Я нахмурилась и подошла ближе, ища табличку. Выдохнув, я подняла её с коротко стриженной травы. «Наверное, ветром сдуло»: подумала я, втыкая тонкую палку в землю.
– Братья?
– Да, – погладив тонкие буквы, с улыбкой сказала я.
– Ты общаешься с ними?
– Нет, он… – я запнулась, чтобы перевести дыхание, которое стало прерывистым, – Он в другом месте. А Женя, мы живём вместе, да, – невнятно ответила я.
Как–то резко мне стало стыдно, что я привела сюда Артура. Стыдно за то, что он присутствует здесь, смотрит на эти деревья; а в особенности на его дерево. Мне захотелось закрыть этот маленький саженец, который, казалось перестал расти и медленно начал увядать.
– Надо подкормку сделать, – пробормотала я, усиленно моргая.
– Что? – раздалось совсем рядом, а потом сильная рука обняла меня за талию.
– Ничего, – я резко скинула её, и развернулась, чтобы уйти.
Когда твой друг в крови,
А la guerre comma а la guerre[10]
Когда твой друг в крови,
Будь рядом до конца.
Но другом не зови,
На войне, как на войне
Но другом не зови,
Ни труса, ни лжеца.
Могли ли мы знать, что наша любимая песня окажется пророческой? Могли ли мы знать тогда, что всё будет вот так?
Могли ли мы знать тогда, когда нас было трое; что скоро… Один из нас уйдёт.
[1] Тушеная квашеная капуста с перловкой, национальное эстонское блюдо.
[2] Это твой мужчина, Кира? (эст.)
[3] Нет, конечно нет (эст.)
[4] Почему? Он милый. И очень красивый. Я думаю, что он богатый. (эст.)
[5] Марика, он просто не поймет тебя, если ты решишь с ним заговорить. Он не местный. (эст.)
[6] Правда? Откуда он? (эст.)
[7] Россия. (эст.)
[8] Да. К тому же, он – патриот. Он носит футболку с фотографией Путина. (эст.)
[9] Ну, радует, что не Сталина. Я помогу остальным. (эст.)
[10] На войне, как на войне (фр.)
11
Через полчаса мы устроились в столовой. Я по привычке заняла своё место у окна, молча наслаждаясь тишиной и мягким шёпотом взрослых, который постоянно присутствует там, где в соседних помещениях спят дети.
Артур сидел рядом, и по–прежнему внимал Агнии Фёдоровне, которая похоже решила, что он теперь – её персональные уши. Она делилась с ним всеми трудностями работы детского дома; особенностями воспитания детей. Я с улыбкой наблюдала за ними, и ловила короткие взгляды Артура, в которых не было ни паники, ни усталости от объёмного потока информации. Он просто слушал и кивал, а ещё и уточнял какие–то вопросы.
– О чём вы с ней разговаривали? – шёпотом спросил Артур, когда Агния отвлеклась от него. Я уставилась на него с немым вопросом, и он счёл нужным уточнить, – С той рыжей.
Невольно улыбнувшись, я посмотрела на Марику, которая бросала на него воинственные взгляды.
– Она спрашивала, свободен ли ты сегодня вечером, – я нервно фыркнула, – И в остальные вечера. Пока смерть не разлучит вас.
Артур лукаво улыбнулся и обхватил мои плечи рукой. Уткнувшись носом мне в висок, он тихонько шепнул:
– И что ты ответила?
– Я сказала ей, что ваши взгляды относительно советской оккупации Эстонии сильно различаются, – отпив из своего стакана яблочный сок, я посмотрела на вытянувшееся лицо Артура.
– Всё так запущено? – чуть громче спросил он.
– Это Эстония. Вас здесь не любят. По большей части, – пожав плечами ответила я.
Он презрительно фыркнул и поцеловал меня в лоб, отчего я залилась густой краской. Попытавшись чуть отстраниться, я добилась только усиления хватки на моём плече.
– Эй, скромница, – издевательски шикнул Артур, – Нас итак уже поженили, терять нам нечего.
– Дорогие, вы так хорошо смотритесь, – с энтузиазмом проворковала Агния, выглядывая из–за Артура, – Как вы познакомились?
Я сглотнула и покраснела ещё больше, наверняка по цвету напоминая то треклятое платье. Артур загадочно улыбнулся и лениво бросил:
– Это очень интересная история.
Половина стола, понимающая русский язык, замолчала и воззрилась на нас, чтобы услышать эту историю. Другая половина продолжала перешёптываться на птичьем, простите – эстонском языке, не замечая оживлённости, которая возникла в помещении.
– Мы познакомились в музее, – начал Артур, поглаживая мою кожу кончиками пальцев, – Кира высказала неоднозначное мнение по поводу работ одного из авторов, и у нас с ней завязался… – он сделала паузу и одарил меня насмешливым взглядом, – Жаркий спор.
Я нахмурилась:
– Ну, он не был таким жарким, – придав голосу невозмутимости, возразила я.
– Да?
Кивнув, я выпрямилась и сделала глоток сока.
– Я бы сказала, что он был… Стремительным.
– В любом случае, мы оба получили от него должное удовольствие, – парировал Артур, и я снова предательски запылала, – Не так ли?
– Ага, – промямлила я, уставившись на свою опустевшую тарелку.
– Это забавно, – подала голос Агния, – Кира никогда не любила музеи.
