***
Пансионат «Охотничий» находился за высоким кованым забором. Два десятка домиков стояли по периметру территории, а в центре находилась игровая детская площадка и две беседки. В стороне от основных домиков булыжниками, огромными, как страусиные яйца, было огорожено место для костра.
У едва занявшегося пламени грелся худющий пацан в чёрной толстовке с принтом черепа на спине, а пятеро мощных, полуголых шаманов нависали над ним внушительной скалой.
– Знаешь, кто это? – шепнул Серго, кивая на пацана. – Улв Фири. Придворный ведьмак и один из воспитанников Владыки. Я видел его однажды на одном из приёмов, когда ещё в НХЛ играл. У меня от него мороз по коже. Веришь?
Улв Фири внезапно вскинул голову и посмотрел мне прямо в глаза. Взгляд у него был чёрный и холодный, как у акулы в старом фильме ужасов, на ретроспективу показа которого мы ходили всей группой в прошлом году.
Я поспешила отвернуться и с пониманием кивнула:
– Верю.
Тем временем, где-то потеряв своих подчинённых, нас нагнал майор Свердлов.
– Владыка уже прибыл и ждёт вас, – сообщил он. – Я провожу.
Мы прошли насквозь административное здание и вышли во внутренний дворик. Здесь тихо журчал декоративный ручей, вытекающий из миниатюрного искусственного озерка, по поверхности которого плавали пурпурные листья красного клёна.
На каменной скамье, расправив широкие плечи, сидел Владыка и гипнотизировал взглядом белоснежный камень, от которого, словно круги на воде, расходились искусно вычерченные по песку бороздки.
– Садитесь, – не поворачивая головы в нашу сторону, произнёс Владыка.
Мы с Серго переглянулись. Он кивнул мне на низенький раскладной табурет, а сам встал за моей спиной.
Журчал ручей. Порывом ветра с клёна сорвало листок и закружило его по двору, поднимая выше и выше, чтобы швырнуть на широкий карниз второго этажа. Из-за крыши надвинулась тяжёлая свинцовая туча и нехотя зависла над нами, укрывая от окружающего мира.
– Значит, с метками вы меня обманули, – заговорил Владыка, и туча, словно испугавшись звука его голоса, поспешила убраться из внутреннего двора.
Я открыла рот, чтобы ответить, но Серго опустил ладонь мне на плечо и вымолвил:
– Не стану оправдываться и извиняться. Я действовал в интересах своей семьи.
– Даже так? – Владыка оторвал взгляд от созерцания сада камней и посмотрел на нас. Чёрный медвежий глаз был холодный, а в жёлтом волчьем плескалась насмешка. Я опустила ресницы, не выдержав его силу. – Семьи?
– Семьи.
Я не понимала, как у Серго получается быть таким спокойным, ведь у меня поджилки тряслись на нервной почве.
– А то, что в твоей семье женщина использует амулет бесплодия, тебя не настораживает?
– Настораживает меня лишь то, что двуликий Владыка повторяет глупые бабские россказни.
Ручей, захлебнувшись, замолчал на целую секунду, а я зажмурилась от ужаса. Дерзость Владыка не прощал никому.
– И это заставило задуматься, – как ни в чём не бывало продолжил мой муж, у которого внезапно проявилась склонность к самоубийству. – И прийти к выводу.
– К какому же?
– К такому, что главные злодеи уже понесли наказание, а на нашу долю осталась лишь парочка подзатыльников да десяток оплеух.
Ветер несмело лизнул мою щёку, шлёпнул клён по плечу и умчался, оставь за собой рябь на воде. Я подняла ошалевший взгляд на мужа.
Что происходит?
Серго на мой взгляд не ответил, а Владыка выдержал паузу, достойную лучших театральных подмостков и громко рассмеялся.
– Нет, всё-таки правильно я вас поженил, – веселился он. – Вон твой волк каким орлом стал! Зубы скалит, рычит на меня. Ну, почти рычит… Что скажешь?
Серго промолчал.
– А спорили-то со мной как! Одними взглядами чуть в мелкую капусту не нашинковали… Ну? Кто прав был? Кто? Кого слушаться надо, когда велит?.. Молчишь? Правильно делаешь. Когда старшие говорят…
И внезапно:
– Рассказала, стало быть, мужу про амулет-то? А, Руслана? Устыдилась грех на душу брать?
Прежде, чем заговорить, я посмотрела на Серго. Он кивнул, и я сказала:
– Стыдиться мне нечего. Не припомню за собой проступков, из-за которых люди могли бы на меня косо посмотреть.
– То есть мужу мстить ты не собиралась?
– Не за что мне ему мстить. Разве что за терпение и понимание. Так за это всё чаще благодарят. А то, что замуж меня взял, не спросив, так вы же сами заметили, что выбора ни у него, ни у меня не было.
– Выбора, значит не было, – хмыкнул Владыка.
– Так что, если и мстить кому, так это вам.
Мужчина вскинул бровь, в чёрном глазу полыхнуло что-то алое, и я запоздало сообразила, что не стоило Владыке дерзить. Но вместо того, чтобы хлестнуть по мне силой, оборотень снова захохотал.
Даже не знала, что он такой весельчак.
– И как же ты собираешься мне мстить? – сквозь смех выдавил Владыка, а я хмуро глянула на него и, насупившись, буркнула:
– Как минимум, близко ни к одному из своих будущих детей не подпущу.
