— Спасибо хоть не вверх, — бурчала Маруся, тарабаня вмиг ставшую бесполезной вещь. — О, вон и вода виднеется! Поздравляю тебя, мы добрались до места назначения. Теперь бы еще обратно как-то добраться…
— Смотри-ка, — вдали я заметил высокого крупного мужчину, возившегося со своим байком. — Вон местный, подойду спрошу у него, как нам дальше быть. Заодно и интервью возьму — давно никому вопросов не задавал.
— Скажите, сэр! — издалека крикнул я мужику, одетому в черные штаны и красную куртку. Тот, услышав мой голос, внезапно застыл, будто не веря, что к нему кто-то обратился. — А где тут ближайшая стоянка электросамокатов? Наши совсем разрядились. И как нам добраться до… — в этом месте мужик обернулся и застыл уже я: все лицо этого явно полинезийца было изрисовано фигурными татуировками.
Едва сдержавшись, чтобы не присвистнуть вслух, я вдруг быстро заговорил:
— Оу, сэр, вы выглядите так колоритно! Я — путешественник из Украины, совершаю кругосветное путешествие, вот — моя девушка, — кивнул я на тянувшую к нам самокат Марусю. — Я спрашиваю людей в разных странах об их образе жизни, мечтах… Вы бы не согласились ответить на пару моих вопросов?
Разрисованный маори сначала долго непонимающе смотрел на меня в упор, как медведь, в лапы к которому вдруг по собственной воле прискакал какой-то глупый заяц. А потом вдруг раскатисто рассмеялся.
— Ты кто вообще? — спросил он меня, закончив хохотать и вперившись глазами мне в глаза.
— Я — путешественник, совершаю кругосветку… — слегка напрягшись, на автомате повторил свою визитку я. — У нас разрядились электросамокаты, а вообще я хотел бы задать вам пару вопросов…
Мужик снова зашелся в приступе смеха.
— Вопросы? Ну, давай, валяй! Что тебе рассказать?
— Для начала давайте познакомимся. Я — Артемий, — сказал я и протянул ему руку.
Маориец снова долго смотрел то на мою руку, то на меня и в конце концов снова расхохотался.
— Эдлай, — представился он, ударив своим кулаком мой кулак. — Слушай, а ты смешной. Вы двое совсем ничего не знаете о новозеландских бандах?
Тут я уже похолодел. Пазл в моем мозгу стал складываться: татуированное лицо, красно-черная одежда, байк… Точно: это же явно член одной из байкерских бандитских группировок, держащих в страхе весь город. Члены банд, я читал, и грабят, и насилуют, и похищают людей, а потом продают, употребляют наркотики и вообще готовы проломить любой череп в любой момент. Их главная опознавательная черта — татуировки на лице.
Нет, ну почему мне вечно надо вляпаться по самые помидоры! Да еще и с Марусей.
— Ну ты это, спокойней, — Эдлай явно заметил возникшую в моих глазах тревогу. — Ты мне ничего плохого не сделал, тебя я трогать не буду. Так что, говоришь, самокаты разрядились? Дойдете до поворота, затем повернете направо, через метров сто будет стоянка. А чуть дальше, спросите, остановка автобуса — на нем доедете до своего отеля. Так что ты там хотел у меня узнать?
Я выдохнул. Следующие несколько минут Эдлай рассказывал мне о своей жизни: сперва неохотно, а затем вдруг разговорился и поведал, что в банду Mighty Mongrel Mob попал еще подростком после смерти родителей. Озлобленный на весь мир, он быстро принял новый образ жизни: набил на лице татуировки, нацепил на одежду и головные уборы свастику, научился ездить на байке и проламывать черепа.
— Большая часть банды — бывшие зэки, — признался Эдлай. — Но именно они подарили мне, мальчишке, отцовскую заботу. Научили бриться, аккуратно одеваться, убирать, стирать, готовить, драться, вставать и ложиться по расписанию, поддерживать армейский порядок… Мы друг за друга горой! Если честно, — голос Эдлая потеплел, — многие ищут в банде семью, которой им не хватает в жизни. С одной стороны, с нами лучше не связываться. С другой — из-за того, что нас боятся, мы поддерживаем в городе порядок. Драку возле нас лучше не затевать: разберемся быстро. Но мне, честно говоря, и поднадоело кое-что: надоело продавать наркотики, грабить, бить…
— Чего же ты хочешь? — осторожно поинтересовался я.
— Смешно будет сказать, что я хочу нормальной жизни? — улыбнулся Эдлай. — Но я ее хочу. Моему сыну уже двенадцать, он тоже разрисовывает лицо и хочет стать «героем», как его папа. Только я не хочу, чтобы он вырос и разочаровался во мне. Порядок — это хорошо, но все остальное… Хочу, чтобы мой сын окончил нормальную школу и устроился на нормальную работу — хотя многие у нас в банде живут целыми поколениями. А я еще вроде с ними… А душой уже вроде и нет. Давайте я вас до стоянки доведу, чтобы вас никто не украл.
Эдлай довел нас до стоянки самокатов.
— Ну, счастливо, туристы, — он стал прощаться с нами. — Берегите себя, ходите тут осторожно — чтобы не пришлось вас защищать. А то ведь наша банда — не единственная в Окленде.
На автобусе в отель мы с Марусей ехали молча: эта встреча потрясла нас обоих.
