ния эти могут быть напечатанными лишь после состоявшегося уже факта назначения кого-либо на должность, а равно указать, чтобы речи и резолюции московского съезда и статьи по поводу таковых не появлялись в газетах без предварительного просмотра[41].
Последовавшие в исполнение сего распоряжения по подлежащим ведомствам оказали соответственное влияние, и за последние дни печать понемногу возвращается в сообразное с условиями военного времени русло деятельности. Существенным препятствием к окончательным в этой области предупредительным мероприятиям являются руководящие по военной цензуре указания, преподанные в циркулярной секретной телеграмме бывшего начальника штаба Верховного главнокомандующего от 31 июля 1915 г. за № 2883. Указания эти, с которыми я познакомился лишь из письма генерала от инфантерии Поливанова от 9 текущего сентября, возлагают на военно-цензурные установления обязанность исходить в надзоре за печатью главным образом из „Перечня“ и всемерно избегать пользования теми полномочиями, которые допускают постановку такового надзора на более широких основаниях. Ввиду сего, для отвечающей современной обстановке организации наблюдения за печатью и предупреждения дальнейшего развития агитационной ее деятельности, представлялось бы соответственным действие приведенных в упомянутой телеграмме за № 2883 руководящих указаний отменить.
Об изложенном всеподданнейшим долгом почитаю повергнуть на высочайшее вашего императорского величества благовоззрение».
Кому не понятно, что весь этот доклад, в сущности, направлен против первого Верховного главнокомандующего? Разумеется, сам Янушкевич не мог бы внести в дело военной цензуры такое радикальное изменение, которым была его телеграмма от 31 июля, – недаром в конце ее он и прибавил, что все ее соображения вполне разделяет Верховный главнокомандующий… Горемыкин не посмел в официальной бумаге написать то, что договорил на словах при докладе…
Получив 20 сентября копию этого доклада, совершенно уже обязательного для распоряжения об отмене телеграммы Янушкевича, Алексеев передал его генерал-квартирмейстеру для доклада ему с его соображениями об исполнении. Генерал Пустовойтенко, в свою очередь, передал доклад Горемыкина полковнику Ассановичу, заведующему делопроизводством штаба по цензуре. Полковник же, не вникнув в смысл высочайшей резолюции, вместо проекта соответствующего распоряжения по армиям только 20 сентября просил начальников цензурных отделений штабов фронтов и Кавказской армии «ввиду предполагаемой, по представлению председателя Совета министров, отмены телеграммы генерала Янушкевича от 31 июля за № 2883, сообщить, что было сделано по ее содержанию и могла ли эта телеграмма уже войти в достаточную силу».
Начальник цензурного отделения штаба VII армии Дитерихс ответил, что она устранила все прежние препятствия; начальник цензурного отделения штаба Северного фронта полковник Риттих: «Либеральное направление газет определилось до вышеуказанной телеграммы, с момента назначения министром внутренних дел князя Щербатова», и теперь очень трудно отменить усилившую его телеграмму. Начальник цензурного отделения Западного фронта признал, что последнюю следует отменить. Горемыкин сам разослал копии своего доклада главным начальникам военных округов. В ответ на запрос начальника штаба Северного фронта Бонч-Бруевича, как быть с этим докладом, полученным им от главного начальника Петроградского военного округа князя Туманова, генерал-квартирмейстер Пустовойтенко ответил 16 ноября: «Высочайше утвержденный доклад председателя Совета министров от 13 сентября сего года должен быть принят к руководству; что касается регламентации не подлежащих обсуждению печати общих вопросов, то на этот предмет со стороны министра внутренних дел никаких заявлений не поступало, а руководящим в этом отношении мог бы быть также упомянутый доклад председателя Совета министров».
17 ноября Пустовойтенко уведомил об этом начальников штабов всех фронтов и отделений армий, послав им копии самого доклада Горемыкина. Таким образом, и телеграмма Янушкевича была отменена только 17 ноября.
26 сентября главнокомандующий армиями Северного фронта генерал Рузский утвердил секретные «Правила по организации и исполнению военной цензуры в пределах Северного фронта», составленные начальником штаба генералом Бонч-Бруевичем и приложенные к приказу от 30 сентября за № 44. Это – единственные правила, изданные кем-либо на основании 11 ст. Временного положения о военной цензуре.
Приведу лишь те статьи, которые, не повторяя самого закона, дают указания об его применении на практике:
«Военная цензура имеет целью способствовать нашим органам контрразведки в обнаружении преступных, в смысле шпионства или пропаганды, лиц в составе армии и населения».
