– Она может что-нибудь заподозрить.
– Может.
Джейк разливает остатки шампанского. Да, Урсула может что-то прослышать, но сейчас его больше тревожит, что каким-то образом о них с Мэлори станет известно Бесс. Она в том возрасте, когда только начинают узнавать мальчиков. Джейк хочет, чтобы она им доверяла. Будь он более достойным человеком, он бы отказался от Мэлори из уважения к дочери. Но нет, от своей любви он не отвернется. Не хочет. Он бы и рад сказать, что не может, но разве это правда? Если Бесс когда-нибудь узнает, ему придется признать свою ошибку. Триста шестьдесят два дня в году он идеальный муж и отец. Хорошо бы на уровне кармы ему это зачлось.
Шампанское допито. Взявшись за руки, Джейк и Мэлори идут в спальню. Они живут в волшебном пузыре, который никогда не лопнет.
В воскресенье с утра накрапывает дождь. Джейк не против доехать до Грейт-Пойнта, но кепку все же стоит надеть. За Вовинетом они оказываются совсем одни. На небе нависают пятьдесят оттенков серого (шутка Мэлори), вода сине-серая. Подрагивает камыш, чайки снуют на ветру.
На обратном пути они делают остановку, чтобы купить китайской еды. Мэлори идет в кафе одна. Джейк сползает на сиденье как можно ниже, натягивает кепку до самых бровей и ждет. Вот Мэлори выходит из ресторана, придерживая капюшон дождевика, чтобы не сдувало ветром. Они расстались всего на три или четыре минуты, но она так широко ему улыбается, что он невольно смеется. Если бы пришлось объясняться с Бесс, Джейк сказал бы, как приятно знать, что есть на земле человек, который всегда рад тебя видеть.
О чем мы говорим в 2013-м? Теракт во время Бостонского марафона; книга Нелл Шовелл и Шерил Сэндберг «Внутри: женщина, работа и стремление к лидерству»; испытания атомного оружия в Северной Корее; умирает кинокритик Роджер Эберт; «Я никогда не видела настоящих бриллиантов»[58]; трагическая смерть снайпера Криса Кайла; приложение Snapchat; Институт костюма Метрополитен-музея; завершено строительство Башни свободы в Нью-Йорке; Даника Патрик; Фрэнк и Клэр Андервуд; Сандра Буллок в фильме «Гравитация»; Джон Керри – госсекретарь США; бейсболист Аарон Эрнандес арестован по обвинению в убийстве; выходит роман Донны Тартт «Щегол»; умирает актер Джеймс Гандольфини.
По утрам Урсула первым делом проверяет рабочий телефон (BlackBerry) и только потом личный (iPhone 5s). С планшетом она садится на велотренажер. Читает газеты: «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс», «Уолл-стрит джорнэл» и «Саут-Бенд трибьюн». Может, она и рада бы сказать, что прочитывает каждую от корки до корки, но времени на это нет. Во время сессий Конгресса Урсула живет в Вашингтоне. Встает в 04:15, голова в это время еще не работает, так что не стоит винить ее за то, что первым делом она просматривает заголовки статей. Местные новости не читает: криминальная хроника и бытовые пожары в столице ее не интересуют. Но 23 октября 2013-го она специально открывает страницу с местными новостями в «Вашингтон пост». До нее дошли поразительные слухи. Хэнк Сильвер, ее бывший начальник в «Эндрюс, Хьюитт и Дуглас», сказал, что Эй Джей Реннинджер собирается баллотироваться на пост мэра Вашингтона.
Урсула не спешит верить слухам. Эй Джей, Амелия Джеймс Реннинджер, блондинка модельной внешности, переехала в Нью-Йорк. 11 сентября ей удалось избежать участи остальных сотрудников компании: утром она ходила делать брови. Теперь вот вернулась в Вашингтон и работает «независимым консультантом» – за такой расплывчатой формулировкой может стоять что угодно. За эти годы до Урсулы время от времени доходили новости об Эй Джей: ничего примечательного. После событий 11 сентября она страдала от посттравматического расстройства, взяла больничный, хотя компания и переехала из центра города. И ее можно понять. Потом, очевидно, пристрастилась к лоразепаму и на время пропала с радаров. Пару лет назад вернулась в столицу, а теперь вот вступает на политическую стезю.
Мэр Вашингтона. По мнению Урсулы, более неблагодарную работу найти трудно. Эй Джей – дочь военного, ее отец – подполковник ВМФ, так что родного города у нее нет. Вашингтон принимает всех.
В газете ничего не сказано ни о предвыборной гонке, ни об Эй Джей. Зато внимание Урсулы привлекает заголовок «Трагедия на кольцевой автодороге. Семейная пара погибла в Балтиморе».
«…Остановились, чтобы заменить колесо… жена стояла рядом с мужем, следила за проходящими машинами… супругов сбил тягач с прицепом… по сообщению соседа, погибшие возвращались домой после концерта в Кеннеди-центре».
Наверняка слушали виолончелиста Йо Йо Ма, думает Урсула. Она и сама хотела сводить Бесс на его концерт, но была слишком занята.
Потом она видит имена погибших. Купер Блессинг и Кэтрин (Китти) Дюваль Блессинг.
