Все этапы от зарождения зернышка кофе до попадания чашки ароматного напитка на утренний стол — очень интересные, многогранные и совсем непростые. Все глубже изучая процессы создания чего-либо на Земле, я начал обращать внимание на историю всех деталей, окружающих меня ежедневно и воспринимавшихся ранее просто как данность. Мы относимся к кофе как ко всему готовенькому — будто оно так всегда и лежало мелким порошком на полке супермаркета в красивой пачке. А на самом деле — это целая история, за которой стоит очень много людей, работы, технологий и вклада природы. Ведь когда засыпаешь очередную ложку в кофемашину, даже не думаешь, что когда-то это зернышко созревало на дереве, причем обычно где-то на другом конце земного шара.
В кругосветке я начал задаваться интересными вопросами — кто вырезал из дерева этот разноцветный шкаф? Какой путь проделал апельсин, прежде чем оказаться на моем столе? Кто вручную вылепливал узоры на керамической вазе и делал выкройку этой рубашки? Прелесть в том, что ты никогда не узнаешь ответ наверняка, но можно позволить воображению разогнать любую историю, и пользование тем или иным предметом сразу приобретает дополнительную атмосферу и важность. Отменная игра.
Возвращались мы с кофейных работ поздно вечером, и уже по традиции только наутро осознали, где находимся. Проснулись на огромном деревянном ложе конусной формы со стеклянными стенами, которое свисало прямо над зеленым обрывом, — еще глаза толком не успел раскрыть, а дух уже перехватило. Отовсюду из зелени выше и ниже по склону выпрыгивали шапки соломенных коконов, в которых сладко дремали остальные постояльцы. В ресторане нас ждал континентальный завтрак (за последние дни я слегка подустал от местных изысков, и желудок настойчиво просил простой привычной еды) и горячий кофе. В утренней горной прохладе это было просто идеальным комбо для видового завтрака.
В этот день случилось финальное для этого трипа открытие Колумбии — национальный археологический парк Сангостин. Здесь археологами была обнаружена самая крупная на территории Южной Америки группа религиозных монументов — по всему парку раскидано более 600 скульптур «чинас» из вулканической породы. Я уже ранее встречался с древними изваяниями майя и подобных народностей и в Мексике, и в Гватемале, но именно эти, первые на моей памяти, не были устрашающе злыми в своем исполнении. Статуи смотрели на нас не с обозленными лицами, а скорее с саркастическими завлекающими улыбками: «Угадаешь, что мы обозначаем?»
Мы бродили по саду несколько часов — наблюдали за водными каналами и священным омовением, которое совершали местные, и внимательно рассматривали все скульптуры, попадающиеся на пути. Даже когда все смешалось в голове в одно каменное месиво, мы понимали, что не нашли ни одной повторяющейся фигуры — каждая несла что-то свое. Слишком мало известно о самобытной группе, которая вырезала все эти мегалитические монументы, но понятно было одно — это была процветающая цивилизация.
— Не хочу вас отвлекать от приятной прогулки или запугивать, — отвлек наше внимание на одной из остановок Хорхе, — но нас ждет сложнейший переезд в Ипиалес. Мне, конечно, все равно, в какое время ехать, но, кажется, вам будет спокойнее добраться туда до темноты. Просто поверьте.
Помня жуткие дороги первого дня, мы поняли, что водитель не шутит и не запугивает — если акцентирует внимание, значит, впереди точно ждет что-то лютое. Поэтому перечить и испытывать судьбу не стали, а сразу же бодренько засобирались к машине — чтобы сделать последний рывок к югу Колумбии.
Перевал действительно оказался безжалостным — мы вцепились руками в сиденья и буквально молились на каждом повороте — уж очень хотелось жить. Спустя пару часов наконец появились ровные лоскутки дороги, и мы выдохнули. Теперь предстояло провести последний вечер и попрощаться с Хорхе, а на следующий день двинуться дальше — в Эквадор.
— Простите, пожалуйста, если я что не так сделал, — неожиданно для нас разоткровенничался Хорхе за ужином. — Я пока нехорошо умею быть гидом. Всю жизнь был дежурным в воинской части, а теперь уволили. Но я обязательно скоро всему научусь. И убивать я вас совсем не хотел!
Я давно не встречал такой искренности, непосредственности и готовности признать свою слабость у мужчины, да еще бывшего военного. Признание, которое не вызывает ни капли жалости и не транслирует состояние жертвы, а наоборот, заслуживает уважения. Хорхе рассказал про свою жизнь — путь человека, которого внезапно уволили просто из-за установления камер в части — решили, что стареющий дежурный им больше не нужен. Не нашли для человека другое применение и просто выгнали на улицу после двадцати лет работы. А он быстро прикинул, что умеет, поездил по стране с другими гидами и стал показывать свою страну туристам. Слегка неумело, но очень искренне и преданно. Я рассказал ему о том, как мы подбираем гидов для One Life и какие качества ему стоило бы развивать, а также дал пару лайфхаков.
— Сильно спасибо! Мне этого никто не рассказывал! А книжек у нас тоже таких нет — я бы этого в жизни ни разу и не узнал!
