включая необразованные массы) как стоящих на нижней ступени биологического развития, но и видеть в них потенциальную угрозу жизнеспособности европейской цивилизации – и подкреплять свои убеждения “рациональными” лженаучными теориями».
Теории превосходства западной цивилизации не исчезли после Второй мировой. Они и сейчас не исчезли. Запад был убежден в своем праве задавать стандарты развития всему человечеству. Разумеется, во имя его блага. На словах. На деле – во имя сохранения собственного доминирования.
Великобритания хотя и была в Большой тройке победителей, но уже не могла конкурировать ни с Соединенными Штатами, ни с Советским Союзом по основным параметрам силы. Цепляясь за ускользавшее могущество и начинавшую рассыпаться империю, британская элита сделала выбор в пользу своей традиционной политики – создания противовесов доминирующей на европейском континенте державе, которой столь явно стал Советский Союз. Не располагая самостоятельными возможностями для сдерживания СССР, Лондон приложил все усилия к тому, чтобы вовлечь в антисоветские планы Соединенные Штаты, которые при президенте Трумэне готовы были сыграть в эту игру во имя обеспечения американского глобального лидерства.
Черчилль 12 мая 1945 года писал Трумэну: «Я всегда стремился к дружбе с Россией (!), но так же, как и у Вас, у меня вызывает глубокую тревогу неправильное истолкование русскими ялтинских решений, их позиция в отношении Польши, их подавляющее влияние на Балканах, исключая Грецию, трудности, чинимые ими в вопросе о Вене, сочетание русской мощи и территорий, находящихся под их контролем или оккупацией, с коммунистическими методами в столь многих других странах, а самое главное – их способность сохранить на фронте в течение длительного времени весьма крупные армии… Железный занавес опускается над их фронтом… Тем временем внимание наших народов будет отвлечено навязыванием сурового обращения с Германией, которая разорена и повержена, и в весьма скором времени перед русскими откроется дорога для продвижения, если им это будет угодно, к водам Северного моря и Атлантического океана».
Выступая по радио 13 мая, Черчилль призвал англичан проявлять бдительность. «Будет мало пользы от наказания гитлеровцев за их преступления, если не восторжествует закон и справедливость и если на место немецких захватчиков придут тоталитарные или полицейские режимы». Но не стал пока называть нового главного врага.
Начальник британского Генштаба Алан Брук в тот день написал о Черчилле: «У меня создалось впечатление, что он уже стремится к новой войне! Даже если это означает войну с Россией!» Так и было.
В 1998 году Государственный архив Великобритании рассекретил документы, из которых явствует, что еще в апреле 1945-го Черчилль дал поручение военным подготовить конкретные предложения о том, как остановить русских в Европе.
«Не прошло и недели после капитуляции Германии, как Черчилль созвал своих начальников штабов, – пишет Энтони Бивор. – Он поразил их вопросом: можно ли отбросить Красную Армию назад, чтобы обеспечить “справедливость для Польши”?
“Это наступление, – сказал он, – должно состояться 1 июля, до того, как военная мощь союзников на Западном фронте будет ослаблена демобилизацией и переброской соединений на Дальний Восток”».
Черчилль поручил разработать планы войны с СССР, кодовое название операции – Unthinkable («Немыслимое»). Этот план, подготовленный Объединенным штабом планирования военного кабинета, датирован 22 мая 1945 года. В нем сформулированы оценка обстановки, цели операции, привлекаемые силы, направления ударов западных союзников и вероятные результаты. Разработчики руководствовались следующими исходными установками, тоже достаточно немыслимыми:
– операция будет проводиться в условиях полной ее поддержки общественным мнением в Британской империи и в США и высокого морального духа англо-американских вооруженных сил;
– англо-американцы получат полную поддержку вооруженных сил эмигрантского правительства Польши и могут рассчитывать на использование людских резервов Германии и остатков ее промышленного потенциала;
– не следует рассчитывать на поддержку сил других союзных европейских стран, но учитывать возможность использования их территории;
– иметь в виду вероятность вступления России в союз с Японией;
– начало военных действий – 1 июля 1945 года.
Цель операции – «принудить Россию подчиниться воле Соединенных Штатов и Британской империи», а более конкретно – «вытеснить Красную Армию за пределы Польши». Единственный способ достижения этой цели – тотальная война, для чего необходимо:
– оккупировать те районы внутренней России, лишившись которых эта страна утратит материальные возможности ведения войны и дальнейшего сопротивления;
– нанести такое решающее поражение русским вооруженным силам, которое лишит СССР возможности продолжать войну.
Следует, правда, заметить, что британские авторы плана весьма скептически оценили перспективы его успешной реализации. «Существующее соотношение сил в Центральной Европе, где русские располагают примерно тройным преимуществом, делают крайне маловероятным достижение союзниками полной и решающей победы». Для устранения «диспропорции» необходимо задействовать ресурсы союзников: разместить в Европе дополнительные крупные американские силы, перевооружить и реорганизовать немецкие войска. На это потребуется время.