Веселье слетело с его лица, как и не было.
– Что?
– И посмотрю ещё, достойны ли вы того, чтобы за моим братом и Серёжиной сестрой присматривать. Не подумайте ничего дурного, Владыка, но после того, как ваш человек использовал меня вместо наживки, а потом и вовсе бросил на растерзание маньяку, любой бы задумался, если не о мести, так о компенсации.
Он посмотрел не зло, но внимательно. Прищурился.
– Наглая какая, – хмыкнул бесконечно долгую минуту спустя. – Люблю таких. Амулет у тебя?
– У меня, – отозвался Серго и протянул бумажный конверт.
Владыка вынул кулон, перехватив кожаный шнурок, посмотрел на свет сквозь янтарь, а затем хлестнул по моему позвоночнику силой – весьма внушительно, если кому-то интересно, и потребовал:
– А теперь правду, и чтобы зубы мне не заговаривала. Просила помощи у отца? Говорила, что лучше в гроб, чем ребёнок от врага?
Серго зарычал – тоже почувствовал давление Владыки. Я мельком глянула на него, мысленно призывая к спокойствию, и произнесла:
– Не просила и не говорила. А кулон мне отдал Вожак в ночь нашей с Серго свадьбы. Вроде как мама когда-то очень любила это украшение.
– А ты что же? Не стала мамкин подарок носить?
Я покачала головой.
– Не по душе пришёлся?
Внезапно я почувствовала себя уставшей. Вот как я должна объяснять сейчас, что чувствую к своей первой маме? Как, если и сама толком этого не понимаю… С одной стороны, любовь и благодарность не на пустом месте рождаются. С другой, я бы тоже могла войти в её положение. Ведь не просто так она из посёлка сбежала и бросила меня. Уж кому, как не мне знать, какой тяжёлый и крутой нрав у Вожака…
Но между тем она ушла, а моя вторая… нет, моя настоящая мама осталась.
И щедро делилась своим теплом, прикрывая от ледяного равнодушия Вожака.
Растила.
Любила.
Всегда была рядом.
– Не тому человеку, принадлежал, – наконец призналась я. – Если бы Вожак…
– Почему ты не называешь его отцом? – перебил Владыка. – Он запретил?
Я нахмурилась и отвела глаза. Говорить об этом давно уже было не больно, но всегда неприятно.
– Он не заслужил, – ответила после паузы и вернулась к первоначальной теме:
– Если бы Вожак сказал, что это кулон моей… его наложницы, я бы ни секунды не раздумывала. А так… Бросила в чемодан и забыла.
Владыка некоторое время сверлил меня непонятным взглядом. Я молчала и впервые у меня не возникло проблем с тем, чтобы выдержать давление мужской силы.
– Ты знаешь, что твоя настоящая мать уже больше десяти лет работает в «Живи»? – снова сумел удивить меня Владыка.
– Где?
– В единственном в мире реабилитационном центре для детей-оборотней. Знаешь, кто самый частый пациент в этом заведении?
Я покачала головой.
– Жертвы домашнего насилия.
Поджав губы, я отвернулась. Если Владыка думал, что эта информация поможет мне смягчиться в отношении моей первой мамы, то он ошибся, а если хотел побольнее ударить тем фактом, что чужие дети ей важнее родных, то промахнулся. Мысли о биологической матери давно не причиняли мне боли. Они вообще не вызывали во мне никакой реакции. Хотя…
– А как жертвам домашнего насилия помогаете вы, Владыка? – внезапно даже для себя самой спросила я. – Сестёр у меня нет, но моя единственная мама, – я специально выделила слово «единственная» голосом, – ещё молода и может родить Вожаку дочь. Где гарантии, что он не захочет и её тоже обречь на бесплодие?
– Гарантии? – переспросил Владыка. – Гарантии пока слишком молоды, чтобы бросить вызов отцу. Но у них есть все шансы победить в поединке, если я хоть что-то в этом понимаю, а я понимаю. Уж можешь мне поверить.
– Вы про Вадика? – нахмурилась я.
– Я про нового Вожака твоей стаи, детка, – ответил Владыка и посмотрел на Серго. – Не хочется портить тебе медовый месяц, парень, но тот, кого мы будем судить сегодня дважды напал на твою жену. От отца она только что отказалась, поэтому…
– Нет, – с трудом выдавила из себя я. Ибо до меня только сейчас дошло, что подсунутый Вожаком кулон – не самая страшная моя проблема. Мне сегодня придётся пройти через высший суд. Волчья дружба неимоверно сильна, волчья любовь – вечна, волки способны пронести это чувство через века. Но волчья месть… она просто не знает границ. Вожак Дикой охоты дважды хотел меня убить. И если я не хочу проблем со своим зверем в будущем, я должна не просто остаться, я обязана стать одним из «инструментов казни». То есть одной из тех, кто поможет преступнику расстаться с жизнью. – Нет!
– Сколько? – накрыв мой рот ладонью, спросил Серго.
– К моему огромному сожалению, она единственная из выживших. Но ты, конечно, можешь… особенно, если есть шанс, что твоя жена беременна…
– Я займу её место, – уверенно обронил мой муж. Поцеловал меня в макушку и добавил:
– Прости, Русь, но в этом вопросе я выступлю диктатором. Моя жена, пока я жив, не будет рисковать своим здоровьем.