Но пока я тут думаю, что мне делать и хлебаю молочный коктейль, та огромная пушка, которая виновата во всех моих паршивых приключениях, едет на всех парах на экспертизу. Время утекает стремительно, а я по-прежнему не могу придумать, что же мне делать. Куда не кинь — везде клин.
Взгляд внезапно останавливается на знакомых лицах, и я давлюсь коктейлем, закашлявшись. По тротуару, прямо на нас, идут девочки из моего института. Мои одногруппницы. Две брюнетки, тусовщицы, с которыми я некоторое время жила по соседству в общежитии. Потом я не выдержала их бесконечные тусовки и незнакомых парней в моей постели. Мы жили на первом этаже, и эти парни залезали через окно. Я возвращалась с работы, и вместо того, чтобы рухнуть спать, спихивала пьяные тела со своей койки.
Ох, черт.
Почему именно сейчас?
— Диан! — они подходят ко мне. Лера, девчонка в огненно-красной юбке и с такими же красными губами, улыбается, удивленно моргая глазами, — ты же вроде уехала лечиться? Обманщица! Почему на пары не ходишь?!
— Я лечусь, — осторожно произношу я, покашляв в кулак. Надо теперь придумать только, от чего, и в голову приходит только дурацкая идея, — у меня пневмония. Лучше не подходите ближе.
Лера отшатывается. Натыкается неожиданно на подкравшегося сзади маньяка, и ойкнув, разворачивается.
— Простите, — бормочет она. Натыкается на ехидную улыбку, и смущенно улыбается тоже.
— Прощаю, крошечка.
— Это мои знакомые из института, — сообщаю я маньяку. Девочки растерянно переводят взгляд с меня на него, пытаясь, кажется, понять, кем он мне приходится. Тем временем взгляд маньяка падает в декольте Леры, да там и застывает. У Леры есть чем похвастаться, в отличие от меня — размер пятый, не меньше, при тонкой талии и крутых бедрах.
— Здравствуйте, — мило тянет Лера, — а вы Диане… кто?
— Отец, — быстро произношу я. Получай, козлина. Брови маньяка взмывают вверх и он смотрит на меня так, словно я ляпнула что-то совсем дикое, а я уже спокойно продолжаю, — да, отец. Папа возит меня на процедуры в клинику.
Нечего пялиться на девчонок, которые едва перешагнули порог совершеннолетия. Я мстительно усмехаюсь в ответ на взгляд маньяка. Только вот Лере, кажется, пофиг. Ее интерес не тухнет, а вспыхивает еще с большей силой, словно спичку облили бензином.
— Вы очень молодо выглядите, — поет она, — не думала, что у Дианы такой симпатичный папа.
«Спроси еще — живет ли он с моей мамой!» — рычу мысленно я. Дурная баба. Не знала, что Лера тащится по мужчинам в возрасте.
— Спасибо, крошка, — усмехается хрипло маньяк и отбрасывает в сторону сигарету, — ты тоже хорошо выглядишь для студентки. Раньше они были скучнее.
— Спаси-ибо…
— Слыш, пап, — сквозь зубы цежу я, — у меня еще прием в поликлинике. Если ты не позабыл о дочери. Может, пойдем?
Лерин взгляд скользит по машине, к которой я прислоняюсь задницей.
— А не подкинете нас? Тут недалеко…
— Лера, у меня пневмония! — кричу я, — вирусная! Заразишься! Нет!
Она обиженно надувает губы и поворачивается к своей подруге. Надя более тихая девчонка. По крайней мере, она никогда не лезет на рожон, и сейчас стоит молча в сторонке, наблюдая за своей более пробивной подругой.
— Придется нам идти пешком, — вздыхает наигранно Лера. Надя пожимает плечами, и, бросив в сторону маньяка извиняющийся взгляд, берет подругу под руку, тихо произносит «простите, всего доброго», уводит ее.
Я вздрагиваю, потому что маньяк неожиданно словно из-под земли появляется рядом со мной. Ставит руку на машину и с ухмылкой смотрит на меня.
— Не помню, чтобы у меня были дети. Папа, значит? Ты нарена мне хороший вечер обламываешь, цыпа?
— Ты, извращенец, — медленно произношу я, поднимая на маньяка взгляд, — им по двадцать лет.
— Это только тебя смущает. Я с ними не детей собирался делать.
— Обломись теперь. Я не хочу потом всю жизнь терзаться муками совести, если ты вдруг их убьешь, маньячина.
— Цыпа, — он хватает меня за плечо и рывком отодвигает из машины, а я охаю. Потом открывает дверь и запихивает меня внутрь. Буквально запихивает. Заставляет упасть попой на сиденье и подталкивает дальше, — займи свой рот и острый язык сэндвичем. Ты меня начинаешь задалбывать.
— Отвези меня к брату, — зло цежу я, — и тогда я перестану тебя задалбывать. Где вы его держите?
— Отвали, цыпа, — он пытается закрыть дверь, но я блокирую ее ногой. Оставляю отпечаток ботинка на ней, а маньяк за это шлепает меня по лодыжке, отчего я взвизгиваю. И пинаю его со злости в бедро.
— Ай, — ногу пронзает резкая боль и я сгибаюсь, мучительно застонав. Ему хоть бы хны, а у меня ощущение, будто я каменный столб пнула. Едва кость не сломала.
— Слыш, цыпа, — он заталкивает мою ногу в машину и швыряет снова в меня пакет с сэндвичем, который я поставила на сиденье, — будешь дергаться — я тебя мыть тачку заставлю. Голой.
