Он крепко обнимает ее, как будто это она ребенок, а он взрослый.
– Я люблю тебя. Спасибо за все.
Неделю спустя Мэлори лежит на пляже под зонтиком с новыми мемуарами Дэни Шапиро. Отсюда ей слышно, что в дверь стучат.
Показалось? Глаза подводят, может, и слух тоже? Нет, ей не кажется. Тук-тук-тук. Мэлори не хочет шевелиться. Службы доставки оставляют посылки у двери. Эппл не приходит без приглашения, а если бы и пришла, то со стороны пляжа. До приезда Джейка еще две недели, он и подавно никогда не стучит. Мэлори никого не ждет.
Пауза. Снова стук.
Мэлори идет в дом. На крыльце смывает песок со ступней. На ней хлопковые брюки на резинке и туника с длинными рукавами. Волосы забраны в хвост, на голове шляпа. Она похожа на огородное пугало.
Через стеклянную дверь со стороны пруда она видит женский силуэт и черный седан. Арендованная машина покрыта пылью – ехала по безымянной дороге. Кто это? Вдруг страшная догадка осеняет ее. Она знает, кто это.
Пятно на глазу расширяется и пульсирует, как живое.
Мэлори хочет спрятаться в спальне, запереться, закрыть все окна и двери, как перед ураганом. Но гостья ее уже заметила.
Мэлори озирается. Линка нет, в доме идеальный порядок. Это хорошо, потому что к ней сейчас войдет Урсула де Гурнси.
Да, Мэлори видит ее.
– Кто там?
Голос звучит беззаботно, звонко, молодо. Даже если бы она все эти годы репетировала встречу с соперницей, превзойти себя в этот момент ей вряд ли бы удалось. В душе тем временем Мэлори визжит, как если бы она была героиней триллера и дело шло к развязке.
Она смотрит на машину. Джейк там? Нет, это водитель. Визг чуть утихает.
– Мэлори? – долетает до нее сквозь дверь. – Здравствуйте. Я Урсула де Гурнси.
– Урсула! – надо же, ей удается сохранять хладнокровие. – Добрый день.
– Я могу войти? Мне хотелось бы поговорить с вами.
Давайте в другой раз, думает Мэлори. У меня истерика.
Вот и настал этот день. Она все думала и гадала, будет ли в их истории подобный поворот или такое бывает только в кино. В фильме «В то же время, год спустя» ничего подобного не происходит. Джордж и Дорис счастливо доживают со своими женой и мужем, Хелен и Гарри, и никто ни о чем не догадывается.
– Проходите.
Она открывает дверь, и Урсула заходит. На ней голубая льняная туника и туфли на шпильках в тон (туфли тоже запылились). Длинные густые волосы, роскошный темный оттенок. В уголках глаз и губ морщины, которых не видно по телевизору.
– Могу предложить холодный чай. Еще есть салат с курицей. Сделать вам сэндвич?
– От чая не откажусь.
Мэлори может занять себя на пару минут. Она наливает чай в новые высокие стаканы – прошлась недавно по магазинам для поднятия настроения и накупила всякой всячины, какую не могла себе позволить, пока Линк жил с ней. В глубокую тарелку накладывает питу, достает домашний баба гануш. Еще, чтобы не унывать, она много готовила.
– Баба гануш, – объясняет она Урсуле, кивая на поднос. – Уверена, вы никогда не пробовали таких вкусных баклажанов.
Урсула что-то бормочет в ответ. Мэлори знает, что к еде она не притронется, потому что ничего не ест. Художественную литературу она тоже не читает, но водит пальцем по корешкам книг, которые Мэлори присылал Джейк, от «Английского пациента» до «Лишь». Она знает, что это всё подарки Джейка? Урсула разглядывает песчаный доллар – он лежит на той же полке. Мэлори приходится сдерживать истерический смех.
– Давайте присядем, – предлагает хозяйка.
Мэлори ставит поднос на журнальный столик и усаживается на диван. Урсула опускается на краешек кресла.
Урсула де Гурнси в ее доме. Сидит на ее кресле.
Мэлори протягивает ей стакан чая. Она украсила его кусочками лимона и лайма. Красиво – хоть в инстаграм выкладывай.
Урсула не выглядит словоохотливой, поэтому говорит Мэлори:
– Не знала, что вы на Нантакете.
– Сегодня у меня благотворительный ужин. Частный. – Она делает глоток. – Я баллотируюсь в президенты.
– Я знаю. Когда вы проголосовали против судьи Кавендиша, я обрадовалась. Все американки вами гордились.
Урсула поднимает идеальные брови. Приятно удивлена?
– До выборов еще далеко, случиться может все что угодно. Неожиданно всплывают разные подробности, эпизоды из прошлого, вещи, о которых ты и думать забыл… Или не знал. Когда борешься за пост президента, – она ставит стакан на стол, – ты должен быть кристально чист. Как стекло.
Скребок привезла, думает Мэлори.
– Вы с Джейком встречаетесь? – единым духом, словно решившись, выпаливает Урсула. – Каждый год, да?
Она не утверждает, а спрашивает. Она не уверена. Этого Мэлори не ожидала. Урсула догадывается, но доказательств у нее нет. Джейк ничего ей не сказал. Джейк не знает, что она здесь. Мэлори вдруг понимает, что Джейк ни при чем.
– Почему вы так думаете? – интересуется она. Пятно в глазу перестало пульсировать, но не ушло. Насторожилось, ждет.
