ь» и «лучшее лекарство». Поэтому лечить проблему, связанную с состоянием мозгов, на мой взгляд, следует не с помощью горьких пилюль разочарования во всех и вся, а посредством приятных, несмотря на объективно безрадостное состояние, ощущений, которые самому для себя можно и нужно создавать. В конце концов, мы хозяева собственной жизни и делаем ее такой, какой сами хотим. Вот и надо время от времени заставлять себя жить в собственное удовольствие. Скажете, нелегко. А кому сейчас легко.
Суетою заполнена жизнь, мы спешим жить, торопимся получить то желаемое, с чем связываем сиюминутное счастье. Вот какой-то карапуз устраивает родителям истерику по поводу некупленной игрушки или мороженого. Капитан всерьез переживает, что до сих пор не майор, а чиновник в отчаянии от ставшего неминуемым увольнения со службы, которую он еще вчера костерил последними словами. Каждому кажется, что именно здесь и сейчас решается вопрос о смысле жизни. Но проходит время, и появляются новые проблемы, а с ними и новые переживания, а жизнь продолжается, и в ней бывает всякое, и «нет правды на земле, но нет ее и выше». А мы все равно суетимся и, в очередной раз зарекшись влезать в авантюрные проекты, очертя голову, кидаемся в очередной авантюрный проект. Может быть, потому, что мы такие, может, потому, что жизнь такая. А ведь живем же в суетном мире. И чем дольше живем, тем яснее понимаем, что жизнь проходит, и ничто не вечно. Понимать понимаем, но не меняемся, суетимся. А может быть, так и надо. Не может быть, а именно так и надо, потому что по-другому все равно не получается, а у кого получается, так тот и не суетится, но таких, кто точно знает, чего хочет, и то, что хочет, получает всегда, лично я не знаю. У всех моих знакомых что-то получается, а что-то нет, и когда вот то самое что-то не получается, конечно, становится обидно и досадно. Ну и ладно, не получилось здесь и это, получится там и то. Главное ведь, что что-то в этой суетной жизни получается. А значит, живем не зря, хотя и суетливо.
Про охоту и про то, что охота и неохота
В русском языке множество слов, похожих по написанию и звучанию, однако совершенно разных по смыслу. Вот, к примеру, слова охота и охотник. Каждый знает, что охота – это способ убийства охотником «братьев наших меньших» – съедобных видов животных, с целью их дальнейшего поедания или использования других ценных качеств: меха, бивней, жира, ну и т. п. Наряду с рациональным обоснованием «убийство как средство жизнеобеспечения», охота может быть своего рода хобби, это когда охотники убивают из спортивного интереса или просто потому, что убивать нравится. В таком понимании охота – это, прежде всего, азарт, адреналин, возбуждающее нервную систему чувство опасности и превосходства, в общем, то, что привлекает и мотивирует мужчину, претендующего на статус «настоящего мужчины» или, говоря современным новоязом, «мачо».
Теория охоты является одной из концептуальных основ науки о конфликтах. Считается, что когда-то люди убивали животных и друг друга, руководствуясь стремлением выжить. Соответственно, убийство являлось инструментом в борьбе, связанной с конкуренцией видов в их извечном соревновании за «место под солнцем». Постепенно человек разумный именно в силу своей разумности придумывал новые способы собственного жизнеобеспечения. На смену присваивающему хозяйству, предполагающему жизнь по принципу «жить, чем Бог послал», пришла культура, основанная на преобразовании человеком природы. Охоту и собирательство сменили животноводство и земледелие. Человек, не меняя своей гастрономической сущности, изобрел способ иначе, чем при помощи охоты, получать продукты пропитания и предметы одежды. Казалось бы, охота как сфера человеческой деятельности должна была отойти на второй план. С одной стороны, так оно и случилось. Охота как таковая перестала рассматриваться в качестве одного из основных, если не основного инструмента обеспечивающего выживание рода человеческого. С другой стороны, в рамках «социального разделения труда», наряду с появлением сельского хозяйства, ремесел, торговли выделились такие специфические профессии, как охота и война. Причем и в той и в другой областях профессионалами считались и считаются те, кто специализируется в области убийства. Именно убийство является целью и сущностью охоты как вида профессиональной деятельности охотников. Охота всегда связана с желанием и намерением убивать. Охота – это поединок конкретного охотника с потенциальной жертвой. Поэтому когда я слышу из уст охотника, что он идет охотиться не для того, чтобы убить того или иного зверя или птицу, а в ожидании простого общения с природой и наслаждения от гармонии с ней, то хочется повторить великого Станиславского и воскликнуть: «Не верю!». Ружье, неважно, находится оно в руках или висит на стене, предназначено для стрельбы по живым целям, и если вы берете ружье и идете в лес или на озеро, то предполагаете использование его по прямому назначению. Охотник – это человек, которому охота охотиться, т. е. тот, кто желает и кому нравится убивать.
Живет ли охотник-убийца в каждом из нас? Думаю, что нет. Лично мне убийство, независимо от того, идет ли речь о звере или человеке, неприятно. Не то, что я отрицаю саму возможность, рациональную оправданность и социальную полезность убийства как такового. Есть моменты, когда не убивать нельзя, хотя бы из чувства самосохранения. «Не убил ты, убили тебя». Абсолютно нормально отношусь к блюдам из мяса и рыбы. Ничего не имею против шашлыка из мяса барана или котлеты из оленины. Вопрос в том, считаю ли процесс охоты удовольствием? Могу ли сказать, что иду на прогулку в лес не только с желанием подышать вкусным лесным воздухом, но и с охотой поохотиться. Глядя на себя со стороны, могу с уверенностью сказать: я не охотник, в том смысле, что охота как процесс погони с целью убийства не вызывает у меня охоты. А делать без охоты что бы то ни было, на мой взгляд, не имеет смысла. Хотя знаю много примеров, когда вроде не хочется, а надо, а может быть, и не особенно надо, а все равно делается. Вот уж действительно: «нравится, не нравится, спи, моя красавица».