— Я всегда верила, что за самым страшным видом обязательно скрывается ранимое сердце, — произнесла она, когда наконец смогла говорить.
— Фея ты моя добрая, — я обнял Марусю и подумал, что она все-таки права. Даже если чье-то сердце стало черствым — это ведь не значит, что оно было таким изначально. Все-таки люди есть люди.
В один из дней мы с Марусей забрели на яркую улицу, где, казалось, все, на что можно было нанести краску, разрисовано граффити всех цветов, оттенков и сюжетов.
— Ты только глянь, — обратила внимание Маруся. — Чуть чистого куска стены — и чувак уже тут как тут с баллоном.
Чувак с баллоном вдохновенно малевал курицу. На минуту он обернулся, и мы поняли, что его вдохновение вызвано не столько музой, сколько влиянием определенных веществ.
— Картина будет, — анонсировал парень. — Вы тоже художники?
— Нет, мы… Наблюдаем просто. Это что же, любой может тут рисовать?
— Абсолютно. Нигде нельзя — мы ж типа такие чистенькие, добропорядочные, мусор сортируем, соблюдаем порядок. А здесь можно. И курить здесь можно — будете? — он протянул косяк.
От травы мы благоразумно отказались, как отказались и спонсировать чуваку его настенное творение.
— Вот чего ему в жизни не хватает? — недоумевала Маруся. — Живет в одной из самых благополучных стран мира, где люди уже с четверга начинают веселиться, — нет, ему надо бомжевать, укуриваться и зарабатывать нанесением куриц на стены.
— Бунт — он такой, — попытался философствовать я. — Явление, не зависящее от социальных факторов. Главное — быть вне системы. А что это за система — не важно.
— Да какой же у него протест? — продолжала недоумевать Маруся. — Дали ему район, стену, сказали: «Рисуй, тут можно». А он протестует.
Переведя дух за несколько дней в Окленде, мы решились арендовать машину — небольшой красный «бобик», и отправиться на нем в Хоббитон — тот самый городок из «Властелина колец», где в фильме жили хоббиты.
Когда режиссер этого фильма Питер Джексон — кстати, новозеландец, — искал локации для съемок, он пролетал над чьей-то фермой. Понял, что эти холмы ему вполне подходят, экстренно приземлился и сделал хозяевам фермы предложение, от которого те не смогли отказаться. Ну, зато теперь на ферме эти люди могут не работать до конца своей жизни: водят по своему Хоббитону экскурсии за сто баксов с человека и рассказывают, как видели Питера Джексона.
И люди со всех континентов — индусы, азиаты, американцы, европейцы, африканцы, арабы — с радостью платят и с удовольствием фотографируются рядом с этими низенькими, действительно сказочными домиками.
— Ва-а-у! — по-детски восторгалась Маруся, когда в сказочную деревню попали и мы. — Тема, ну-ка, встань, сфотографирую тебя. Левее… И немножко нагнись. Осторожно! Ты такой огромный на фоне этого всего — смотри, не раздави какого-нибудь хоббита.
Из Хоббитона мы возвращались абсолютно счастливыми, «впавшими в детство» и готовыми к дальнейшим приключениям. Не верилось, что в Окленде мы провели целую неделю, — казалось, прошло всего пару дней. Но наутро нас уже ждал следующий «плавучий дом» — круизный лайнер Celebrity: на нем мы должны доплыть до Австралии, но сперва вернуться в Таурангу, спуститься к столице Новой Зеландии — Веллингтону, доплыть до деревушки Акароа и Данидина, а после и до самого низа южного острова, заходя по дороге во всевозможные фьорды и обозрев все красоты Новой Зеландии.
Не верьте, если вам скажут, что все круизные лайнеры похожи. Похожи они ровно настолько, насколько похожи автомобили: вроде и там и там есть руль и четыре колеса, а разница при этом может быть огромной.
Если сравнивать Crystal и Celebrity с автомобилями, то Crystal — это авто класса luxury, «Бентли» или «Роллс-ройс», а Celebrity — просто «Фольксваген». Модный, красивый, современный. Но не то. Несмотря на все просторы лайнера, там тесновато, особенно после Crystal. Тихий океан на таком пересечь предшествовало бы клаустрофобии. Плюс, в отличие от Crystal, приходилось все время за что-то доплачивать — то за колу, то за кофе в баре, то за вино во время ужина.
Но самым большим испытанием лично для меня стала внутренняя каюта без окон. Жизнь без окон — вообще не фонтан, а если месяц перед этим у тебя в окне был океан, смириться с замкнутым пространством совсем сложно. Можно было, конечно, доплатить пару тысяч баксов за каюту с видом на море, но я еще в Америке понял, что слегка поиздержался: на Америку с месяцем ожидания у меня ушло около 4,5 тысячи долларов — отель минимум 60 долларов в сутки, аренда машины, еда, вещи, аппаратура для съемок, переезды и далее по списку.
К тому, что на этот раз я решил особо не шиковать, моя Маруся отнеслась с пониманием. Потому что она моя. Миссию окна призван был выполнять специальный канал в каютном телевизоре, где круглосуточно транслировали видео нашего передвижения в океанских водах. Но мы просто решили в каюте особо не засиживаться и почаще выходить на палубу. И один из таких выходов подарил нам внезапный сюрприз.