В том числе 560 пикирующих бомбардировщиков, экипажи которых поражали точечные цели. В ночь на 26 апреля вновь действовали тяжелые бомбардировщики. 563 самолета сбросили 569 тонн бомб. Всего за двое суток перед началом боев за центральные кварталы Берлина было сброшено 1222 тонны бомб – в среднем по 70 на 1 кв. км площади поражаемых объектов».
Командующий 8-й гвардейской армией 1-го Белорусского фронта Василий Чуйков утром 25 апреля поднялся на свой наблюдательный пункт. «Он находился в большом пятиэтажном доме вблизи аэродрома Иоганнисталь. Из угловой комнаты со щербатым проломом в стене был виден Берлин, точнее, его южная и юго-восточная части. Весь город охватить взглядом невозможно, он раскинулся по обе стороны Шпрее на несколько десятков километров. Крыши, крыши, нет им конца, тут и там провалы – следы фугасных бомб. Вдали заводские трубы, шпили кирх. Парки и скверы, уже одетые молодой листвой, издали кажутся очажками зеленого пламени. Вдоль улиц стелется утренний туман, смешанный с неосевшей пылью после ночного артиллерийского налета. Местами туман перемежается с черными полосами густого дыма. А где-то в центре поднимались к небу желтые взлохмаченные султаны взрывов – тяжелые бомбардировщики уже начали обработку главных объектов предстоящей атаки.
И вдруг под ногами дрогнул и закачался пол. Тысячи орудий возвестили начало штурма».
В Берлине войскам 1-го Белорусского фронта предстояло форсировать Шпрее, протекающую в крутых каменных набережных, преодолеть многочисленные каналы под жестким огнем: каждое окно на противоположном берегу могло оказаться амбразурой. Первыми преодолели этот водно-огневой рубеж бойцы армий Кузнецова и Берзарина. Ночью бойцы батальона, которым командовал капитан Оберемченко, под покровом темноты переправились через Шпрее у Трептов-парка и закрепились на западном берегу.
В тот день Военный совет 1-го Белорусского фронта предложил немецкому командованию сдаться. «Через громкоговорящие установки, с помощью листовок обращались к берлинскому гарнизону немецкие пленные солдаты, рабочие, жители столицы с предложением сложить оружие, спасти город от разрушения, а его жителей от бессмысленных жертв», – рассказывал генерал Телегин.
«С нарастающим ожесточением 25 апреля шли бои в центре Берлина, – коротко напишет маршал Жуков. – Противник, опираясь на крепкие узлы обороны, оказывал упорное сопротивление. Наши войска несли большие потери, но, воодушевленные успехами, рвались вперед – к самому центру Берлина».
Войска 1-го Украинского фронта по-прежнему решали сразу несколько задач. 3-я гвардейская танковая армия Рыбалко, 128-й стрелковый корпус генерал-майора Батицкого, 28-я армия Лучинского в течение всего дня вели бои в южной части Берлина. «На долю танкистов, – писал Конев, – выпала необычная для них задача – штурмовать укрепленный город, брать дом за домом, улицу за улицей… Жестокая борьба… потребовала от нас создания специальной боевой организации – штурмовых отрядов. В каждый такой отряд во время боев за Берлин входило от взвода до роты пехоты, три-четыре танка, две-три самоходки, две-три установки тяжелой реактивной артиллерии, группа саперов с мощными подрывными средствами… и несколько орудий артиллерии сопровождения… Все в развалинах, все окутано пламенем, дымом, пылью. Сверху вообще трудно разобрать, где что. По докладам Рыбалко я понял, что были отдельные случаи, когда он нес потери от ударов нашей авиации».
К вечеру танкисты Рыбалко, сопровождаемые пехотой, продвинулись на 3–4 км в глубь Берлина. Очистили от немецко-фашистских войск районы Целендорф и Лихтерфельде и завязали бои за Штеблиц и Шмаргендорф, наступая навстречу 2-й гвардейской танковой армии генерала Богданова.
К востоку от Берлина положение 9-й армии немцев, тесно зажатой между двумя фронтами – 1-м Белорусским и 1-м Украинским, – становилось все более катастрофическим. Однако она еще сохраняла боеспособность.
Западнее Берлина, где войска 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов накануне плотно замкнули кольцо окружения, 6-й мехкорпус армии Лелюшенко вместе с 47-й армией Перхоровича, развернувшись на восток, наступали на Берлин с тыла – через Потсдам и Бранденбург.
А армия Пухова и 5-й мехкорпус армии Лелюшенко, развернутые фронтом на запад, продолжали бои с войсками Венка. «Новые попытки армии Венка в районе Беелитц – Трейенбрицен не увенчались успехом. Атаки были яростны, но мы отражали их весьма успешно, неся при этом минимальные потери… Похоже было на то, что для Венка этот день стал днем психологического перелома. Он продолжал выполнять полученное приказание, но по его действиям чувствовалось, что крупной реальной цели за всем этим уже не стоит: наступали просто для отвода глаз», – замечал Конев.
Ну а событие, которое войдет в школьные учебники истории – встреча на Эльбе, – было связано с 5-й гвардейской армией 2-го Украинского фронта, которая продвигалась на запад южнее Берлина.