Другое дело, охотник как человек, хотящий разных приятных вещей. В таком смысле охотником является каждый. Как приятно в охотку пройтись по осеннему парку, пошуршать опавшей листвой, покормить вечно голодных уток, зайти в ресторанчик и выпить пару рюмок, чего-нибудь обжигающе вкусного, да просто помолчать с человеком, с которым хочется просто молчать.
Интересная получается ситуация. Охотник – одновременно человек, которому охота кого-то убивать и вместе с тем тот, кто делает с желанием/в охотку то, что доставляет удовольствие и с убийством, в принципе, не связано.
Наверное, в этом и есть противоречие и единство человеческой сущности: с охотой жить и охотно на охоте убивать.
Учеба и образование. От века к вечности
Мои хорошие знакомые порою дружески критикуют меня за стремление к многократному повторению единожды открытых, произнесенных и лично мне понравившихся словесных конструкций. Каюсь, грешен. Но ведь не мною, а великой русской народной мудростью рождена пословица: «Повторение – мать учения», а не менее великим разрушителем/строителем Великой России – Владимиром Ильичем Ульяновым (Лениным) произнесено не менее известное заклинание: «Учиться, учиться и учиться». Следовательно, повторять, повторять и повторять. Сегодня 1 сентября 2015 г. Начинается новый учебный год, для кого-то он первый, для кого-то завершающий, для большинства же участников масштабного сценического действия, именуемого народным образованием, очередной, повторяющийся из года в год и проходящий по примерно одному сценарию.
Торжественные линейки, почетные гости, традиционные пожелания хороших и отличных оценок, первоклассники с колокольчиками, открытые уроки мужества, мудрости, толерантности… В общем, День Знаний во всей своей значимости, красивости и предвкушении чего-то нового, неизвестного, может быть, неожиданного, но обязательно хорошего. Хотя все, ну, может быть, за исключением совсем уж наивных первоклашек и первокурсников знают, что за торжествами по случаю очередного начала пойдут достаточно однообразные будни, в которых ежедневных, моментально стирающихся из памяти забот и проблем будет гораздо больше, чем ярких, надолго, а иногда и навсегда запоминающихся моментов. Это нормально. Повторюсь в очередной раз. Век в летоисчислении – это сто лет. Век как мера жизни – жизнь от момента начала до завершения.
«Кавалергарда век недолог и потому так сладок он». Вот так всегда, сначала что-то напишешь, потом задумаешься. Ну, то, что кавалергардский век – это жизнь, думаю, сомнений не вызывает. Почему недолгая? Девиз кавалергардов: «Мы не стремимся быть первыми, но никого не допустим быть лучше нас». Конечно, с претензией, но и со вкусом. Врожденное благородство, когда не стремишься к достижению желаемого, а обладаешь им по праву принадлежности к соответствующей культурной среде. Вот только для того, чтобы праву этому соответствовать и, не стремясь к первенству, им обладать, надо в атаку на неприятеля тоже идти первыми, соответственно, первыми и погибать. Так что действительно недолговечен был кавалергардский век.
Век учебный – другая история. Конечно, можно сказать, что учеба – это школа и институт. Соответственно, школьный век измеряется одиннадцатью годами, а институтский – четырьмя, пятью, шестью. Но это уж как-то казенно и скучно. Ну, сказал, а дальше что? «Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь». Вот именно, чему-нибудь и как-нибудь. В таком понимании и при таком отношении учеба – это когда ученик – учитель – учебник, а процесс обучения сводится к выучиванию и пересказыванию условных истин, по поводу которых учитель с учеником условились, что они истины, а так ли это на самом деле. Кто ж его знает. Вот в этом году школьники будут выучивать историю России по новому учебнику «новой российской истории», которая по высочайшему указанию должна быть «написана хорошим русским языком и лишена внутренних противоречий и двойных толкований». Что касается «хорошего русского языка», то с этим нельзя не согласиться. Действительно, в последнее время великий и могучий переживает не лучшие времена, как в плане устной и письменной речи, так и в литературной области. Поэтому стремление к улучшению собственного языка можно только приветствовать. Вот только насколько «инициатива сверху», даже если «с самого что ни на есть самого», способна хоть как-то, хоть что-то улучшить, лично для меня неясно, поскольку инициатив хороших и разных мы слышим много, а конкретных достижений в конкретных областях почему-то не заметно. Конечно, может оттого, что зрение с годами ухудшается. С языком, по крайней мере, в плане перспектив понятно, а вот как можно историю моего многострадального Отечества изложить без противоречий и различных толкований, точно не пойму. У нас уже одна такая единая и не допускающая иных оценок, кроме как согласительно-одобрительных, история была. Называлась она «История КПСС», вот только сейчас ни про нее, ни про ее авторов почему-то нигде не говорят. А ведь как известно не только мне, но и истории свойственно повторяться. Поэтому учеба как процесс обучения учителями учеников сегодняшним истинам, огра