— Нормально, — комментирует внезапно в макушку мне Хирург. Я вздрагиваю от неожиданности. Он оказывается неожиданно близко, и заставляет меня немного понервничать. Надеюсь, нас не снимают сейчас какие-нибудь камеры, — в человека попадешь. Для цыпы этого достаточно. Целься всегда в корпус, а не в голову, руку или ногу. Эта херня для фильмов, а не для реальной жизни. Запомни.
— Ладно. Спасибо, — тихо говорю я.
Маньяк отходит от меня. Я разворачиваюсь и встречаюсь с ним взглядом, задавая простой вопрос:
— Ты вроде как со мной прощаешься? Говоришь именно с такими интонациями…
— Вроде как, — криво улыбается он, — не знаю. Может еще пару раз пересечемся. Может нет. Но кое-какие полезные вещи на всякий случай решил сказать. Давай, цыпа. Прощаться, все же, не буду.
— И ты давай… — растерянно произношу я, глядя, как он уходит обратно к машине. Потом окликаю его, — Камиль!
Он бросает на меня взгляд через плечо.
— Мы можем остаться друзьями, — предлагаю я, понимая, что больше не услышу его дурацких… нет, дерьмовых шуток. Они кажутся ужасными первые секунды. Некоторые из них я вспоминаю чуть позже и мне становится смешно. А еще, каким бы человеком Камиль ни был — он умудрился за это время сделать мне несколько хороших вещей. Начиная с вызова такси в том клубе.
И хотя я говорила, что не хочу его больше видеть и слышать, на самом деле глубоко в душе я понимаю, что буду скучать. Когда до меня доходит, что он действительно собирается исчезнуть навсегда. Это очень странные и противоречивые чувства. Я не должна так относиться к наемному убийце, но у меня не получается молча попрощаться с ним. Поэтому я продолжаю:
— Ты можешь мне позвонить, если вдруг захочется поболтать. Серьезно.
— Я как-то не очень хочу быть тебе другом, цыпа, — скептически отвечает мне Хирург, и я поджимаю возмущенно губы, — меня интересует другое. Позвони мне, как только откажешься от мысли дружить.
— Ну тогда я уж лучше поскучаю по тебе, — шепчу зло я, а он садится в машину, и закрывает дверь с тонированным окном. И потом уезжает со двора. Я бреду к дому, чувствуя себя невероятно одиноко.
Сегодня получился день сплошных расставаний.
Я просыпаюсь на кровати Рустама, когда за окном уже полная темнота. Мне кажется, будто кто-то секунду назад нажал на дверной звонок. Сон еще тянет меня в теплые объятия. Закрываю устало глаза, и звук, который меня разбудил, повторяется. До меня доходит, что где-то внизу звонит домофон.
Я вылезаю из кровати. Что-то внутри останавливает меня, словно шепнув «на всякий случай захвати подарок». Наверное, это паранойя, но я прислушиваюсь к внутреннему голосу, достаю из прикроватной тумбочки заныканное оружие и пихаю его за пояс штанов, спрятав под свободной футболкой. Ее я одолжила у Рустама. Потом босиком бегу на первый этаж и подхожу к двери. Снимаю трубку и слышу мужской голос:
— Простите за беспокойство, — произносит он, — но тут мужчина утверждает, что вы заказывали доставку. До Садаева я дозвониться не смог, поэтому рискнул вас потревожить. Что мне с ним делать?
— Это мне! — радостно произношу я, — я заказывала кроватку. Пусть занесут.
— Хорошо. Тогда запускаю.
Беспокойство снова цапает душу изнутри. Иррациональное, странное. Я никогда особо не доверяю предчувствиям, потому что они не всегда сбываются, и иногда это просто признак излишней тревожности, но тут я нервно закусываю ногти, посмотрев в зеркало напротив.
Камиль поселил во мне чувство беспокойства, сказав, что Рустама пасет непрерывно мой отец. Одна ошибка — и все завертится снова, и не факт, что в пользу Садаева. Я не уверена, что могу впускать в дом незнакомых людей, когда нет рядом мужа. Что, если это не доставщики?
Я проверяю замок на двери. Закрыт. Потом вспоминаю про панорамные окна на первом этаже и мерзкий холодок продирает спину. Если кому-то будет нужно — они влегкую разобьют эти окна. Я могу даже не успеть убежать наверх.
Стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть. Меня начинает колотить нервная, адреналиновая дрожь, стирая остатки сонливости. Я стараюсь произнести ровным голосом, чтобы не показать свое беспокойство:
— Кто?
— Доставка, — слышу мужской голос, — кроватку привезли вашу.
— Оставьте коробку у двери. Я потом заберу.
Повисает тишина. Я жду, когда мне скажут что-то вроде «хорошо, всего вам доброго», и можно будет выдохнуть, посмеявшись над своей паранойей… но этого не происходит.
— Нам нужно, чтобы вы расписались, — произносит уже другой голос, — мы не можем оставить товар на крыльце.
— Охрана распишется о том, что мы приняли товар, — парирую я, уже чувствуя, как в моем голосе начинают звенеть нотки нервозности, — я не одета. Не задерживайте меня у двери.
Я тихо снимаю трубку домофона, решив набрать номер охраны, но все, что могу сделать — растерянно потыкать в цифры, не зная их номера. Трубка отвечает мне только длинным гудком. Черт. Заметив кнопку видеонаблюдения, я включаю, и на экране появляется трое мужчин, которые о чем-то тихо шепчутся, стоя прямо перед дверью.
