексеев как-то сказал о Марсенго и его желании побольше знать о нашей армии: «Какой ему черт, болвану! Сволочная армия! Тоже еще с претензиями…»
► Алексеев заметно начинает разочаровываться в царе, который сначала сумел приворожить его к себе деланым интересом к жизни армии и страны и своей искусственной порядочностью.
► 29 декабря Белецкий сообщил начальнику штаба докладную записку нашего вице-консула в Роттердаме барона О.Н. Ферзена от 29 октября 1915 г. и выписку из донесения вице-консула в Копенгагене относительно приглашения немецкими агентами молодых финляндцев для обучения их военному искусству с целью поднятия восстания в Финляндии. «К сему имею честь присовокупить, что по моим указаниям предпринята проверка заключающихся в означенных приложениях сведений, о результатах коей я не премину сообщить вашему высокопревосходительству дополнительно».
► Сегодня у начальника штаба были министры путей сообщения Трепов и земледелия – А.Н. Наумов. Последний очень прост и развязен, держался как-то упрощенно, а-ля степной помещик. Очевидно, ему наговорили, что Алексеев – простой человек, он и решил быть ему в тон.
► Австрийцы и немцы потеряли в декабрьскую операцию на Юго-Западном фронте около 50 000 человек.
► 27–28 декабря Алексеев послал Иванову телеграмму, в которой главнокомандующему фронтом, Щербачеву и другим попало за способ ведения операции и боев; например, день до вечера бомбардировали, ночь молчали, а утром, по обычаю, наступали; конечно, немцы за ночь приводили в исправность все испорченное нами днем, подготовлялись к атаке, и позиции опять были недоступными, а мы разбивали об них свой медный лоб.
Приведу очень характерный весьма секретный документ, неопровержимо доказывающий, насколько нелепо шло развитие буковинской операции. При этом надо помнить, что, не желая уж очень конфузить свою армию, Щербачев обо многом вовсе умолчал, а многое смазал.
Указания командующего VII армией командирам корпусов по управлению в бою
(30 декабря 1915 г. № 0491)
«Боевая операция армии (с 16 по 26 декабря) обнаружила ряд недочетов в управлении, на которые я признаю нужным обратить внимание для предупреждения повторения их в будущем.
I. Задача тяжелой артиллерии ставились слишком широко в расчете, что она все сметет ураганом огня. При неограниченном числе патронов это возможно, при наших же условиях необходимо:
а) ставить тяжелые батареи не далее 3–4 верст и вести методическую стрельбу с поверкой каждого выстрела по тщательно разведанным и распределенным между батареями постройкам противника или участкам заграждении;
б) безусловно иметь наблюдателей при передовых частях пехоты, и притом не только на исходных местах перед атакою, но и во время исполнения самой атаки, иначе части могут понести потери от нашей собственной артиллерии, если она вовремя не получит указания о необходимости перенесения огня. Эти же наблюдатели должны сообщить, где именно он будет наиболее полезен, и могут корректировать его.
II. При атаках наши части, как пехота, так и артиллерия, в полной мере исполняли свой долг и не только доблестно шли вперед, но и врывались в окопы противника.
25 декабря австрийцы были застигнуты врасплох, и в первый же момент нами взято в плен 6 офицеров, свыше 500 нижних чинов и 7 пулеметов. Но во всех случаях мы не удержали захваченных пунктов и с большими потерями отбрасывались назад.
Здесь повторялась одна и та же ошибка: ворвавшиеся части вовремя не поддержаны, и первый успех не закреплен за собою, невзирая на то что на своевременное подтягивание резервов не раз обращалось внимание.
25 же декабря имело место еще более печальное явление: технически успех был подготовлен отлично; головные полки доблестно ворвались в окопы. Вместо того чтобы немедленно же принять меры к закреплению захваченного (для чего нужно было привести части в порядок, переделать окопы и приготовиться к встрече контратаки и лишь свежими частями затем развивать успех), одни бросились за уходящими австрийцами к Стрыпе, а другие, „положив" винтовки, начали обыскивать окопы и разбирать консервы, фляги, ранцы и т. п.
Австрийцы при потере позиций всегда в первую минуту открывают сильный огонь и производят ближайшими резервами энергичную контратаку. То же было и здесь, а сверх того, наша артиллерия продолжала сильный огонь по занятым своими окопам. Доблестно рванувшиеся вперед погибли или попали в плен, а занявшиеся разбором имущества были выбиты обратно, причем еще потеряли „положенные “ ими винтовки.
