— Тема, смотри! — прошептала Маруся, замерев на месте. — Это же бэ…
Договорить она не успела: прямо на нас неслись те самые «бэкпекеры», с которыми мы, казалось бы, простились еще на Бора-Бора навсегда.
— Приве-е-ет! — вопила барышня с косой. — Это вы! А это мы, ха-ха!
— Как вы…
— Как мы тут оказались? Мы потусили на Бора-Бора, а потом прилетели сюда, в Новую Зеландию. А вы как сюда добрались? Понравилось вам в Окленде?
Честно говоря, занудных бэкпекеров было не узнать: оба вдруг научились улыбаться и даже стали знакомиться с людьми!
— Кажется, они перестали оплакивать стоимость своего круиза и научились наконец ловить кайф, — заметила Маруся.
Бэкпекеры не переставали нас удивлять: вечером они лихо отплясывали на дискотеке и с радостью общались со всеми, кого видели.
— Вот что путешествия животворящие с людьми делают! — дружно согласились мы.
Следующий день принес нам еще одну приятную встречу.
Лежа на шезлонгах, мы дышали океанским воздухом, когда мимо нас пронеслась пара детей — довольно маленьких, дошкольного возраста.
— Сэм! Сара! — пыталась поймать их мама лет тридцати пяти. — Джон! — укоризненно воззвала она к мужу. — Ну, поймай же их, я сама не справлюсь!
В погоне за детьми Джон — высокий американец лет сорока — слегка зацепил мой лежак.
— Сорри! — запыхавшись, сказал наконец Джон, поймав детей, отдав их маме и садясь на лежак рядом. — Малыши, что с них возьмешь. Только и успеваем бегать! — и радостно засмеялся.
— Не тяжело ли детям в круизе? — поинтересовался я. — Не устают?
— Нет, что вы! — замахал руками Джон. — Мы ведь уже второй год так путешествуем.
— В смысле — второй год? — не понял я. — Периодически?
— Нет, постоянно. Мы живем в Нью-Йорке. Два года назад я взял паузу в работе — я психолог. И с женой решили отправиться в кругосветку. Дети тогда были совсем маленькие — Сэм только родился, Саре было три… Но я понял, что прямо сейчас должен остановиться и вместе с ними объехать мир. Многие никогда не позволят себе этого именно из-за детей — они будут говорить, что дети пока еще слишком малы, что они сами еще карьерно не состоялись, потом — что нужно дать детям образование, они не могут пропускать школу, что нужно поставить их на ноги… А я понял, что когда дети начнут «становиться на ноги», может быть уже поздно. И что никогда я не заработаю достаточно — всегда можно будет заработать еще больше. А сейчас — именно тот самый момент, когда я могу воплотить свою мечту. Чтобы потом не злиться на своих детей за то, что они якобы не позволили мне этого сделать. Чтобы не остаться нереализованным папашей, «положившим жизнь на алтарь отцовства», — кому это нужно? Им? Чтобы вырасти с комплексом вины? Им нужны счастливые реализованные родители, живущие в гармонии с собой.
Этот разговор я вспоминал еще долго. Понял, что тоже был жертвой определенных клише. Даже тут поддакивал, когда слышал: «Ну, у тебя же детей нет» — «Ну да, мне легче…». А эти люди не искали себе оправданий — они живут здесь и сейчас по принципу «Если я этого хочу, я это сделаю, и дети, когда вырастут, будут меня уважать».
Через два дня мы снова приплыли в Таурангу и с радостью провели там еще один день — этот городок оказался очень уютным и благоустроенным: чистенькие ухоженные домики и, что меня поразило больше всего, — окна без штор и дворы без заборов. Никто ничего не опасается и не стесняется.
— И что — совсем не боитесь, что к вам во двор кто-нибудь залезет? — спросил я местную женщину, вышедшую на крыльцо своего дома.
— А зачем ему лезть в мой двор? — искренне удивилась она. — У него что, своего нет?
Резонно.
В этот раз уже удалось побывать на одном из двух пляжей Тауранги — серферском. И мне показалось, что каждый житель города, едва родившись, уже становится на доску — серфят там все поголовно, от малышни до дедушек. Причем, что характерно, — все без гидрокостюмов: видимо, прирожденным серферам такие мелочи ни к чему.
День 171Акароа, Новая Зеландия
Следующей остановкой на нашем пути из Новой Зеландии в Австралию была деревушка Акароа — «уголок Франции в Новой Зеландии». Эту землю в свое время французы планировали выкупить у маори, но не успели: британцы очень не вовремя колонизировали Новую Зеландию. Французы подумали и договорились уже с англичанами о своем присутствии на полуострове Банкс. Поэтому французское влияние в деревне очень ощущается, даже французские флаги на домах можно увидеть. В целом это — оазис для уставших от жизни туристов: тихий залив, окруженный остатками потухшего вулкана, зеленые холмы, песчаный пляж, уютные красивые домики, украшенные цветами в горшках, чистые улочки. Даже хоббитам с эльфами здесь было бы в самый раз.
Во время променада по этим улочкам мы с Марусей вдруг остановились у одного из домов: сперва наше внимание привлекли фигурки музыкантов-африканцев, обложенные мозаикой.