Урсула улыбается.
– Признаться честно, я всегда подозревала. С первой свадьбы Купера, когда увидела, как вы танцуете.
– На второй свадьбе я видела вас в туалете. Вы сказали, что беременны и, кажется, не от Джейка.
Теперь Мэлори делает глоток. А еще она проголодалась, поэтому берет питу и обмакивает в баба гануш. Еды она не боится.
– На третьей свадьбе я спросила Купера, собираются ли они и дальше видеться на Нантакете, и было очевидно, что он не понимает, о чем речь. А Тиш и подавно. Мне это показалось странным.
– Тиш. Даже не верится, что вы запомнили ее имя.
– Потом я прочла заметку в блоге Лиланд, позвонила вашему брату, но он ждал моего звонка. Сказал, что в самом деле каждое лето ездит с Джейком на Нантакет.
Мэлори еле дышит, как будто играет мертвеца в телесериале.
– И я подумала: может, Купер лжет? Выгораживает сестру. У вас ведь недавно погибли родители…
– Прошу вас…
– А потом… – Урсула вращает на запястье часы и браслет от Cartier со словом «любовь». Мэлори представляет, как Джейк дарит его на Рождество, как Урсула любуется подарком и они целуются. – У меня есть советник и друг, его зовут Байер Беркхарт, он из Ньюпорта. Вы знакомы.
А теперь Урсула утверждает, а не спрашивает. Байер. Почему именно он? На земле столько людей!
– Мы были знакомы давным-давно, когда мне было двадцать.
Урсула кивает.
– Знаю. Он очень вами увлекся, когда у них с Ди Ди был трудный период. Даже подумывал развестись и жениться на вас.
Мэлори смеется. Пятно в глазу мигает, как будто смеется вместе с ней.
– Это просто смешно. Мы… У нас был летний роман, и потом, он был женат, о чем я узнала в день расставания.
– Тогда же вы признались, что у вас есть любимый человек, с которым вы встречаетесь раз в год. Джейк Маклауд.
– Это было очень давно.
– Байер успел забыть. Он познакомился с Джейком на спонсорском мероприятии, услышал имя, и оно показалось ему знакомым, но он не мог понять, где его слышал.
Урсула хлопнула себя по коленям.
– В позапрошлом году он увидел вас на пристани. На День труда.
Что тут скажешь? Мэлори отламывает еще ломтик питы. Хрустит оглушительно.
– Он ничего мне не сказал, потому что пытался все сложить воедино, а я пока не собиралась в президенты.
Мэлори понимает: сейчас надо молчать. Она не нарушила закон, Урсула не полиция. Мэлори встает.
– Надеюсь, благотворительный обед пройдет хорошо. Спасибо, что заглянули.
– Мэлори.
Хозяйка не смотрит на гостью. Относит поднос на кухню.
– Я говорила вам, что сын уехал учиться? Он в Университете Южной Каролины. Дома без него так тихо.
– Понимаю. Моя дочь Бесс тоже поступила в колледж – Джона Хопкинса, вы наверняка знаете такой.
Да, знает.
– Я из Балтимора, – отвечает она, – мы с Купером там выросли.
Баба гануш отправляется в холодильник без крышки. Мэлори думает, как бы выпроводить Урсулу. Водитель ждет. Что он подумает? Что она ему сказала – навещает подругу? Дом небольшой, понятно, что крупный спонсор здесь жить не может.
– Я хочу, чтобы вы перестали видеться с Джейком. – Урсула смотрит прямо ей в глаза. – Он не приедет в этом году. Если я выиграю, вообще не приедет, пока я у власти.
Реакция Мэлори выдает ее с потрохами. Она сгибается, словно Урсула ударила ее под дых. Или вонзила меч прямо под ребра. Джейк не приедет? И даже на будущий год? А если она победит, не приедет еще четыре года? Мэлори пятьдесят. Когда она увидит его снова, ей будет уже шестьдесят.
– Почему вы обращаетесь ко мне? – Она отворачивается. – Джейк – ваш муж. Не хотите, чтобы он приезжал, ему и скажите.
– Если я скажу ему, что знаю о вас… – Урсула умолкает. Мэлори внимательно смотрит на нее, но та опускает голову. – Если я попрошу его не приезжать, боюсь, он уйдет от меня.
Значит, оставь все как есть – так и подмывает сказать Мэлори. Она готова умолять. Она потеряла родителей и только что отправила единственного сына в университет. У нее теперь только Джейк и их три дня в году.
– Понимаете, я не могу рисковать. Журналисты и оппоненты могут обо всем узнать. Мэлори, поверьте, вы тоже не захотели бы такого исхода. Вас смешают с грязью. Демонизируют. Вы ведь учительница? Любимая всеми, если я правильно понимаю.
– Вы ничего обо мне не знаете.
– Напротив. Вы любите Джейка. Это я понимаю, и даже лучше, чем кто-либо другой. Но, прошу вас, остановитесь. Он мой муж.
Муж.
Пятно становится шире. Оно белое, слепящее. Это ее совесть вторгается в разговор, столько лет спустя.
Их с Джейком удивительная, легкая, сказочная любовь всегда казалась бегством от реальности. Или Мэлори хотелось в это верить. Никаких правил не было, поэтому им не приходилось ничего нарушать. Никто ни о чем не знал, значит, они не задевали ничьих чувств.
Но не теперь.
Мэлори должна принять решение. Признать все и остановиться. Или отказаться признавать, и тогда пусть все будет как раньше.