Пухлые губы приоткрываются. Я слышу из-за спины смешок Рустама.
— Знакомая у тебя рожа, — произносит он, и в голосе я чувствую очень неприятные нотки. Меня передергивает от них, — встречались где-то раньше. Я не прав?
Брюнетка быстро отводит взгляд.
— Возможно, — тихо произносит она. Врач отдает ей наши образцы и я, чувствуя, как ноги перестают меня держать, сажусь на диванчик. Закрываю глаза, откинувшись на спинку. Не могу даже сейчас думать над поведением этой девушки. Но она явно не ожидала появление Рустама.
Больше меня беспокоит мое состояние. Я готова снова упасть в обморок. Я абстрагируюсь от разговоров, от медицинских терминов, которые в нем звучат, и вообще от всех звуков, пытаясь успокоить себя. Что я буду делать, если ошиблась? Наверное, отчаянно выбегу в окно напротив. Благо тут первый этаж.
Не знаю, сколько проходит времени, но мне усмирить сердце не удается. Руки подрагивают, и я с силой сжимаю ткань футболки. Хочется разорвать ее, чтобы сбросить напряжение.
— Я отойду, — внезапно слышу я голос брюнетки, — ненадолго.
— Куда ты? — удивляется врач, — осталось всего ничего.
— В туалет. Не могу терпеть, — признается брюнетка. Потом я слышу растерянное «ой» и открываю глаза. Рустам остановил девушку, выставив руку.
— Дождешься результатов здесь, — произносит он. Брюнетка смотрится с ним совсем крохотной. Она испуганно смотрит на него, и тихо бормочет:
— Я не могу уже терпеть, говорю же. Простите.
— Сбежать у тебя не выйдет. Я все равно найду тебя, если это понадобится, — криво усмехается Рустам. Мне кажется, что кровь снова отливает от лица девушки.
— Не понимаю, о чем вы, — бормочет она и отталкивает его руку, выбегая из кабинета. Я провожаю ее взглядом. Либо я дура, либо она точно на взводе. С чего бы это? Неужели, я была права?…
— Какой результат показал предыдущий тест? — спрашивает внезапно врач, и Рустам поворачивается к ней.
— Ноль процентов.
Она замирает, склонившись к монитору. И палец, который она приподняла над кнопкой мыши, замирает тоже. Мне же кажется, что птицы за окном внезапно замолчали. Даже ветер стих — настолько пронзительная повисла тишина.
Врач поворачивается к нам. Светлые глаза скользят по Рустаму, а потом она переводит взгляд на меня.
— Значит, произошла какая-то ошибка. Я разберусь в этом. Тест, который мы провели сейчас, дает вероятность в девяносто девять процентов, что данный человек — отец ваших детей.
Сердце гулко бухает в груди и, кажется, замолкает. Я так и остаюсь сидеть с открытым ртом, глядя на врача.
Эпизод 27
Я верила, что окажусь права, и что этот человек, на чье лицо сейчас будто мрачная и страшная тень набежала, окажется автором моей беременности. Тогда мне было важнее всего получить над ним хоть капельку власти, чтобы помочь брату. Я поверила, что Рустам не сможет заставить меня избавиться от своих детей — он ведь обещал со мной обращаться «почти что ласково».
Теперь, правда, на меня рухнуло жутковатое чувство, что я принадлежу ему со всеми потрохами. Страшный дракон распахнул свои крылья над нежной беременной принцессой. Господи, глупости какие. Этот дракон сейчас тут всех перестреляет, судя по новости, которую ему сообщили.
— Я разберусь с Ларисой, — осторожно произносит врач, тоже ощутив, как поменялось настроение Садаева, — проведу проверку, и если она допустила ошибку, а не аппаратура, то девушка будет уволена.
— Восемь месяцев назад я пришел сюда со своей женой, чтобы сделать такой же тест, — медленно произносит Рустам, и я холодею от его тона, — результат тоже был отрицательным. Ты, блядь, понимаешь, о чем я?
Врач бледнеет. Кожа становится белой и почти прозрачной, словно воск.
— Я… — она неуверенно смотрит на окно и прикасается ладонью к шее, потирая ее. Словно ощущая, как на ней затягивается невидимая удавка, — в таком случае, я должна все перепроверить. Возможно, потребуется вызвать полицию, если это был чей-то злой умысел. Ваша жена ведь уже родила, если это было восемь месяцев назад? Если вы придете с ребенком, мы легко и быстро проведем вам новый тест. Абсолютно бесплатно.
«Зря ты это сказала» — проносится у меня в голове, — «зря. Зря».
— Моя жена не родила, — Садаев медленно подходит к врачу и, поставив руку на стол, склоняется к ней, пожирая темными глазами. Та вся съеживается, и пытается отстраниться, — моя жена не родила. Она мертва. Допираешь, о чем я?
Губы врача вздрагивают в немом вопросе. Она пытается что-то сказать, но никак не может решиться. Только в ужасе смотрит на Рустама. Замерев и не двигаясь. Как перед хищником. Лишь бы не спровоцировать.
— Не надо! — вырывается у меня крик, когда Садаев резко хватает женщину за горло и вздергивает на ноги. Я подскакиваю и бросаюсь к ним. И тут же торможу, словно налетев на стену, увидев перед собой дуло пистолета. Страх тут же пробегает по спине холодными каплями пота. Словно смерть ласково обняла меня.