Он захлопывает дверь. Потом садится за руль, смотрит на время и тычет пальцами в небольшой планшет в автомобиле. Включает какой-то канал, убавив звук так, что я едва различаю голоса в фильме, и мы снова куда-то едем. Мне начинает это надоедать. Похоже, я весь день проведу в машине, нюхая выхлопные газы, а не свежий воздух, как обещал маньяк, и который так полезен беременным.
Я начинаю подыхать со скуки уже через час. День становится для меня пыткой. Хочется биться головой об спинку сиденья, отпинать ногами маньяка, который больше не позволяет мне выйти из машины и запирает меня, паркуясь в тени, чтобы я не отбросила коньки от духоты. Я съедаю остывший сэндвич, допиваю коктейль, нахожу наггетсы на дне пакета и уничтожаю их тоже. Несколько раз мне кажется, что время остановилось. В конце концов меня это достает окончательно, и я засыпаю на заднем сиденье, свернувшись в позе эмбриона.
Будит меня то, что маньяк неожиданно прибавляет звук на планшете. Мы снова где-то недалеко от центра. Стоим возле тротуара с включенной аварийкой, а мужчина задумчиво пялится в новости.
Я бы подумала, что он просто любитель слушать то дерьмо, которое случается в мире. Это очень по-садистски. Но когда я Сажусь, потирая глаза, перед которыми еще стоит пелена после сна, и вижу на экране уже знакомый мне дом, в котором маньяк забирал результаты экспертизы, я сама невольно прислушиваюсь к голосу диктора. Хотя, голова почти не соображает.
— … двое человек пострадало. На месте сейчас работает скорая. Машина взорвалась в тот момент, когда водитель попытался завести двигатель. На данный момент причина взрыва не установлена.
Камера переключается на черный остов автомобиля, который горит так, что я легко понимаю: да, вряд ли там кто-то выжил. Дьявол, мы же были там несколько часов назад. Хорошо, что она взлетела на воздух не в тот милый момент, когда маньяк курил возле входа, а я ругалась на него.
— Бляха, — внезапно усмехается маньяк, и разворачивается ко мне, — цыпа, ты знаешь, что это за машина?
— «Форд»? — предполагаю я, вспомнив значок на багажнике. Маньяк начинает тихо ржать. Этот смех щекочет мне нервы. Играет на них. Как у него это удается? Я передергиваюсь, и до меня начинает доходить, что кое-кто сейчас не в духе.
— Диана, — хрипло произносит мужчина, впиваясь в меня черными глазами, — эта тачка, которая должна была привезти твой пистолет на экспертизу. Кто-то очень судорожно пытается замести следы, — он снова начинает смеяться, достает из кармана телефон и набирает чей-то номер.
У меня начинает звенеть в ушах. Черный дым на экране рвется в небо, маньяк разговаривает с кем-то по телефону. Я слышу только обрывки фраз — «пакет в машине нашел? Окей… пошлю людей, чтобы дали вам спокойно все сделать…» Жизнь снова разворачивается ко мне жопой. Теперь уже никто ничего не сделает. Остается молиться о самом лучшем исходе в моем случае — чтобы бабка залапала пистолет так, что на нем не останется лишних отпечатков. Или чтобы их болотные лягушки слизали.
— Несколько часов, цыпа, — хмыкает маньяк, — время тикает быстро. Ты готова? Мы скоро узнаем, какого черта простая дочка олигарха решила утопить пушку в болоте. К сожалению, эту новость тебе придется дожидаться в компании Рустама. Выдержишь?
«Он меня убьет» — констатирую мысленно я. Медленно мотаю головой и интересуюсь:
— Почему ты не можешь взять меня с собой?
— Ты больше мне доверяешь, чем Садаеву? К сожалению, цыпа, еще одна поездка и дальше тебе со мной нельзя. Мне нужно встретить парочку не сильно приятных людей. Может быть, мы обменяемся выстрелами в голову. Так что сиди лучше дома.
Маньяк возвращает меня в башни Москва-Сити. Я захожу на негнущихся ногах в апартаменты Рустама, и нос улавливает тонкий запах того самого одеколона. Словно сам Садаев прошел тут пару минут назад. Скорее всего так и есть.
Когда я опускаю взгляд вниз, на паркет, то замечаю на нем дорожку из капель крови. Много капель. Как алые кляксы. Мир странно наклоняется, и я, схватившись за голову, врезаюсь в стену и стекаю по ней на пол с грохотом.
— Слыш, цыпа? — растерянно спрашивает маньяк, — ты там в порядке?
— Кровь… — выдавливаю я. Меня начинает тошнить. Я едва сдерживаюсь, чтобы не выплеснуть сэндвич туда же, где алеет кровь. Все это очень плохо. Очень плохо.
— Эй, — он хлопает меня по щекам, пытаясь привести в чувство и они вспыхивают болью, — это не твоя, цып. Видишь, где капли? Ты там еще не была. Успокойся. Это не твоя.
Не добившись от меня вразумительной реакции, маньяк подхватывает меня под мышки, поднимает на руки и тащит в одну из комнат. Сбрасывает меня на диван. Я тихо выдыхаю, перевернувшись на бок, поджав ноги и обняв свой плоский живот. От одного вида крови перетряхнуло так, что сердце никак не может найти прежний ритм.
Только потом я замечаю Рустама, который стоит у окна без футболки, накинув на шею полотенце. Одну из рук он держит на весу, развернув так, чтобы видеть предплечье. По нему-то и стекает струй