Урсула выискивает знакомые лица. Она была на трех свадьбах Купера, четвертая была тайной, на Карибских островах, так что хоть кого-то знакомого она должна встретить. Вот Фрейзер Дули, кофейный магнат. Она запомнила, потому что Джейк как-то показал его фото на обложке Forbes. А женщина с ним – жена, подруга? Урсула помнит ее еще рокершей, а сейчас она больше похожа на статусную даму: накачанные руки, сумка от Стеллы Маккартни. Деньги исправляют любые недостатки, с грустью думает Урсула. Рядом с Фреем и его спутницей стоит паренек, ровесник Бесс. Симпатичный, но ему явно неуютно в костюме. На лбу светлый локон. Видно, сын Фрея.
Чем не жених для Бесс? Эта мысль веселит Урсулу. Она уже подтрунивает над дочерью, мол, замуж надо выходить за богатого, а Джейк такие шуточки считает оскорбительными.
Она встает в очередь, чтобы выразить соболезнования. Одна из причин ее приезда, единственная, если начистоту, причина – показать Куперу, что ей есть дело до него и его семьи. Соболезнования принимают Купер и его сестра. Как ее зовут? Обидно, но Урсула не помнит. Мэдди? Нет, не Мэдди. Хуже всего, что не-Мэдди заставляет ее вспомнить кое-что. Туалет в загородном клубе, токсикоз, Урсулу тошнит, она ждет Бесс. Тогда она думала, нет, даже была уверена, что беременна от Андерса, и чуть было не рассказала об этом не-Мэдди.
Мэлори! Вот как ее зовут.
Урсула тогда чуть было не призналась совершенно незнакомому человеку, что совершила отвратительный поступок. Хорошо, вовремя остановилась, потому что Мэлори могла обо всем рассказать брату, а тот – Джейку.
Кто-то кладет руку Урсуле на плечо. Она оборачивается. Привлекательная женщина в черном костюме от дизайнера Эйлин Фишер. У незнакомки стильная асимметричная стрижка и крупное ожерелье.
– Сенатор де Гурнси? Я Лиланд Глэдстоун.
Голос звучит бойко и уверенно. Имя эта особа произносит так, точно Урсула должна его знать. Она знает Лиланд Глэдстоун? В самом деле знакомое имя. Журналистка? Колумнистка? Ладно, об этом потом: ее очередь сказать несколько слов детям супругов Блессинг.
Глаза Купера округляются при виде Урсулы. Он заглядывает за ее плечо и почти враждебно спрашивает:
– Джейк не приехал?
Урсула обнимает Купера.
– Купер, мне очень жаль. Джейк в Атланте, не смог отменить встречу. Передает соболезнования.
Купер кивает. Он выглядит подавленным, потерянным, изможденным.
– Понятно. Спасибо, что приехала.
Он смотрит мимо Урсулы, замечает Лиланд, и его лицо смягчается.
Все, Урсулу провожают дальше. Признаться, она чувствует себя отвергнутой. Все-таки она сенатор; выкроила время, чтобы приехать. Похоже, об этом Джейк и говорил. Но народу здесь столько, что никто не выделяется. Быть кем-то особенным и ждать особого отношения – неприлично.
Урсула подходит к сестре Купера. Он выглядит усталым, а сестра убита горем. Глаза совершенно пустые. Может, приняла успокоительное? Она смотрит на Урсулу, сильно щурясь, как смотрят на солнце, потом заглядывает ей за спину. Наверняка ищет Джейка. Ничего удивительного, это ведь его друзья, не ее.
– Здравствуйте, – растерянно кивает Мэлори, но в следующую минуту спохватывается и протягивает руку. – Спасибо, что пришли, сенатор.
– Можно просто Урсула. – Она пожимает руку, борясь с желанием обнять несчастную. Какой удар: так внезапно лишиться обоих родителей. – Джейк хотел приехать, но он занят. Передавал соболезнования.
Мэлори кивает, хотя неясно, способна ли она сейчас понять, кто такой Джейк.
– Мы очень вам сочувствуем, Мэлори.
– Спасибо, – шепчет она и, как и брат, упирается взглядом в Лиланд Глэдстоун. Слышится всхлип, рыдающая Мэлори бросается в объятия подруги, и теперь обе плача раскачиваются из стороны в сторону. Урсула смотрит на них и немного завидует. У нее нет подруги, с которой можно было бы вот так плакать. И не было никогда.
Ее провожают на место во втором ряду. Урсула отказывается, говорит, что едва знала покойных и должна сидеть сзади. Но сзади люди стоят, места остались только впереди. Внутри у Урсулы все сжимается. Она практически не знала мистера и миссис Блессинг, но ее усаживают впереди, потому что она сенатор. Джейк, конечно, был прав, ей не стоило приезжать. Он всегда прав. Надо же, как он хорошо разбирается в людях. Можно сказать, читает по лицам и предвидит развитие событий намного лучше любого из ее знакомых. Из него бы вышел прекрасный посол. Почему он не посол? Сейчас Урсула и рада бы уйти, но поздно: назвался груздем – полезай в кузов. Она опускается на стул. Женщина, которая стояла позади, Лиланд Глэдстоун, садится рядом.
Соседка наклоняется и шепчет:
– Если нужен платочек, у меня есть. А еще лакричные драже. Хотите?
Очень мило с ее стороны. Урсула благодарна.
– Да, конфетку хочу.
Лиланд открывает стильную бонбоньерку – из Европы, наверное – и протягивает конфету в сахаре размером с горошину.
– Мы с Мэлори дружим с детства. Я знала Китти со Стариком всю свою жизнь, буквально с младенчества.