Командующий армией Алексей Семенович Жадов вспоминал: «25 апреля в 13 часов 30 минут в районе Стрела, северо-западнее Ризы, воины 7-й роты 173-го гвардейского стрелкового полка 58-й гвардейской дивизии во главе с командиром роты гвардии старшим лейтенантом Григорием Степановичем Голобородько, в прошлом полтавским слесарем, заметили группу военных, двигавшуюся с запада. Наши по привычке насторожились, но солдатское чутье подсказало им, что там, впереди, не те, с кем они дрались на протяжении всей войны. Все же, приняв боевой порядок, подразделение Голобородько двинулось навстречу неизвестным. Как вскоре оказалось, это была разведгруппа 69-й пехотной дивизии 1-й американской армии. Разведгруппой командовал первый лейтенант Л. Коцебу, бывший студент из Техаса, с ним были сержанты и солдаты Д. Полонский, М. Шульман, Г. Ситник… и другие.
Во второй половине дня встретились командир 58-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор Русаков и командир 69-й американской дивизии генерал-майор Рейнхардт».
Как это событие выглядело с американской стороны, можно прочесть в мемуарах Эйзенхауэра: «Наш выход на Эльбу почти случайно совпал с мощным наступлением Красной Армии в западном направлении с занимаемых ею рубежей на Одере… 25 апреля разведывательные дозоры 69-й дивизии 5-го корпуса встретили на Эльбе подразделения 58-й гвардейской дивизии Красной Армии. Эта встреча состоялась у Торгау, приблизительно в семидесяти пяти милях южнее Берлина. 5-й корпус, как и 7-й, участвовал в первоначальной высадке на побережье Нормандии, и казалось исключительно справедливым, что войска одного из этих корпусов первыми установили контакт с Красной Армией и завершили расчленение Германии». С этого момента немецких вооруженных сил как единого целого уже не существовало, они были разрезаны на группировки – северную и южную.
Но Эйзенхауэр здесь же написал и о немедленно возникших проблемах с взаимодействием советских и американских войск. «По мере нашего продвижения через Центральную Германию проблема связи с русскими войсками приобретала все более важное значение. Неотложные вопросы уже не были связаны с большой стратегией, а носили чисто тактический характер. Одна из основных трудностей заключалась в опознавании друг друга. В силу языкового различия фронтовые рации были бесполезны в качестве средства связи между двумя сходящимися группировками».
В тот день все более активно шло наше наступление и на других фронтах. 2-му Белорусскому фронту Рокоссовского в результате жарких боев удалось завершить создание полноценного плацдарма на западном берегу Вест-Одера, который достигал уже 24 км по фронту. Маршал рассказывал: «К 25 апреля части 65-й и 70-й армий, подкрепленные фронтовыми средствами усиления, продвинулись на 8 км, хотя Батову пришлось часть своих войск развернуть фронтом на север, против штеттинской группировки врага…
К этому времени на западном берегу Вест-Одера мы имели силы, которые ничто не могло остановить. Там уже развернулись три корпуса 65-й армии – Алексеева, Эрастова и Чувакова… Рядом с ними сражались два корпуса армии Попова, а третий корпус тоже был готов вступить в бой. Заканчивали переправу 3-й гвардейский и 1-й гвардейский Донской танковые корпуса, возглавляемые талантливыми генералами А. П. Панфиловым и М. Ф. Пановым… В результате боев на западном берегу Одера были полностью разгромлены не только части, оборонявшие этот рубеж, но и все резервы, которые подбрасывал сюда противник».
На 3-м Белорусском фронте маршала Василевского утром 25 апреля наступил решающий момент штурма города-крепости Пиллау. «В 12 часов дня его центральная часть уже была полностью очищена, – писал Баграмян. – Фашисты, прижатые к портовым сооружениям, пытались уйти через пролив Зее-Тифф на узкую косу Фришес-Нерунг… Еще было светло, когда войска генерала Завадовского овладели судоверфью, а дивизии генерала Кошевого во взаимодействии с 16-м гвардейским корпусом ликвидировали последний очаг сопротивления на противоположном берегу гавани».
Василевский написал: «25 апреля войска 3-го Белорусского фронта при активном участии Балтийского флота овладели крепостью и портом Пиллау (Балтийск) – последним опорным пунктом врага на Земландском полуострове». Александр Михайлович всегда был предельно краток при описании конкретных событий войны. Стратег…
Так был завершен разгром Земландской группировки немцев. «К концу апреля остатки недобитых фашистов из восточно-прусской группировки войск были загнаны в обширные болотистые плавни устья Вислы, – продолжал Баграмян. – Доколачивать их выпало на долю 48-й армии генерал-лейтенанта Н. И. Гусева, которая только что вошла в состав 3-го Белорусского фронта».
Войска 2-го Украинского фронта маршала Малиновского вошли в Брно. В первых рядах наступавших шли бойцы 53-й армии генерал-полковника Манагарова, 6-й гвардейской танковой армии генерал-полковника Кравченко, а также 1-й гвардейской конно-механизированной группы генерала Плиева.
Плиев расскажет: «В ходе ожесточенных боев 25 апреля соединения заняли ряд пригородных населенных пунктов и вплотную подошли к Брно с юга и юго-запада… 6-я стрелковая дивизия… удачно форсировала реку Свратка, ворвалась на южную окраину Брно и, поддержанная массированным огнем артиллерии и авиации, завязала уличный бой с противником… Ночью 6-я дивизия захватила железобетонный мост на южной окраине Брно, который был немедленно использован для ввода в сражение танковых частей и средств усиления группы… Начался штурм города».