Мэлори краснеет. Чувствует, будто внутри натягивается леска – ветер относит воздушного змея. Вот так! Она кладет телефон на комод. Лиланд что-то лопочет, просит прощения, оправдывается. Мэлори делает глубокий вдох. Нужно положить трубку, но она не закончила. Телефон снова у уха.
Тишина.
– Мэл, ты меня слышишь?
– Мне плевать, назвала ты мое имя в блоге или нет. Плевать на Урсулу. Но ты дала мне тогда слово, помнишь? Это низко и подло, Ли. А ты поступила как обычно: думаешь только о себе. Ты убила нашу дружбу. Мне будет грустно без тебя, но что-то мне подсказывает, что тебе будет еще хуже. Придется жить с мыслью, что ты бессовестный, бестактный, морально опустившийся человек, лгунья, променявшая чужой секрет на… на что? На лайки? На подписчиков? На рекламодателей? На восхищение посторонних людей? – Она переводит дыхание. – Надеюсь, ты получила, чего хотела. Может, одобрение Фифи, может, папину любовь, не знаю. Да и плевать. Прощай, Ли.
– Мэл!..
Она кладет трубку. Лиланд перезванивает четыре раза, оставляет три сообщения. Мэлори удаляет все, не открывая и не слушая. Блокирует номер и имейл Лиланд, блокирует блог («неприемлемый контент»). Все, дело сделано. Пора ехать за Линком.
Линк садится в машину. Волосы влажные, сбились в причудливые волны, стоят торчком. От него пахнет водорослями, потом и солнцезащитным кремом. Ноги и стопы в песке.
– Мам, ты плакала?
У Мэлори на лице написано, что плакала, но она качает головой.
– Завтра я пригласил всех к нам. Приготовишь что-нибудь?
Мэлори чувствует, как уголки губ сами собой ползут вверх.
– Конечно, сынок.
До Рождества неделя. Линк выносит мусор после ужина. Он это любит, особенно сейчас: холодный воздух пахнет дымом, гладь океана мерцает, как мишура. Вдалеке виднеются огни огромного венка, который сосед каждый год вешает на стену.
Линк спускается с крыльца, завязывает мусорный пакет и замечает в баке коричневый сверток с логотипом службы доставки UPS. Осматривает сверток. Вот это да – там указано его имя.
Что за дела?
Достает сверток из-под куриных костей, картофельных очисток и ненужных рекламных проспектов. Посылку ему прислала Л. Глэдстоун. Тетя Лиланд! Только почему пакет в мусорке?
Линк разрывает целлофан – внутри что-то завернутое в подарочную обертку. Что-то мягкое, похоже на одежду? Разворачивает сверток. А что такого? Ему же прислали! Свитер болельщика «Пэтриотс», номер 87, Гронковски. Да, ему ужасно хотелось именно такой. Размер М – достаточно свободный, чтобы надеть поверх толстовки.
Линк разглядывает содержимое контейнера, вдруг там что-то еще? Может, Мэлори случайно выбросила и другие подарки? Ставит контейнер у крыльца, любуется соседским венком и возвращается со свитером в руках. Здорово, что он его спас!
Победно поднимает трофей над головой.
– Мам, тут мне посылка от тети Лиланд, а ты ее выбросила. Случайно, да?
Мэлори у камина, проверяет сочинения. С легкой улыбкой отвечает:
– Не случайно. Я вычеркнула ее из жизни.
О чем мы говорим в 2016-м? Умирает певец Принц; президентские выборы; умирает Мухаммед Али; лучшая баскетбольная команда – «Вилланова Уайлдкэтс»; портрет Гарриет Табмен на банкнотах; умирает член Верховного суда Антонин Скалиа; Брексит; лучший бейсболист – Колин Каперник; власти штата Северная Каролина договорились отменить закон, обязывающий трансгендеров выбирать туалет согласно полу в свидетельстве о рождении; стрельба в ночном клубе «Палс» в Орландо; Сидни Кросби – чемпион НХЛ; компания Blue Apron; умирает тренер Пэт Саммит; жизни черных важны; йога со скотом; умирает актер Джин Уайлдер; бейсбольная команда «Чикаго Кабс»; Бранжелина; протесты против строительства нефтепровода Dakota Access; актриса Керри Фишер и гендерно нейтральные местоимения; Пайпер, «Безумные глазки», Алекс, Ред и Хили; «Веди себя красиво, лучшая месть – твои деньги»[62].
Бургеры, кукуруза, нарезанные помидоры, Кэт Стивенс и его «Мудрая женщина», гортензия в вазе – в той самой, которую Мэлори ставит уже двадцать четыре года. Джейка это успокаивает. Под вазой большой черный круг – след от пожара. Ужин, музыка, ваза и узкий обеденный стол те же, но многое другое в доме изменилось.
Мэлори потратила часть наследства на капитальный ремонт. Дом она выпотрошила. Больше нет деревянных панелей и кирпичного камина с очагом. Нет стеклянной двери, громко хлопавшей всякий раз, когда кто-то входил или выходил. Нет давным-давно устаревшей столешницы в крапинку, и старых ящиков, и пузатого коричневого холодильника, и раковины из нержавейки.
