Просто раскрыла себя первому встречному. Но сейчас, вспомнив все, не уверена, что смогу это повторить с кем-то другим. А с кем? С Гошей? Боже, какой стыд. Провалиться сквозь землю хочется, только поймав такую мысль. Но если Садаев решит еще раз меня взять — я точно смогу отдаться. Именно так. Отдаться.
Потому что знаю, на что он способен. Знаю, насколько это приятно и дико. Если отключить разум, чтобы не было внутри конфликта. Потому что этот зверь — дьявольское воплощение. Умеет подчинить. В курсе, что с женщиной надо делать.
Рустам усмехается и я растерянно отвожу взгляд.
— Имеешь право, значит?
— Да, — бормочу, — я твоя жена. Я тебе доверилась и рассказала все. Считай, от своей семьи отреклась. Чтобы спасти детей. Наших. Не только моих.
Он внезапно наклоняется вперед, в пару оборотов наматывает мои распущенные волосы на кулак и заставляет развернуться к нему спиной. Постель прогибается под весом его тела. Меня охватывает странный мандраж от его уверенных действий. Словно все идет у него по плану. И я дала правильный ответ на его вопрос.
— Мне не очень можно…. — выдавливаю я, чувствуя спиной жар от его тела. И слышу смешок.
— Нахер тогда так вырядилась? Подразнить?
— Нет, но…
— Или предлагаешь свою задницу? — рывок, и он избавляет меня от легкого халата. Прохладный воздух скользит по моему телу, а я мотаю протестующе головой.
— Нет! Не трогай мою задницу… я имела ввиду другое.
— Твой рот следующий в очереди на мой член. Не переживай.
— Ты не мог бы быть… менее грубым? — интересуюсь шепотом я, — я уже твоя жена, а не шлюха из клуба.
— В следующий раз выебу тебя в миссионерской позе. С выключенным светом. Как жену, — спокойно обещает Рустам, а я стискиваю зубы, чтобы не заорать от возмущения. Животное. Животное. Грубое и жестокое.
Грудь, стиснутая бюстгалтером, освобождается от плена — Садаев расстегивает мне белье и отбрасывает его в сторону. Какое облегчение. И я судорожно ахаю, в момент, когда горячая ладонь сжимает её. Накрывает целиком. Сначала одну. Потом скользит к другой.
Какой стыд. Он пообещал убить моего отца, отомстить ему. Я родилась в семье, которая стала ему врагами. Но низ живота сводит предательски, стоит этому зверю прикоснуться ко мне. Сжать горло, погладив, показывая, кто подчиняется. Я не имею право на такие чувства. Не имею права дрожать. Это неправильно.
Он просто желает утолить похоть. Могу сколько угодно напоминать, что я ему жена, но он не посчитает меня достойной хорошего отношения. Даже к той блондинке он относится лучше. Злость закипает в венах, когда я ее вспоминаю. Разворачиваюсь, хотя Рустам и не сразу позволяет это сделать и оказываюсь лицом к лицу с ним. Чувствую его дыхание на коже. Ловлю взгляд.
— Не смей притрагиваться ни к кому, кроме меня, — шепчу я. Как кошка подаюсь вперед и осторожно, медленно трусь подбородком об его темную бороду. Ненароком дотрагиваюсь губами до его четкой линии губ. Поднимаю взгляд и смотрю, продолжая это делать, ощущая, как жар от его тела захватывает мое. Словно языками пламени облизывает. Темным и порочным огнем, — я хочу, чтобы ты выгнал ту блондинку.
— Будешь мне условия диктовать?
— Нет, — говорю я. Ловлю момент, когда могу зацепить Садаева. Пока он у меня на крючке, — хочу быть тебе женой. Поэтому просто прошу. Ты не обязан. Но и я тогда не обязана быть верной. Пойти за тобой в огонь и воду.
Смешок. Тяжелая рука ложится на затылок и вжимает в твердое тело. От зверя пахнет кровью. Я запоздало вспоминаю, в каком виде он пришел. Чувствую бедрами, как твердеет его орган и напрягаюсь. Неужели он готов… игнорирует боль? Псих.
— Твой блеф я чую, принцесска, — слышу низкий рык, — но за слова отвечать могу заставить. И обещание исполнить. Посмотрю, насколько тебя хватит. С шлюхи спроса нет, а тебя я на части порву, если нарушишь слово. Или молча рожай и вали. Воспитаешь до трех лет — отпущу. Выбирай.
Горло перехватывает.
— Я никогда не брошу своих детей. Даже не надейся.
Он заставляет лечь меня на прохладные простыни и нависает надо мной как настоящее чудовище из ужаса. Распинает, сжав запястья и разведя их в стороны. Усмешка прорезает его лицо, скрытое тенью.
Моя последняя фраза остается без комментариев. А Рустам изучает мое тело. Глазами. Ладонью проводит. Цепляет прядь волос, пропуская ее по всей длине. Отпускает. Пальцы скользят ниже, отмечая линию на теле, опускаются между бедер, отодвигают край белья и погружаются медленно внутрь. До самой кисти. Глубоко. Без левых телодвижений и слов. Там, где горячо и влажно. Когда я так успела завестись? От каких слов?
Я инстинктивно подаюсь бедрами на встречу и вижу, как подрагивает мой живот от возбуждения.
— Определилась? — слышу ровный голос, — тебе там можно или нельзя?
— Я… не знааю, — закусываю нервно губу, пока странная дрожь бьет меня изнутри, как разрядами тока. Как у его так выходит? Он даже не двигается, — не знаю. Наверное, можно. Совсем аккуратно. Но потом точно вообще будет нельзя. Лучше сейчас.