«Петроградская местная военно-цензурная комиссия состоит из двух отделов: а) первый – собственно для города Петрограда и б) второй – провинциальный отдел – ведающий всем остальным районом этой комиссии вне районов армии.
Первый отдел, как находящийся в районе VI армии, в отношении военной цензуры всех почтовых отправлений и телеграмм, получения руководящих по сему указаний, подчиняется непосредственно штабу этой армии; по всем же прочим вопросам военной цензуры непосредственно подчиняется и получает указания от Главной военно-цензурной комиссии, состоящей при Главном управлении Генерального штаба.
Та часть находящейся в ведении провинциального отдела территории округа, которая вошла в район действия армий, подчиняется в отношении цензуры соответствующим штабам армий, прочая же часть – штабу Петроградского военного округа.
Финляндская местная военно-цензурная комиссия в отношении цензуры подчиняется и получает непосредственно указания от штаба VI армии».
«При всех полевых почтовых и телеграфных конторах, состоящих в армиях, распоряжением соответствующих штабов армий должно быть назначено необходимое число военных цензоров, обеспечивающее просмотр возможно большего числа корреспонденции.
В тех пунктах, где нет штабов армий и местных военно-цензурных комиссий, лицом, объединяющим деятельность всех находящихся в данном пункте военных цензоров, должен являться начальник местного гарнизона, который в необходимых случаях входит в соглашение с местными гражданскими и почтовыми цензурными установлениями.
При наличии в данном учреждении нескольких военных цензоров один из них, распоряжением штаба армии или местной военно-цензурной комиссии, должен быть назначен старшим с возложением на него обязанности непосредственного наблюдения за исполнением военными цензорами своих обязанностей, распределения между ними работы и учета последней».
«Цензура телеграмм Петроградского телеграфного агентства возлагается исключительно на Петроградскую местную военную цензуру. Условными словами удостоверения, что данная телеграмма пропущена Петроградской цензурой и потому не подлежит дальнейшей цензуре на местах, будут помещаемые в заголовке телеграммы слова „вестник“ или „военный вестник“».
«Цензорам в почтово-телеграфных конторах просматривать возможно большую часть внутренней корреспонденции. Телеграммы, международные отправления, а также письма до востребования и по условному адресу просматривать все. Просмотренные письма обязательно заклеивать».
«Обратить внимание на цензуру писем наших военнопленных, в которых, кроме уведомления о местонахождении и здоровье их авторов, описывается жизнь в плену в весьма хорошем освещении. Такие письма следует конфисковать, не доставляя по назначению; фамилии же авторов сих писем с имеющимися данными (имя, отчество, фамилия, часть войск, к которой принадлежат, и т. д.) необходимо сообщать в особое отделение Главного штаба по сбору сведений о потерях в действующих армиях для оповещения родственников.
Обратить особое внимание на цензуру писем из военных и частных госпиталей от раненых, в которых часто встречаются сведения, оглашение которых законом воспрещено.
Не пропускать писем от нижних чинов на родину, в которых говорится, что не следует производить платежа повинностей и арендных денег за землю и не делать вообще никаких взносов казенным учреждениям.
Обращать особое внимание на корреспонденцию, адресованную в редакции газет. Сообщений от военных корреспондентов из действующей армии и участников войны в газеты не допускать без разрешения начальствующих лиц согласно существующим законоположениям.
Совершенно не пропускать военной цензурой корреспонденции на еврейском и венгерском языках, а внутреннюю корреспонденцию и на немецком языке; всю эту корреспонденцию, если нельзя процензуровать на месте, надлежит пересылать постпакетом в петроградскую центральную почтовую контору для военной цензуры и затем уничтожения.
С письменными сообщениями, страховыми и с объявленной ценностью, на вышеупомянутых языках, по выдаче получателю вложенных ценностей, поступать согласно этим указаниям.
Обратить внимание на бланки денежных переводов, а также на письма и конверты, к которым приклеены марки больших размеров или несколько марок, так как бывали случаи секретной переписки под этими почтовыми знаками.
Отрезные купоны денежных переводов с письменным сообщением на еврейском, венгерском и немецком языках, по сообщении получателю наименования и адреса отправителя, если невозможно процензуровать на месте, уничтожать в присутствии цензора.
Все виды денежной корреспонденции с письменными сообщениями на названных выше языках выдаются только в помещении почтово-телеграфных контор.
Посылки, прибывающие в действующую армию и из таковой, не вскрываются, так как, согласно распоряжению Главного управления почт и телеграфов, посылки должны подаваться открытыми и осматриваться чинами почтового ведомства.
Письма иностранных военнопленных допускаются только открытые на одном из следующих языков: русском, французском, славянских и немецком.