«а) Если мы начнем войну против России, то должны быть готовы к вовлечению в тотальную войну, которая будет длительной и дорогостоящей.
б) Численный недостаток наших сухопутных сил делает весьма сомнительным ограниченный и быстрый успех, даже если по расчетам его будет достаточно для достижения политической цели».
Расчеты британского Генштаба показывали, что СССР располагал 264 дивизиями (из них 26 бронетанковых) против 103 англо-американских дивизий (из них 23 бронетанковых). Союзники располагали более чем 6 тысячами самолетов тактической авиации и 2,5 тысячи стратегической против соответственно 12 тысяч и 960 самолетов у Советского Союза. Тотальная война с Россией была бы войной с непредсказуемым результатом.
К тому же следовало учесть атмосферу, царившую тогда в странах-победительницах. Подавляющее большинство английских военнослужащих хотело поскорее вернуться домой, а не воевать с русскими. В тот момент, по опросам, дружественные чувства к СССР испытывали 70 % англичан, а Черчиллю предстояли парламентские выборы. Полагаю, антисоветизм премьера станет одной из причин поражения его Консервативной партии на этих выборах.
Британский комитет начальников штабов – Брук, Портал и Каннингем – вновь обсуждали планы войны против СССР 31 мая. Они еще раз подтвердили, что она абсолютно «немыслима». И были единодушны, когда докладывали об этом Черчиллю. Брук написал в дневнике: «Мысль, конечно, фантастическая, и шансов на успех фактически нет. Не вызывает сомнений, что отныне Россия имеет огромную власть в Европе».
Этот план Черчилль направил в Вашингтон, где его сочли неприемлемым. Американцы проанализировали результаты возможного столкновения с СССР, и комитет по стратегическим вопросам при Объединенном комитете начальников штабов Великобритании и США пришел к выводу, что ни США, ни СССР не смогут нанести друг другу поражения. Воевать с могучей и крайне популярной в тот момент на Западе советской армией-освободительницей в союзе с гитлеровскими солдатами выглядело тогда безумием как с военной, так и с внутриполитической точек зрения. К тому же американцы больше были озабочены войной с Японией.
«Трумэн также оказался равнодушным к предложению оттеснить назад Красную Армию и использовать это в качестве козыря на переговорах, – замечал Бивор. – …Премьер-министр вынужден был признать свое поражение, но вскоре он вернулся к начальникам штабов и попросил их изучить план обороны Британских островов на случай советской оккупации Нидерландов и Франции. К этому времени он был измучен избирательной кампанией, и его реакция становилась все менее адекватной. Он даже пугал избирателей, что при будущем лейбористском правительстве в Англии появится гестапо…
Хотя планирование возможной операции “Немыслимое” проходило в большой тайне, один из “кротов” Берии на Уайтхолле передал подробности в Москву. Самой взрывоопасной была подробность об указаниях для Монтгомери о сборе вооружений сдавшихся немцев, чтобы, если понадобится, вооружить вновь сформированные части вермахта для участия в этом безумном предприятии. Неудивительно, что Советы почувствовали, что сбываются их худшие подозрения».
Действительно, сведения об английском плане дошли до Сталина. Это объясняет и резкое ухудшение его отношений с Черчиллем, и многочисленные советские запросы о том, почему немецкие войска в тылах союзных армий не переведены на положение военнопленных.
История не терпит сослагательного наклонения. Тем не менее уместен вопрос: что бы произошло, если бы план «Немыслимое» был реализован?
Полагаю, с гораздо большей вероятностью можно было предсказать не «освобождение» англосаксами Варшавы, а выход Красной армии к Ла-Маншу.
И в нашей стране об этом размышляли. Читаем у Давида Самойлова: «Вариант дальнейшего похода на Европу – война с нынешними союзниками – не казался невероятным ни мне, ни многим из моих однополчан. Военная удача, ощущение победы и непобедимости, не иссякший еще наступательный порыв – все это поддерживало ощущение возможности и выполнимости завоевания Европы». Боевой дух советских войск был куда как высок.
Но Сталин и Молотов такой вариант не рассматривали: разрушенной, разоренной, опустошенной стране не было ни малейшего смысла ввязываться в военные авантюры. Они были заинтересованы в продолжении послевоенного сотрудничества с западными союзниками. В первую очередь для получения помощи в экономическом восстановлении, которой мы так и не дождались.
Советский Союз помышлял не столько об экспансии, сколько о создании таких геополитических условий, которые бы исключили возможность повторения кошмара Великой Отечественной, создали пояс невраждебных государств по периметру своих границ, дали бы СССР союзников в мире, где уже не первый век доминировали чаще всего враждебные нам западные державы. Позволили бы мирно развиваться.