– Я и сейчас их не жалую, – брякнула я, стукнув стаканом по столу и поморщившись от шума, который я создала.
– Тебе бы понравилось в Третьяковке, – Артур снова заговорил, явно провоцируя меня на грубость, – Там просторные сор…
– Давайте убирать со стола, – громко сказала я, перебивая его.
Он фыркнул и отпустил моё плечо, широко улыбаясь. Я поднялась, подхватывая свою тарелку с приборами, и удалилась на кухню. Встав возле мойки и включив кран, я невольно улыбнулась и качнула головой.
Провокатор.
Пока мне приносили тарелки, я посмотрела на тёмное небо, которое плотно затянули чёрные облака, и ускорила свои ритмичные потирания посуды губкой. Закончив с мытьём посуды, я вытерла руки, и направилась к выходу.
На пороге я столкнулась с Агнией, которая провожала Артура и расцеловывала его в обе щёки. Для этого ему пришлось сильно наклониться, но выражение его лица явно было довольным.
– Артур, жди в машине, – сказала я, роясь в своей сумке, – Я скоро приду.
Он ничего не ответил, только кивнул и удалился, улыбнувшись Агнии.
– Держите, – я протянула конверт с деньгами.
– Деточка, нам не нужно, – запротестовала воспитательница, но я прервала её.
– Держите, или я сама куплю черепицу и найму рабочих. Это на крышу, – вздохнув, я устало улыбнулась ей, – Здесь не хватит на всё, но самые большие протечки можно заделать до зимы.
Агния взяла у меня конверт, и обхватила мои пальцы своей тёплой шершавой ладонью.
– Берёзка Максима, – сухо начала я, – Она болеет. Сделайте что–нибудь, Агния Фёдоровна. Пожалуйста, – последнее слово далось мне с трудом, и я сказала его полушёпотом.
– Хорошо, золотце, – взгляд Агнии погрустнел, и она опустила глаза, – Как Женя?
– Он передаёт вам привет и скучает.
– Приезжайте вместе как–нибудь. Я тоже по нему соскучилась.
– Обязательно, – я поцеловала её в морщинистую щёку и улыбнулась, – Приедем. До свидания!
– Беги, тебя заждались, – Агния многозначительно кивнула и отпустила мою руку, – Он хороший мальчик. И неравнодушен к тебе.
Нахмурившись, я качнула головой и вышла на крыльцо. Застегнув сандалии, я махнула рукой остальным воспитателям, которые собрались во дворе, чтобы прибрать территорию и игрушки. Дождь уже начал накрапывать, поэтому я быстро метнулась к машине, чтобы не промокнуть.
На половине пути обратно, до меня донеслось с соседнего кресла:
– Ты всегда такая молчаливая наедине? – Артур бросил короткий взгляд на меня, а потом снова вернулся к дороге.
– Не знаю, – дёрнувшись от неожиданности, ответила я, – Ты хочешь поговорить?
– Мне понравилось с тобой разговаривать, – он кивнул и улыбнулся.
– Тема?
Артур как–то резко нахмурился, и улыбка исчезла с его лица:
– Может ещё сразу определишь лимит доступных слов в предложении?
– А что ты психуешь, я люблю конкретику и только, – я недовольно фыркнула и отвернулась к окну, – Нравятся эстонские дороги?
– Очень, – с энтузиазмом ответил он, – Почти автобан.
– Если бы эти автобаны ещё служили больше трёх лет, – я махнула рукой, – Ты родился в Москве или из Рязани?
Артур громко расхохотался, и я замолчала. Повернувшись к нему, я скрестила руки на груди:
– Чего?
– Смешная, – он улыбнулся и подмигнул мне правым глазом.
– Иди ты, – буркнула я.
– Родился в Москве. Какое у тебя полное имя? – спросил Артур.
– Просто – Кира, – ответила я, и тут же уточнила, – С двумя И.
– Ки–и–ра? – он растянул первую гласную на эстонский манер.
Я невольно захихикала:
– Да. А фамилия у меня Саре. С двумя А.
– Са–а–ре? – глаза Артура округлились, – Почему эстонцы так растягивают слова? И почему нет отчества?
– Особенности языка, – я пожала плечами, – И ударение всегда на первый слог.
– А это мне нравится. Никогда не ошибёшься, – вздохнул мой спутник, – Я до сих пор не знаю, как правильно: звунит или звонимт.
– Правильно – звонимт. Глагол с неподвижным ударением, в личной форме ударение всегда на последний слог, – машинально отвечаю я, и тут же прикусываю язык.
Артур уставился на меня удивлёнными глазами. Ещё чуть–чуть, и мы вполне можем въехать в дерево.
Кажется, последнюю мысль я произношу вслух, потому что он резко отворачивается от меня и уделяет всё своё внимание дороге.
– Ты не перестаёшь меня удивлять. А как правильно: йугурт или йогэрт?
– Первое, и никак иначе.
– Почему?
– Не знаю, всегда было йугурт. Вообще, это заимствованное слово, если не ошибаюсь, из турецкого. Вряд ли турки говорят йогэрт, – я пожала плечами.
– Ты такая умная. Кофе?
– Что кофе? – удивлённо моргнула я.
– Кофе – оно?
– Нет, он.
– А министерство образования Российской Федерации считает, что – оно, – я уставилась на него, как на восьмое чудо света, – Правда, правда. С 2009 года можно говорить «вкусное кофе».