Мне надо бежать наверх. Забрать телефон и позвонить кому-нибудь. Рустаму, Камилю… кто возьмет трубку. Я медленно отступаю назад, но внезапно мужчины отлипают друг от друга и один из них произносит:
— Ладно, мы тогда попросим вашу охрану расписаться. Хорошего вам вечера.
И уходят.
Я ошарашено смотрю, как удаляются их спины. Отбегаю от двери, бегу на кухню, выглядывая в одно из окон, скрываясь в темноте, и смотрю, как мужчины действительно пихают листки бумаги охраннику на кпп, требуя расписаться. Тот ставит короткую подпись, кивает, и трое мужчин уходят к большой грузовой машине.
О, боже. Меня, кажется, отпустило. Даже нервный смешок вырывается. Привет, паранойя. Надеюсь, я скоро не сойду с ума и не стану спать с ножом под подушкой. Надумала себе всякого, а эти ребята, наверное, просто обсуждали, могут ли они взять не мою подпись.
Я бегу обратно ко входу, открываю дверь и вижу большую коробку на пороге. Пытаюсь ее столкнуть с места, но она оказывается просто невероятно тяжелой. Черт, из чего там кроватка? Из кирпичей? Ради интереса я срываю хлипенько приклеенный скотч, и в этот момент коробка внезапно раскрывается сама.
Черт. Нет. Это не просто коробка. И не моя кроватка.
Из нее в полный рост встает мой брат собственной персоной. Как в каком-то фильме ужасов. В грязной белой футболке, испачканной кровью. Он наставляет на меня пистолет, и, пока я ошарашенно хлопаю глазами, из последних сил сдерживая дикий вопль, произносит:
— Прости, Ди. Теперь повернись ко мне спиной и иди ногами к грузовику. Без резких движений. Иначе мне придется в тебя выстрелить.
Эпизод 65
Пистолет у меня за поясом. Первая мысль — достать его и наставить в ответ на брата. Вряд ли он будет стрелять. Этот факт холодно отмечает разум. Потому что если Мир это не сделал в первые секунды— я нужна ему пока живой. К тому же, он понимает, что после моего убийства его завалит охрана. Или Рустам рано или поздно. Он это понимает. Или нет?
— Диана. Ты меня слышишь?
— Ты что делаешь, Мир? — пытаюсь осторожно завязать разговор я. Черт, это бред. Мне прислали сюрприз — брата в коробке. Охренительно. Кто догадался и как? Что произошло и откуда он сбежал?
— Болтать нет времени, Ди, — торопит он меня, — Быстрее. Если попробуешь бежать — я буду стрелять. Правда. Ради тебя же. Мне проще дотащить твое раненое тело, чем смотреть на твой холодный труп.
— Что за бред ты несешь, фигов Джеймс Бонд? — медленно произношу я, скользнув рукой себе за спину. Понятно. Мир совсем поехал крышей. Говорит дикие вещи. Тут только один выход — или он меня, или я его. К сожалению, он не понимает, что ради своих детей я убью кого угодно. Даже родного брата, если уж на то пошло.
Мир опускает взгляд вниз и переводит дуло пистолета мне на плечо.
— Убери руку из-за спины, Диан. Что у тебя там? Оружие? Отлично. Оно нам пригодится. Но не доставай его сейчас.
— Что? — мое лицо искажает гримаса удивления. Тишину неожиданно прорезает приглушенный выстрел где-то неподалеку. Я вздрагиваю. Мир тоже. И без того бледное лицо брата белеет еще сильнее, что начинают проступать темные синяки под глазами.
— Доболтались, — констатирует он и заталкивает меня в дом. Я ошалело подчиняюсь, все еще ничего не понимая. Пытаюсь сопротивляться, но брат толкает меня сильнее, — Диан, быстрее! Наш дом кто-то поджег. Сгорело все подчистую. Мама едва не угорела. Отец сразу понял, чьих это рук дело. Они с Рустамом Садаевым теперь пойдут на все, чтобы друг друга уничтожить.
Он останавливается, схватив меня за плечо. Потом растерянно осматривается.
— Тут есть дверь на задний двор?
— Мир, я не знаю, — я чувствую, как у меня таращатся от удивления глаза, — я тут живу всего день. Что происходит?! Продолжи свой рассказ!
— Что продолжать? — криво и грустно улыбается брат, — и так все понятно. Отец с Садаевым весь город на ноги подняли. Всех подключили. Тут уже не просто разборки между семьями. Тут война, Ди. Я едва успел убежать… иначе меня бы убили. Или украли. Я знал, что и за тобой придут. Поэтому приехал таким образом. Добрался на попутках, а потом тормознул грузовик. Мне повезло, что они ехали именно к тебе.
— Тебя-то за что хотят убить? — шепчу я, чувствуя, как по позвоночнику пробегает волна страха. Похоже на страшный сон. Хочется верить, что я еще сплю. Проснусь спустя секунду, а Рустам лежит рядом, и можно будет выдохнуть, забыв про липкий ужас, который сейчас мерзко гладит меня по коже.
— Каждый из участвующих хочет урвать свой кусок. Как бешеные псы… делят сейчас власть, город и людей. Я ведь не просто какой-то там парень. Кому-то я могу мешать. Кто-то с меня попробует многое стрясти. Использовать как угодно. Хоть выкуп потребовать. Контракты, часть бизнеса. Большинство людей имеют более приземленные цели, чем твой муж, — спокойно поясняет Мир.