Следующий день начался с плохих новостей. На телефоне меня ожидало письмо от видеопродакшена, что они выходят из процесса. Это был удар под дых. Выпуски «Большого Круга» приостановили на неопределенный срок, поскольку в пути заниматься поиском другого продакшена не было ни сил, ни времени. Я надеялся дотянуть с ними до конца кругосветки, но этим чаяниям не суждено было сбыться.
С похмельной головой я чах над бутербродом с арахисовым маслом, прихлебывал бодяжный кофе и угрюмо смотрел в окно.
— Так значит, нам больше не нужно делать остановки, чтобы отсортировать и отправить продакшену материал? — Адам щедро зачерпнул ложкой клубничный джем и ляпнул его на слегка подгоревший тост.
— Выходит, что не нужно, — хмуро отозвался я.
— Круто! — только и ответил оператор.
Тут меня осенило: а ведь и правда, все не так уж плохо. Даже наоборот. Можно снимать без перерыва, а всю техническую работу оставить на потом. Я вспомнил, сколько раз за время путешествия досадовал на то, что приходится стопориться. Ведь если не отправить материал вовремя, продакшен не успеет выпустить серии. Теперь же мы были освобождены от этого груза и могли лететь по свету, подобно мотылькам. Вот уж правда, нет худа без добра!
«Лови момент — это главное в твоем пути», — вспомнил я напутственные слова Ярика, солиста группы «Мачете». От этой мысли стало теплее, я даже включил одноименную песню, которую он посвятил нашей кругосветке. И настроение улучшилось.
После завтрака Адам собрал свои драгоценные скляночки с журнального столика и аккуратно упаковал в чемодан, чему Юрчик был несказанно рад. Мы затолкали свои пожитки обратно в «Камаро». И — бог мой! — какое это было облегчение — сесть в комфортабельный, современный автомобиль, в котором ничего не скрипело, не дребезжало и не стучало.
— Не знаю, как твоя, но моя задница чувствует себя отлично в этом кресле, — сейчас как никогда я был солидарен с Адамом, и даже шутка о заднице меня не огорчила.
Юрчик какое-то время махал вслед автомобилю. Я видел это в зеркало заднего вида и подумал, что ему жаль с нами прощаться. Пусть всего на два дня, но мы немного встряхнули его привычный затворнический уклад. А время от времени это необходимо даже самому закоренелому интроверту и неисправимому чудаку. Впрочем, может, мне все это показалось и он махал с облегчением, что мы уехали.
В дороге я наслаждался легким вождением, которое возможно только по американским шоссе. Дороги широкие и свободные, с идеальной разметкой, прямые, как стрела, будто едешь по взлетной полосе и вот-вот стремительно стартанешь вверх. Первую половину пути Адам клевал носом, и я его за это не винил. Через пару часов мы поменялись местами, поскольку выносить последствия вчерашней бессонной ночи и сохранять должную концентрацию я больше не мог.
День 41Новый Орлеан, США
Когда мы въехали в Новый Орлеан… Как же я был счастлив, что за рулем Адам! Я опустил стекло и, высунувшись из окна, как старый ротвейлер, впитывал окружающие пейзажи. И фотографировал, фотографировал, фотографировал — сам не знаю зачем. Ведь мы и так все это должны были увидеть, проходя пешком.
Этот очаг Старого Света не похож ни на один из увиденных ранее городов. Колониальные дома с белыми колоннами и витиеватой резьбой, стены которых еще хранили воспоминания о первых домовладельцах. Перед моими глазами буквально оживала кинолента «Унесенные ветром». Казалось, еще мгновение — и на крыльцо выйдет чернокожая служанка в белоснежном переднике, а за ней — зеленоглазая красотка, похожая на Скарлетт О’Хара.
Я так явственно представил себе некоторые сцены из фильма, что окончательно остолбенел, когда нам навстречу выехала вереница карет. Самых настоящих карет! С некоторым разочарованием я рассмотрел пассажиров: не благородных южан середины девятнадцатого века, а китайских туристов с фотоаппаратами.
Блуждая по винтажным улочкам, мы не заметили, как заблудились. Причем навигатор совершенно сошел с ума — показывал нам то тупик, то перекрытую на ремонт дорогу, то дикую глушь. Адам хохотнул и сообщил информацию из гугла, что Новый Орлеан построен на костях бандитов и преступников.
— Поговаривают, что здесь до сих пор бродят их неупокоенные души и пугают туристов, — драматично окончил он свою речь.
Если бы на дворе была ночь, по коже точно бы пробежал холодок.
— Ладно, сказочник. Думаю, все дело в том, что кое-кто не может разобраться, куда нам поворачивать.
Я отцепил телефон от подставки, вышел из машины и направился к первому встречному прохожему. Мужчина лет сорока неторопливо брел по тротуару вдоль дороги, насвистывая какой-то блюз-мотив. В руке он держал бумажный пакет. У нас в такие заворачивают пиво, чтобы можно было пить на улице. Подойдя поближе, я опознал по чертам его лица выходца из Латинской Америки — смуглый, с крупным носом и редкими характерными усиками, черные глаза жгли насквозь. Высокий и чуть угловатый, в белой затасканной майке, внешне мужчина был похож на помолодевшего Дэнни Трехо.