Я проникся простотой души нашего пугливого проводника. Эта простота была связана не с глупостью, а именно с искренностью — и это подкупало.
— Ты станешь хорошим гидом, Хорхе, обещаю! Только честно работай и не подводи путешественников. Эта вещь очень дорогая для меня, — сказал я, доставая папину книгу из сумки, — и я хочу, чтобы она помогала тебе верить в себя и постоянно развиваться.
— Подарок для меня? А я думал, вы меня прогнать хотите, босс. Это так… так холодно! — перепутал водитель английские слова от волнения и даже не заметил. — Как я могу передать свое спасибо?
— Стань хорошим гидом, Хорхе. И поддержи свою семью. Это будет лучшей благодарностью, — обнял я проводника и попросил принять от нас признательность в виде двойных чаевых за его сервис.
День 89Тулькан, Эквадор
В Эквадоре, так же, как между Панамой и Колумбией, в первые минуты пришло четкое ощущение смены энергии. Не успел пройти или проехать и ста метров, а уже испытываешь резкое облегчение и общее, уже слегка подзабытое, чувство безопасности. И это при том, что вся граница кишела колоссальным количеством беженцев из Венесуэлы. В глазах этих людей читался страх и отчаяние: у одного — надежда, у другого — глухое понимание, что нечего терять. Очередь к паспортному столу была такая, что можно было точно простоять в ней до последнего дня. И если бы мы там так надолго застряли — было бы очень тяжело не включиться эмоционально в положение и судьбы этих людей вокруг. Девчонки, я думаю, вообще сдались бы. Мне очень не хотелось снова погружать Марусю в хаос пешеходных границ, поэтому сразу набрал нашего будущего проводника Андреса, и он за полчаса провел нас по всем пунктам. Как потом объяснил — помогло то, что мы белые туристы. Расовая дискриминация налицо, хоть и сыграла она в этот раз нам на руку.
Местный гид Андрес погрузил нас в машину и повез в сторону столицы Кито. С первых минут мы поняли — наш человек. Невысокий, с длинными косматыми волосами, браслетами из слоновой кости и полинезийскими татуировками на ногах, он выглядел максимально непохоже на нас, но при этом очень стильно, дружелюбно и располагал к себе. Мало того — еще и хорошо говорил на русском: в юности учился в Петербурге, а после женился на русскоговорящей прибалтийке.
Андрес сразу организовал наше мягкое погружение в культуру Эквадора, причем не текстом туристических русскоязычных буклетов, а сразу на нужной глубине — наверное, как-то быстро прочувствовал наш тип путешественников. Я постоянно ловил себя на ощущении парадокса: вроде выглядит как латиноамериканец, а говорит с нами на одном языке практически без акцента и понимает все наши шутки. Видимо, несмотря на ментальные отличия, какие-то психотипы все же сходятся, и за годы брака с прибалтийкой Андрес смог уловить ниточку нашего славянского юмора. Даже основанного на советских воспоминаниях. Продвинутый малый!
По дороге в город мы заехали в национальный парк, где пересекли экватор, в честь которого, собственно, и названа страна — копирайтер, видимо, не особо заморачивался. А вечером приехали в Кито. Меня очень удивило количество проституток, активно разгуливающих по улицам, причем транссексуалов — не ожидал, что такое есть где-то помимо Таиланда. В остальном ночной город оказался довольно приятным — все сильнее рассеивалось общее чувство тревоги, с которым я не расставался в Колумбии.
На следующее утро познакомиться приехала Гинта — жена Андреса. Полдня, проведенные в обществе этой парочки, помогли нам заглянуть в быт очень разных внешне, но очень одинаковых внутренне людей. Культивируя любовь к общему ребенку и друг другу, они смогли совместить прибалтийско-русский менталитет с эквадорским и создать семью, где каждый остался личностью. Они одинаково уважали и использовали понятия и традиции обоих народов, никак не ущемляя друг друга.
Всей толпой мы отправились в двухдневный треккинг к вулкану Килотоа, рванувшему 3500 лет назад, в кратере которого впоследствии раскинулось красивое озеро. Идти было непросто, особенно девчонкам: сначала несколько часов вверх по вулканической породе, а потом еще и крутой спуск вниз к кратеру. Отдышавшись и расставив палатки, мы просто легли на траву, выдохнули, успокоили разгоряченные тела, и нас накрыло такое блаженство.
Открываешь глаза — и видишь сюрреальную картину: опоясанный 300-метровыми стенками кратер, вершины которого укутались облаками, внизу — изумрудное озеро, и ты — как маленькая частичка внутри этого обособленного пространства. Необъятное место силы.
Вечером у костра Андрес один за другим скручивал забористые косяки, пел для нас южноамериканские (и русские!) песни у костра и с удовольствием отвечал на наши вопросы об индейских обрядах. Завели разговор об аяуаске — галлюциногенном отваре из «лианы духов», изготовленном шаманами индейских племен. Я знал, что территория современных Эквадора и Перу является родиной ритуала «общения с духами» через этот отвар, и не терпелось разузнать об этом необычном явлении из первых рук.