— Смотри, еще скульптура! — Маруся подошла поближе. — И еще! Ты посмотри, сколько человечков… А это целая семья! Вау, мозаичное яйцо!
Следующие, наверное, полчаса мы посвятили разглядыванию этого необычного двора — он оказался местной достопримечательностью: Садом мозаик с Домом гигантов.
Оказывается, дом был построен еще в 1880-м, а в наше время его купила художница и садовод Джози Мартин. Однажды, вскапывая сад, она нашла в земле целые залежи осколков старого фарфора. И решила сперва сделать в доме мозаичные ступени. Затем мозаичным стал пол веранды, затем в саду появилась первая скульптурная инсталляция. Так хобби Джози сделало ее дом местной достопримечательностью и принесло ей бизнес-успех и массу наград.
— Вот, а могла бы врачом стать! — иронично заметила Маруся, когда мы под огромным впечатлением покидали Сад мозаик.
— Ну да, и ненавидела бы сейчас своих пациентов, беря в долг до получки, — предположил я. — Все-таки, что ни говори, важно любить свое дело. Если любишь, к тебе не может не прийти успех.
Когда мы прибыли на корабль, нас ждали тревожные новости: какой-то отморозок расстрелял две мечети в новозеландском городе Крайстчерч. Мы же как раз направлялись в Данидин — город, находящийся совсем недалеко от того кровавого места.
Едва сойдя на берег, мы увидели массу плакатов — на растяжках, на балконах, даже на деревьях. Смысл написанного на них был один: «Мы любим мусульман!» Не обращайте, мол, внимания на одного подонка, мы — страна, открытая для всех. Причем, если на дереве не удавалось разместить полноценный плакат, туда вешали просто ленточки со словами поддержки. Сказать, что мы были удивлены, — ничего не сказать. Мы были покорены! Просто обезоружены этим единством в проявлении любви, а не ненависти.
В целом же самое яркое впечатление от Данидина — даже не его живописные домики, красивейшее здание университета Отаго, китайский сад и живописные утесы на берегу океана, а одна-единственная улица — самая крутая в мире Болдуин-стрит. Честно говоря, не завидую ее жителям. Или нет, завидую: это ж какие ноги нужно иметь, чтобы ежедневно в прямом смысле взбираться в гору! В Лондоне, проектируя городскую застройку Данидина, не учли местный ландшафт и провели некоторые улицы буквально по склонам холмов. В результате Болдуин-стрит начинается на высоте 30 м над уровнем моря и заканчивается на высоте ста.
Пока мы с Марусей, запыхавшись, еле перебирали ногами дорогой вверх, мимо нас спокойно пробежал местный дедок в шортах — явно тренированный. Я же, дойдя наконец до конца улицы, долго не мог отдышаться и присел на бордюр. А дальше помню только отчаянный крик Маруси и несущуюся на меня с горы машину… Я чудом успел отскочить! Честно говоря, в Новой Зеландии с ее общей расслабленностью мы сами расслабились и такого подвоха никак не ожидали.
— Ты чего, мужик? — крикнул я вслед моему несостоявшемуся убийце, но в ответ получил только неприличный жест с участием среднего пальца.
— Тема! — Маруся, которую буквально трясло, кинулась меня обнимать.
— Ну, все, все, — стал утешать ее я. — Видно, достали чувака туристы — ходят и ходят тут целыми днями. Психов везде хватает, даже в самых тихих и безопасных местах.
Уже на корабле, поглощая, кажется, третью чашку чая на открытой палубе, я думал о том, что мои ожидания от Новой Зеландии пока не особо оправдались. Может, потому что я слишком многого от нее ожидал? Да и со всех сторон меня настраивали: «Увидишь Новую Зеландию — и все! Все померкнет». Но мы изрядно потоптали новозеландскую землю, у меня ничего почему-то не меркло. Совсем ничего. Симпатично, чистенько — ну и? С таким настроением я подплывал к знаменитому заливу фьордов Саунд, чтобы увидеть фьорды Саунд, Даски-Саунд и Милфорд-Саунд.
Настроение усугублялось еще и довольно сложной навигацией: из-за сильного течения наш корабль очень болтало, что, конечно, отразилось на наших вестибулярных аппаратах. Во всяком случае, мы поняли, что на обед сегодня не пойдем. Но сами фьорды… Впечатление от Саунда к Саунду только нарастало: в первом проливе первого фьорда это было «Вау!», во втором — «Ничего себе!», а третий мы проплывали уже под девизом «Это же полный капец!».
Эти гигантские, покрытые мхом скалы, огромные, обрушивающиеся совсем рядом с тобой водопады, эти лавирующие в водных брызгах птицы… Это реально земной космос, ради которого стоило так долго и местами нудно ехать. Да еще и с погодой повезло — было очень тепло, что в этих краях фьордов случается редко: здесь в это время, в конце марта, чаще всего идут дожди. Должен признать, Новая Зеландия под конец своей финальной нотой таки сумела произвести на нас мощное впечатление, и расстались мы с ней крайне приятно.
А дальше было еще три «дня сурка», в которые, кроме завтраков, обедов, ужинов и вечерних шоу, не происходило совершенно ничего.
Но впереди нас ждала Тасмания — огромный остров, относящийся к Австралии, но сохранивший свою идентичность и самобытность.