Куда я несусь, черт меня побери? У этого человека погибла жена. С его ребенком. Вероятно, долгожданным ребенком — это не была случайность, как вышло у нас. Рустам может в ярости сейчас перестрелять тут всех. Для него эта новость тоже шок. Только я, когда в шоке — не могу даже сдвинуться с места, а он будет убивать.
— Твою мать, принцесска, — Рустам неожиданно резко отводит оружие в сторону и я выдыхаю. Кажется, он не собирался пугать меня. Просто сделал это инстинктивно, — выйди отсюда нахрен. Не прыгай передо мной тут. Выйди, садись в машину и езжай домой.
— А результаты? — выпаливаю я, глядя на компьютер. Пока он говорит со мной, он не тронет эту женщину. И меня не тронет. А там и ярость уйдет. Он немного успокоится, — надо ведь узнать результаты. Мальчик…девочка? Все ли здоровы?
У Садаева вырывается нервный смешок. Он разжимает ладонь на шее бледной от страха женщины и та, как мешок, падает обратно на стул. Мне ее очень жалко. Она привыкла видеть только счастливых матерей, а не человека, у которого, возможно, погибла жена из-за ошибки их клиники.
— Давай нам результаты. Слышала ее? — вкрадчиво спрашивает Рустам, а та всхлипывает, — сделаешь все и поговорим.
— Я не виновата, не злитесь на меня. Я даже не знала, что она творит… — пытается оправдаться врач, но, наткнувшись взглядом на оружие, она замолкает.
— Тогда с кого мне спрашивать? С владельца клиники, да?
— Моя мама тоже не виновата. Мы просто наняли Ларису, и даже не думали…
— Заткнись. Печатай результаты.
Женщина разворачивается на стуле к монитору и дрожащими руками начинает щелкать мышкой. Оставшееся время я молча сижу, чувствуя, как между лопаток стекает липкая струйка пота.
— Как результаты, цыпа? Надеюсь, счастливый отец близнецов все-таки не я? — хмыкает маньяк, когда я, едва согнув деревянные от ужаса ноги, сажусь к нему в машину на заднее сиденье. Знакомые запахи врываются в нос, и меня начинает подташнивать от страха. Именно запахи этих сигарет, которые маньяк так часто курит, и стали предвестниками задницы в моей жизни.
— Иди, пожалуйста, нафиг, — я швыряю листы с результатами на сиденье из светлой кожи, опускаю окно, чтобы сквозняк проветрил салон и закрываю лицо ладонями. Вдыхаю горячий воздух, провонявший выхлопными газами — раз, другой. Спокойнее, Диана. После того, что я услышала, кто-то будто то и дело перекрывает мне воздух в горле. Брат когда-то описывал, что такое астма. Похожие ощущения.
Но мне еще хорошо. Я-то вышла из этой клиники. Живой и на своих двоих. Но перед тем, как я ушла, перед тем, как Рустам вызвал маньяка по телефону, я видела его глаза. Есть люди, которые берут пистолет в руку и смотрятся с ним, как с игрушкой. Тебе в эти моменты не страшно. А есть такие, как Рустам — в их руках сталь становится смертоносным оружием. Они умеют с ним обращаться.
— Цыпа, что случилось? Выглядишь еще хуже, чем я.
Я отнимаю руки от лица, умудрившись, наконец, сделать вздох, и устало смотрю на маньяка за рулем.
— Кажется, в этой клинике подделывают результаты теста на отцовство.
Маньяк бросает в зеркало заднего вида взгляд. Потом приподнимает бровь.
— «Кажется»? Это твои догадки или подтвержденные факты?
— Мои вчерашние и сегодняшние результаты различаются. Так что в каком-то роде это подтвержденный факт.
— Рустам около года назад делал тест в этой клинике. Ты сейчас говоришь очень страшные вещи, цыпа. Понимаешь, о чем я?
— Я в курсе про его жену, — произношу я, и отворачиваюсь к окну. Какое-то время мы едем в полном молчании, а я сжимаю лист с результатами теста. Мои руки вспотели от волнения, пока я уходила оттуда. Бумага вся влажная.
Потом я осторожно кладу ладонь на живот и тихо глажу его. Он нисколько не изменился — все такой же обычный и мягкий. Может, даже немного жирка ушло после такой насыщенной недели. Но я все равно пытаюсь как-то послать волны спокойствия тем, кто в моем животе. Бедные дети. Они, наверное, чувствуют, что их живое убежище сейчас не в лучшем состоянии. Мне бы жизнь поспокойнее, только вот как ее такой организовать?
— Так что с результатами, цып? Расскажи, что ли. Интересно, — обрывает наше молчание маньяк, — либо я включу радио. Терпеть не могу кататься в тишине.
— Не переживай, ты не отец моих детей, — устало отвечаю я, — Либо мы с тобой не переспали и ты врун, либо твой биоматериал не настолько резвый, как у твоего босса.
Маньяк цыкает.
— Ты языкастая очень, но мне по приколу. Мы с тобой не спали, мать близнецов, можешь расслабить свои мягкие булки, — произносит он, — хотя, слюнями обменялись.
— Господи, — поражаюсь я, поднимая на него взгляд. Точнее, сперва смотрю на коротко стриженный затылок и впервые замечаю кусок тату, который выглядывает из-под горловины футболки. Что у него там, купола? Да плевать, что у него там! Этот маньяк утверждает, что мы целовались, о каких куполах я сейчас думаю? — слушай, ты мне снова врешь? Чтобы я не расслаблялась?