— Бля, — ругается с усмешкой Рустам, — четко ты меня за яйца схватить хочешь. Нежно. Аккуратно. Потом год ходить и дрочить в кулак, да?
— Ну да, — выдыхаю я, — ты же не хочешь… рисковать? Детьми.
— Нет. И сейчас неохота тебе что-нибудь повредить. Херовая идея, принцесска. С соблазнением.
Не знаю. Я вообще закрываю лицо ладонями, потому что он начинает скользить во мне. Что со мной? Я как под напряжением. Оно рвется, давит на кожу изнутри. Вышибает холодный пот. Заставляет выдыхать его в воздух.
— Тебе даже возбуждаться нельзя, — продолжает размеренно говорить Рустам. Я только его голос и слышу. Из-за него я еще не теряю сознание, — опасно. Придется оставить тебя неудовлетворенной. Займешься моими царапинами, как хотела.
— Нет. Нет, — бормочу я. Он издевается. Убью. Сойду с ума, если еще раз он оставит меня в таком состоянии, — нет. Хотя бы немного… я остановлю, если что-то будет не так. Сразу же скажу.
Как я рядом с ним год продержусь? Я точно поеду крышей. Еще буду умолять взять меня. Вопреки здравому смыслу.
Пальцы покидают меня, оставляя тянущую пустоту внутри. Рядом с плечом постель продавливается. Чувствую прикосновение к лицу. Влажное. От меня же. Как грязно и пошло.
Щеку царапает щетина, а потом внезапно Рустам прикусывает кожу. И ниже, на шее, захватывает возле артерии. Мои мозги плавятся в желе. Я в полной темноте, отдаюсь только лишь чувствам. Отдаю контроль зверю. Покоряюсь, доверяю, хотя он может поступить по-своему. Но стоит об этом задуматься — и все исчезнет. Будет по-другому. Воздух прекратит гладить шелком по коже. Огненный шторм внутри утихнет.
Только бы не остановился. Только бы не остановился. Пожалуйста. Можешь хоть везде меня изучить. Я не буду смущаться. И грудь. И живот. По нему он практически скользит губами, едва касаясь. Словно не желая навредить. Там ведь кое-что, что нас связывает покруче, чем любое вожделение. Никто другой не сможет создать такую связь. Она сильнее. Ее не оборвать. Не сбежать от нее.
Рустам сдирает с меня белье, просто рвет его. Ткань трещит. Я замираю, чувствуя, как горит то место, которое закрывала узкая полоска трусов. И открываю глаза. Хочу видеть взгляд Рустама. В этот момент. Мне нужно. Я должна видеть, что он чувствует. Его отношение ко мне.
Он надо мной. Рассматривает медленно.
— Что, прекратить? — спрашивает он. Не издевается. Действительно готов отступить, если я попрошу? Пытается понять мой взгляд.
— Нет, — мотаю головой, — пожалуйста, просто будь осторожнее. Хотя бы немного.
— Нет, — хмыкает, — покрою так, что ноги свести не сможешь. Враскорячку будешь ходить.
— Гад, — выдыхаю, — лжешь.
— Не знаю, — усмехается Рустам и разводит мои ноги. Внутренней частью бедра я касаюсь его тела. Дьявол. Какое простое прикосновение. Но такое чувственное. Моя кожа бледная, почти молочного цвета на фоне его. «Не знаю». А он правда сможет? Я кажусь веточкой в его руках. Маленькой, хрупкой, фарфоровой. Ему нужно быть слишком осторожным и сдержанным. Возможно ли это? Может, даже его аккуратность будет для меня слишком жесткой.
Но я могу ведь его остановить. Одно движение и все будет понятно. Просто станет обидно. До слез. Что не получилось… не вызвала желания оберегать.
— Хватит влагу разводить, — слышу голос над собой и внезапно чувствую, как горячий кончик языка прикасается к мокрой дорожке от слезы на скуле, — Я соврал. Привыкай ко мне.
— К твоим дурацким…
«Шуткам?…» — хочу закончить я, но не успеваю. Ощущение, что раскаленный орган пронзает меня насквозь, до самого сердца. Даже горячий воздух застревает в горле, заставляя его пересохнуть. Ни вскрикнуть, ни стон издать. Одно движение. Медленное. Но точное. И он внутри меня заполняет до предела. Как клинок ножны.
Рустам сдержал слово. Достаточно аккуратно для его звериной сущности. Невозможно. Я была готова ко всему. Обломаться, остановить, испытать боль и понять, что мы не очень подходим друг другу. Но он сломал во мне страхи. Заставил впиться ногтями в его шею, оставляя кровавые полосы, провалиться в пропасть безумного и темного желания, проникнув в меня.
Он поддается, позволяя себя притянуть ближе. Иначе бы я не сдвинула эту стальную гору. Я выдыхаю ему в губы, просто едва касаясь. Этого достаточно. Можно даже без поцелуев. Я помню, что он как-то не приветствовал такое выражение чувств.
Но в этот раз все не так. На языке остается его вкус. Острый, терпкий, солоноватый. А потом Рустам раздвигает мои губы языком. Целует. Сам. Больно. Неожиданно. Словно компенсируя нежность. Тут он не церемонится. Прикусывает зубами. Медленно выскальзывает из меня. Медленно наполняет снова. Везде.
Внутри разливается горечь. Ее смывает страсть. Страшный, бешеный коктейль. Я жалею, что у нас не получилось так с самого начала. Все было испорчено. С легкой руки человека, который даже не подумал о том, что такое может случиться. Все могло бы быть по-другому. Или ничего бы не было. Но это лучше, чем боль, которую я сейчас испытываю. Я бы не ненавидела, не обманывала бы, не соблазняла… может быть, я бы впервые влюбилась?