Любой скажет, что сейчас ее дом выглядит великолепно, просто картинка. Стены со шпунтованными досками выкрашены в белый, вместо ветхих книжных полок – белоснежный стеллаж с подсветкой от пола до потолка (обратите внимание на медные перила и лестницу на колесиках, чтобы удобнее было доставать книги сверху). Пол – травленые дубовые доски. Новый мягкий белый диван и два уютных кресла с кремовой обивкой, на полу полосатый ковер – все оттенки белого от ванильного до цвета полярного льда. Белые кухонные ящики с изящной латунной фурнитурой, мраморная столешница. Спальню Мэлори тоже переделала. Кто она, женщина средних лет, побывавшая на Багамах и изменившая взгляды на жизнь? Теперь в комнате высокий потолок, стены светлого персикового оттенка, роскошная королевская кровать с белым балдахином. Ванную Мэлори присоединила к спальне, стены обиты плиткой насыщенного зеленого цвета. Наконец-то она выбросила старую ванну и поставила каменную, которая напоминает ракушку – из тех, что они находили на берегу во время прогулок. В комнате для гостей экстравагантные обои – на лазурном фоне резвятся зебры.
Только одна комната осталась нетронутой – комната Линка. Заходишь в нее и словно попадаешь в прошлое. Те же панели, скрипучий пол, тканые коврики, комод, покрашенный серой краской в несколько слоев. Если Джейк ничего не путает, Мэлори раздобыла комод на свалке – его кто-то выбросил.
Они в комнате Линка. Джейк с нежностью проводит рукой по стене.
– Милые мои панели.
Ничего удивительного, что он растроган: только эта комната сохраняет прежний запах, аромат старого дома – соль с плесенью.
– Представляешь, он запретил мне что-либо здесь менять. – Мэлори устало улыбается. – Разве что его гардеробную удалось превратить в самую маленькую ванную на свете. Линк говорит, раньше ему дом больше нравился.
– Ну…
– Что, и тебе тоже? По-твоему, он стал обычным? Без изюминки?
Джейк возвращается в гостиную.
– Ты сохранила стол!
Он не заметил сначала, но письменный стол Мэлори, тот, в форме боба, на прежнем месте, в дальнем углу комнаты. Его не сразу видно за огромной дверью в спальню. В обновленном интерьере стол выглядит чужим, как тетушка-провинциалка среди топ-моделей. Но Джейк все равно предпочел бы старушку любой супермодели.
– Не смогла заставить себя от него избавиться, – кивает Мэлори. – Помню, как тетя Грета писала письма за этим столом. Может, Рути их отправляла?
Звучит песня At Last. Мэлори передает музыку из плейлиста с телефона. Проигрыватель на пять дисков давно исчез.
– Жалко, что тебе не по душе. – Она разливает остатки вина. Теперь даже вино у нее более дорогое. Больше никаких грошовых шардоне, теперь только сансер из региона Шавиньоль. – Но здесь живу я. Линк через пару лет уедет в колледж. А ты уедешь в понедельник.
– Брось. – Джейк обнимает ее. – У тебя очень красиво, Мэл. Как в журнале о дизайне интерьеров. Просто все по-другому, мне нужно привыкнуть.
– Мне надоело жить в очаровательном бунгало. У Фрея настоящий дворец там, в Сиэтле. Еще они с Анной купили дом в Дир-Вэлли, Линк его называет шале…
– Ты ведь не потому затеяла ремонт, что хотела потягаться с Фреем?
– Мне хотелось, чтобы здесь было хорошо. Лучше.
– Что может быть лучше океана за окном?
– Ты прав, но…
Она слегка отстраняется, и Джейк внимательно смотрит на нее. Дом не узнать, но Мэлори Блессинг совсем не изменилась. Разве что седина пробивается, и он рад, что Мэлори ее не скрывает. Лицо загорелое. Она поднимает брови, и на лбу появляется множество морщин – ему это тоже нравится. Приятно видеть, как она становится старше, более зрелой. На носу у нее задорные веснушки, а глаза сегодня голубее, чем обычно.
– Что такое, Мэл?
Она кладет голову ему на грудь и закрывает глаза. Он ждал этого момента триста шестьдесят два дня.
– Устала. У нас с Линком выдался тяжелый год. Понимаешь, я хочу, чтобы он учился, занимался спортом и был хорошим парнем. А он хочет отрываться с подружкой, жечь костры на пляже и тусоваться с парнями.
– Как я тебя понимаю.
– Бесс тоже устраивает тебе веселую жизнь?
– Не мне.
– Урсуле?
Джейк кивает. Бесс не встречается с мальчиками, не ходит жечь костры на пляже и не курит дурь. Они с подружкой Пейджент сидят дома и рисуют яркие плакаты в поддержку всех маршей и протестов, какие только проходят в столице по выходным: глобальное потепление, права иметь детей, права трансгендеров, иммигрантов, контроль за оборотом оружия, международная амнистия… За ней не уследить. Джейк старается поддерживать дочь, ему приятно, что она хочет использовать свой голос. Урсула же относится к подобной активности с иронией, иногда поучает.
– За кого сегодня марш? Гепарды-лесбиянки? Или карлики из Уганды? – на днях спросила она.
– Ты хамишь, – огрызнулась Бесс в ответ. – Если бы избиратели знали, какая ты на самом деле, ни один человек за тебя бы не голосовал.
Джейк одернул ее, но поздно: Бесс уже хлопнула дверью.
Урсула рассмеялась.
– Пусть идет. Когда мне было тринадцать, я тоже ненавидела мать.
– Давай сходим куда-нибудь после ужина, – предлагает он. – Может, в «Курятник»? Как в старые добрые времена?
– Я бы и рада, но нельзя. Мы едва не попались. Честно говоря, я думала, Урсула вообще запрет тебя дома и я останусь одна на выходные.