Заметив меня, он остановился и поздоровался первым.
— Как живется в Новом Орлеане? — мне хотелось поболтать с кем-то из местных, узнать, как живет и чем дышит этот город.
— Лучше, чем в Сальвадоре, — усмехнулся «Трехо» и отхлебнул из пакета. — Здесь меня, по крайней мере, не загоняют полицейскими собаками.
Я не сдержался и присвистнул, осознав, что, возможно, передо мной стоит один из преступных элементов, о которых вещал Адам минуту назад.
— Были проблемы с законом? — как можно более непринужденно осведомился я.
— По большей части с семейным бизнесом, но и с законом тоже, следовательно, — «Трехо» растягивал слова, его тонкие губы складывались в ироничную полуулыбочку. Направление беседы его явно прикалывало. Я был белым туристом на «Камаро», в шляпе, кроксах и шортах с объемными карманами. Он — каким-то гангстером из Сальвадора, к которому мне хватило ума прицепиться на улице.
Адам коротко посигналил, позволяя мне изящно выкрутиться из неловкой ситуации. Я сделал ему небрежный знак рукой, мол, еще минутку. «Трехо» тем временем конкретно присел мне на ухо и рассказал о своей родне до десятого колена. О племяннике, который совсем мелкий, но уже два года отсидел. О сумасшедшей мамаше, которая держит всю семью в ежовых рукавицах. Об отце, который, по его словам, в семидесятых водил дела с самим Пабло Эскобаром. И немного о себе — он бежал из Сальвадора три года назад, нашел пристанище в Новом Орлеане и треплется о своем прошлом с первым встречным-поперечным. Под последним «Трехо» имел в виду, конечно, меня, но говорил беззлобно. Очевидно, ситуация забавляла его до крайности. Складывалось ощущение, что я говорил с человеком, который видел столько, что теперь ему абсолютно плевать на все вокруг.
— Блин, чувак, у меня нет мечты. Я просто хочу, чтобы у меня было всегда это пиво, — сказал он в заключение.
«Чтобы всегда было пиво», — мысленно записал я в копилку собранных за время кругосветки «мечт» и, попрощавшись с сальвадорцем, вернулся к Адаму в машину.
Мы ехали мимо красивых старинных особняков, и кое-где виднелись следы урагана «Катрина», перевернувшего жизнь и без того сумбурного города вверх дном. То тут, то там встречались пустыри — здоровенные полуразрушенные участки, жутковатые проплешины на теле Нового Орлеана. Удивительно, но они не портили утонченную красоту этого места, а как будто даже дополняли. Словно эта зловещая разруха таила напоминание об очередной катастрофе, которой не удалось сломить живучий и непокорный дух города.
Когда мы проезжали по самому пострадавшему району, я не выдержал и попросил Адама остановить машину. По развешанному на крыльце белью понял, что здесь все еще (или уже?) живут люди. На фоне окружающей бедности и утраченного лоска блестящий желтенький «Камаро» смотрелся вызывающе. Как золотой зуб, если бы он был единственным во рту.
На тротуаре и дороге сплошь валялся мусор, наверное, муниципальные службы сюда не доезжали. Растрепанные кустарники, валяющиеся стулья с ржавыми пружинами, вырванные балки, разрисованные стены — будто ураган «Катрина» прошелся здесь неделю назад, а не в 2005-м.
— Эй, йо! Бамблби приехал! — на крыльце одного из домов сидела компания чернокожих парней. Один из них, улыбаясь во все тридцать два, указывал бутылкой пива на нашу тачку.
— Йо, чуваки! — окликнул другой. — Вы откуда такие взялись на районе?
— Да-да, вы как будто из Майами прикатили! — заржал третий.
— Так мы реально только что из Майами, — игнорируя предупреждающие знаки Адама, я подошел к ним. — Ну в смысле, я из Украины, Адам — из Голландии. Мы путешествуем, смотрим Штаты.
Первый парень, который сказал про Бамблби, растянулся на шезлонге в полный рост и едва не съехал на пол. Его ярко-малиновая рубашка-гавайка контрастировала с фасадом дома цвета детской неожиданности.
— Я Омар, а это — Эйвон и Марло, — мы обменялись рукопожатиями. — Как вам нравится Новый Орлеан?
— Нравится! — не задумываясь, ответили одновременно с Адамом.
— Марло, ты слышал? Чувакам нравится наш город! — Омар довольно похлопал себя по коленям. — Я думаю, они заслужили дунуть хорошей травы.
Марло послушно достал здоровенный косяк и протянул его Адаму. Оператор, недолго думая, затянулся и тут же расплылся в улыбке.
— Обалдеть! — сочно прокомментировал он.
В моих воспоминаниях еще был жив генуэзский опыт, поэтому я забрал у Адама ключи и отказался от угощения. Хотя каково приключение: раскурить косячок с орлеанцами прямо посреди развалин, на месте, где свирепствовал ураган «Катрина»!
— Обалдеть, — подтвердил Адам. — Ну-у, это…
— Это лучший стафф в Новом Орлеане, дружочек, — вдруг откуда-то взялся еще один местный — пришибленного вида мужик в потрепанной кожанке с выцветшей эмблемой байкерского клуба и пляжных шортах. Подошел незаметно со стороны улицы и присоединился к нашей странной компании.