– Мэлори очень повезло, что вы у нее есть.
Лиланд усмехается:
– Даже не знаю. Со мной сложно.
– Значит, нас, таких сложных, уже двое.
– Можно задать вам вопрос? – не унимается Лиланд.
– Конечно!
Играет орган, присутствующие встают.
– После спрошу, – торопливо шепчет Лиланд.
На кладбище Лиланд берет Мэлори под руку. Слева от Мэлори Купер, Фрей, Анна, его девушка, больше не рокерша, и Линк. По другую сторону могилы стоят Джерри, мать Лиланд, с новым бойфрендом по имени Джон Смит. Они познакомились в интернете; Лиланд просила мать проверить, на самом ли деле его зовут Джон Смит – уж больно подозрительно, и держится вдобавок этот Джон Смит слишком приветливо и мягко, будто пытается скрыть неприглядное прошлое. Меньше всего Лиланд хочется, чтобы Джерри связывалась с мошенником, наживающимся на недавно разведенных дамах. Где-то позади сейчас Стив и Слоун. Все должно быть наоборот: Джерри и Китти были лучшими подругами, и не Лиланд, а ее мать должна стоять рядом с родственниками. Но Лиланд ничего не будет говорить.
Китти со Стариком больше нет. Только это имеет значение.
С другой стороны, есть и хорошие новости. Да, Лиланд понимает: она умудрилась урвать свое даже на похоронах родителей лучшей подруги, и это просто ужасно. А хорошая новость такова: у нее теперь есть телефон и электронный адрес сенатора де Гурнси. Урсула великодушно согласилась дать интервью, Лиланд даже не верится. Вот это удача! Ее так и тянет рассказать Мэлори, но с этим, конечно, придется потерпеть.
Поминки в загородном клубе достойны Китти Блессинг. Подают закуски (Лиланд помнит, как Китти любила тягучий сыр бри и соус на хрустящем крекере). Шведский стол заказан на триста человек, на столе есть даже ветчина и антрекот. Играет квартет, бармен разливает напитки. Симпатично. Лиланд удивляется: как Купер и Мэлори смогли все устроить? Может, Китти оставила инструкции и незаполненный чек на случай скоропостижной смерти? По меньшей мере дважды Лиланд окидывает взглядом зал в надежде увидеть Китти. Но такова смерть: Китти больше нет. Она и Старик ушли и больше не вернутся. Как это вообще возможно? Жизнь продолжается, загородный клуб точно такой, как раньше. Вон Деккеры и Уиппсы, говорят с Джоном Смитом – наверняка хотят разузнать о новом кавалере соседки. Вокруг них с Мэлори давние знакомые; пьют белое вино, бурбон или крепкий мартини, заедают тарталетками с крабом, намазывают сыр на крекеры. И отказываются признавать, что однажды они тоже умрут и кто-то будет оплакивать их уход, а потом выпивать в баре.
Урсула де Гурнси уехала сразу после похорон. Сказала, мол, в четыре у нее встреча в Капитолии. От слов «мне нужно вернуться в Капитолий» у Лиланд затвердели соски. Она обожает властных женщин.
Лиланд, конечно, понимала, что друг Купера Джейк, с которым она много лет назад познакомилась на Нантакете, – муж Урсулы де Гурнси. Но уж точно она не была готова встретить сенатора в церкви. УДГ, может, и не самая популярная женщина-политик – в конце концов, есть Хиллари, Пэйлин, Пелоси и Файнстайн, – но журналисты ее определенно любят. Хорошо, что Лиланд не теряется и быстро находит решения. «Письмо от Лиланд». Десятки сотен подписчиков, девяносто восемь процентов женщин, восемьдесят пять процентов из них с высшим образованием, полезный контент охватывает широкий спектр тем, почту за честь, если станете моей гостьей и позволите читательницам понять вас как женщину, много времени это не отнимет, достаточно одного обстоятельного разговора по телефону, я не хочу тратить ни ваше время, ни свое.
Последние слова, насчет времени, кажется, убедили Урсулу. Она ответила, что предложение заманчивое, и оставила свои контакты. И еще, приобняв Лиланд за плечо, добавила:
– Вы очень добры ко мне. Спасибо.
– Достань мне еще один, – просит Мэлори, вручая Лиланд пустой бокал из-под мартини. – Сухой. Самый сухой из возможных.
– Может, водички? – осторожно уточняет Лиланд.
Прием подходит к концу. Стив и Слоун предлагают подвезти Джерри и Джона. Странность? Чудо? Потеря Блессингов, очевидно, примирила Глэдстоунов, их сердца смягчились. Или нет. Может, Джерри собирается приставать к Джону Смиту на заднем сиденье машины назло бывшему мужу.
– Водичка будет потом. А сейчас джин!
Лиланд повинуется и просит бармена мистера Бриджера налить сухой мартини. Он так давно работает в загородном клубе, что она помнит, как он смешивал для нее безалкогольные коктейли.
– Очень сухой, Мэлори так попросила. Что бы это ни значило.
Мистер Бриджер качает головой.
– Обидно-то как, – он имеет в виду кончину Блессингов, а не заказ Мэлори. Протягивает Лиланд мутный напиток с тремя оливками на зубочистке. – Ты-то замуж вышла?
– Ох, ну и вопросы! Конечно нет! – она вкладывает в этот ответ гораздо больше чувства, чем хотелось бы. Кажется, она тоже захмелела. – Я ведь какое-то время была лесбиянкой, знаете? А теперь я уже и не знаю, кто я. Наверное, просто одинокая женщина.