Это показывает:
1. Что головным полкам была дана недостаточно определенная задача;
2. Что с первыми ворвавшимися не было на месте начальствующих лиц, которые бы не допустили людей в столь важную минуту до беспорядочного обшаривания окопов и установили бы порядок;
3. Не было связи в тылу;
4. Не было передовых наблюдателей артиллеристов.
Только этим и можно объяснить тот печальный факт, что наши войска поражались нашими же снарядами.
2, 3 и 4-й пп. ясны без разъяснений, по 1-му считаю нужным указать, что при атаках так же, как и при наступлении с большого расстояния, старшие начальники не должны ограничиваться лишь постановкою общих целей, но обязаны управлять, последовательно указывая непосредственно им подчиненным – частным – лишь ближайшие задачи, которые обычно выразятся в овладении теми или другими местными предметами, для крупных частей рубежами. Так, например, если корпусу – в виде общей цели – указан прорыв Стрыпы и развитие успеха в известном направлении (что дает ориентировку в смысле общей подготовки операции), ближайшею задачею корпуса, естественно, будет овладение высотами восточного берега Стрыпы и захват переправ. Эта задача, в свою очередь, распадается на: а) атаку избранной важнейшей высоты и закрепление ее за собою и б) развитие действий для овладения переправами.
С уменьшением силы частей (корпус, дивизия, полк) частные задачи, естественно, должны быть меньше по объему и ставиться определеннее и точнее; в пределах же полков и батальонов, например, подлежащие овладению местные предметы не должны быть удалены друг от друга более дальности ружейного огня. Только таким образом и возможно обеспечить взаимную помощь огнем.
Во время атаки части расстраиваются; чем большее встречают они сопротивление и чем больше вследствие этого проявят доблести, тем расстройство их вследствие потерь больше; управление временно выпадает из рук начальников.
Эти части не могут сейчас же, не приведенные в порядок, направляться для нового удара. Все, чего от них можно потребовать, – это удержания захваченного.
Развивать успех в таких случаях нужно частями резерва, что и служит задачею соответствующих начальников, которые обязаны соответственно их направлять и вовремя быть осведомленными о местах нахождения подчиненных им частей.
Начальник, указавший лишь направление (полосу наступления), бросил свою часть на произвол судьбы и не исполнил своих обязанностей.
III. Я имел случай лично указать командирам корпусов, как я смотрю на правдивость донесений. Я вполне допускаю ошибки и никогда не буду карать, если такие ошибки не были следствием небрежности или упущений, но не потерплю даже самого малого сознательного уклонения от истины в донесениях.
В течение только что бывшей операции не один раз имели место случаи, что поступали донесения об овладении пунктами, которыми на самом деле мы не владели; части отходили, но об этом не доносилось; давались неверные сведения о месте нахождения частей и т. п.
Приказываю командирам корпусов произвести расследование о всех таких случаях и принять решительные меры к искоренению их до отрешения виновных включительно. На будущее же время ставлю обязательным для начальствующих лиц всех степеней имеющимися в их распоряжении средствами убеждаться в положении частей и своевременном исполнении отдаваемых ими распоряжений и принимать самые решительные меры к проведению их в жизнь.
IV. Связь должна быть тщательно организована не только в глубину, но и с соседями и между пехотой и артиллерией. Здесь так же, как и во всех прочих вопросах, нельзя ограничиваться формальностью; все должно быть глубоко продумано и соображено с обстановкою.
Так, между прочим, нельзя ограничиваться наличием связи с змейковыми аэростатами „вообще“, телефон должен быть от наблюдателя непосредственно к командирам батарей, которые могут быть привлечены к стрельбе по его наблюдениям.
V. В этой операции, по-видимому, не все начальники верили в успех подготовляемых ими же самими действий. Все время шли разговоры о необходимости начала действий соседом, о недостаточном содействии соседей и т. п. И то и другое влечет за собою лишь вялость в действиях и запаздывания.
Не веря в успех, трудно проявить нужные быстроту и энергию.
Некоторая неготовность и трудные условия требуют лишь большой энергии в подготовке предприятия.
Кто чувствует себя не в силах проявить ее, тот в интересах общего дела должен иметь мужество сознаться в этом, но не тормозить общей работы».