Так, стоп. Урсула перестает крутить педали. Погиб Купер Блессинг? Кто такая Китти? Новая жена? Урсула пробегает глазами статью и доходит до возраста погибших: Купер Блессинг – 73, Китти Блессинг – 72. Родители Купера. Она видела их трижды, это, можно сказать, ее знакомые (хотя вряд ли она смогла бы узнать их в толпе). Они мертвы. Погибли в аварии на кольцевой дороге.
У пары остались сын, дочь и внук.
У сенатора де Гурнси холодеют руки. Она поднимается из подвала, где стоит велотренажер, на второй этаж и думает, как сказать об этом Джейку.
Решает тихонечко разбудить его, дать очки и показать статью.
Она садится на кровать рядом с мужем и разглядывает его. Поседел. Когда это случилось? Урсула осознаёт, что она видит мужа каждый день, но почти не смотрит на него. Когда люди так долго вместе, в их отношениях неизбежны белые полосы и черные полосы, это всем известно. Пока Урсула покоряла одну карьерную вершину за другой, их брак держался только стараниями Джейка. Выстоял благодаря его упорству и характеру. Другой давным-давно распрощался бы с ней.
Она гладит Джейка по щеке, он вздрагивает и открывает глаза. Она никогда его так не будит.
– Что такое?
– Плохие новости. Взгляни. – Она протягивает ему очки и указывает нужный заголовок.
Джейк надевает очки, берет планшет из ее рук. Урсула видит, как глаза бегают по экрану. Потом он втягивает воздух и отшатывается, опускает планшет и ложится на подушку.
– Не может быть.
– Мне так жаль, любимый. Представь, сначала я подумала, это Купер. Наш Купер.
– Это Старик, – шепчет Джейк. – И Китти.
– Ты хорошо их знал? – Ей ужасно стыдно, что она этого не знает. – Понимаю, они родители Купера, и мы были на всех свадьбах, но ты сам, без Купера, поддерживал с ними связь?
Джейк качает головой.
– Прости, Урсула. Мне нужно побыть одному.
Джейк потрясен. Ему нужно осознать эту новость. Урсула все понимает. В девять у нее слушания в Юридическом комитете, ей пора бежать. Пока Джейк моется, Урсула приносит ему кофе.
– Я вернусь в семь или в половине восьмого. Может, успеем в «Халео»?
– Не сегодня, – отрезает он.
– Как скажешь. – Она не должна чувствовать себя отвергнутой, но все равно чувствует. – Я люблю тебя.
Джейк не отвечает. За завесой пара она видит его силуэт. Он стоит под водой, направив лейку на затылок.
– Я люблю тебя, Джейкоб.
– Ага. Спасибо!
Урсула не понимает, почему Джейк не собирается на похороны Блессингов.
– Купер – твой друг. Вы встречаетесь каждый год, ты его всю жизнь знаешь. Да ты был на трех его свадьбах! И родителей знал. Почему ты не хочешь отдать им дань уважения?
– Это будут не похороны, а цирк, – хмурится Джейк. – Придут сотни людей, и ты, Урсула, будешь привлекать всеобщее внимание. Не хочу перетягивать внимание на нас.
– Перетягивать внимание?
– Все будут подходить к тебе, просить сфотографироваться. К тебе даже в «Старбаксе» подходят! По-моему, нехорошо навязываться Блессингам в такой день. У людей траур.
– Выходит, ты не едешь из-за меня. Тогда я останусь, а ты поезжай.
– Не получится. Эмоционально мне это будет тяжело. И потом, во вторник я должен быть в Атланте, у меня встреча с представителем Центра контроля и профилактики заболеваний. Как-никак я три месяца ее добивался.
– Понимаю, конечно, – не унимается она. – Но погибли родители твоего друга. И не один умер от старости, а оба, и скоропостижно. У них трагедия. Ты нужен там.
– Позвоню Куперу сегодня, а на неделе что-нибудь придумаю. В выходные желающих выразить соболезнования будет меньше. Ты же помнишь, как хоронили твоего папу, Салли? – Салли. Он не называл ее так уже несколько десятилетий, с тех пор как они окончили школу. Умаслить хочет. Но почему? – Ты бы не заметила отсутствия одного человека.
– Но…
Что-то здесь не так.
– Купер вернее оценит соболезнования, высказанные один на один. Я его знаю.
С этими словами Джейк выходит из комнаты.
Урсула не согласна. Настолько, что после его отъезда в Атланту в день похорон отменяет все встречи и сама отправляется в Балтимор.
На парковке церкви Ролан-парк нет мест. Знаки указывают направление к ближайшей парковке в соседнем квартале, откуда к церкви всех желающих подвозит микроавтобус. Занимая место в автобусе, Урсула начинает подозревать, что Джейк был прав. Одиннадцать пассажиров умолкают и смотрят на нее. Пожилой господин удивляется:
– Сенатор де Гурнси?
Она робко улыбается и ничего не говорит.
Перед церковной дверью выстраивается колонна. Сколько желающих проститься! Все они знали погибших. Здесь и друзья, и коллеги, и соседи; почтальон наверняка здесь, и сотрудница химчистки, и члены загородного клуба, учителя их детей, тренеры, даже собачий парикмахер. Урсула работает двадцать часов в день, чтобы американцы могли строить вот такое общество. Но сейчас она завидует. Ее саму стали бы оплакивать только те, кто ее по-настоящему любит, а таких на свете всего трое: Джейк, Бесс и мать.
Похороны заставляют взглянуть на вещи трезво. Задаешься вопросом: а что скажут обо мне?