административно-командная система". Если вдуматься, смысла в этом никакого, но словечко было подхвачено прессой, духовными авторитетами, даже получило аббревиатуру — АКС. И стали его употреблять, как будто оно что-то объясняет в советском строе. Как будто это нечто уникальное, созданное в СССР и предопределяющее жизнь именно советского человека.
На деле любая общественная система имеет свой административно-командный “срез", и иначе просто быть не может. И армия, и Церковь, и хор имени Свешникова — все имеет свою административно-командную ипостась наряду с другими. Антисоветские идеологи, глубокомысленно вещавшие: АКС, АКС… — намекали, что в “цивилизованных” странах, конечно, никакой АКС быть не может, там действуют только экономические рычаги. Но ведь это попросту глупо — любой банк, любая корпорация, не говоря уже о государственных ведомствах, действуют внутри себя как иерархически построенная “административно-командная система”…» [09. С. 38–39].
Как показало будущее абстрактное «бюрократия — непобедима!» не соответствовало действительности. Оказалось, что если вычленить внутри оной относительно небольшой центральный аппарат, то как оказалось на практике, вполне возможно эту бюрократию и победить.
Психологическая война шла на всех уровнях и по всем информационным каналам: в СМИ верхушка и партработники назывались не иначе как партократы, а рядовые члены партии — коммуняки и/или красно-коричневые.
Шла постоянная дискредитация всего и всех. Предлагался то суд по типу Нюрнбергского (вот откуда идет сравнение Гитлеровского рейха и Сталинского СССР), то запрет на профессию (это ключевое предложение озвучено в момент разбирательства обстоятельств ГКЧП на сессии ВС РСФСР в августе 1991 г.). На людей, которые своими талантами и неустанной работой на пользу Отечества пробились из низов наклеивался ярлык «кухаркины дети», кстати как в этой связи то, что совершенно для всех бесспорным является тот факт, что лучше всех руководил сын сапожника? О них же говорилось, что вся эта государственная служба — это только трамплин для продвижения по карьерной лестнице, а не работа.
К этому добавлялись и наглядные спектакли: то демонстративный разворот Ельцина на XXVIII Съезде КПСС; то сжигание партийного билета режиссером М. Захаровым тут же зафиксированные телекамерами; то убойный ответ Р. Медведева на провокационный вопрос в «Аргументах и фактах» о том, что вся-де КПСС виновна за все беды в советские годы и т. д. и т. п. — все било по сознанию, раскалывало партию и остальную часть общества, приводило к выходу из партии.
Лозунг «Народ и партия — едины!» давно уже трещал по всем швам и никак не соответствовал действительности. В апреле-мае 1990 года подняли зарплату аппаратчикам — жизнь-то дорожала — опять крики недовольства, причем явно тех, кто не кормился с опустевших прилавков.
М. С. Горбачевым был доведен до своего наивысшего совершенства принцип: «Разделяй и властвуй!» В то время как ученые предпочитали ничего этого не замечать и между тем подхалимски называли все «подлинно научным подходом к управлению»! Чего стоят все эти доктора наук?
Была выпущена книга сборник статей «Самый худший внутренний враг» [3.58]. Название-то взято не откуда-то, а по-Ленину. Собрано 59 материалов из газет, в основном «Правда», «Советская Россия», «Социалистическая индустрия». Обратите, пожалуйста, внимание на названия газет — это не «Огонек», не «Аргументы и факты», не какие-то небольшие демократические газетенки. Это — газеты, которые сохранили и имеют исключительно коммунистическое реноме, они были рассчитаны на рабочую аудиторию. К многим миллионам экземпляров газет добавили немного — всего-то 100 000 — книг.
Один только ответработник ЦК Леон Оников опубликовал около 20 статей в центральных газетах [24. С. 10, 61]. Думаете он там хвалил аппарат?
М. С. Горбачев позволял себе еще и поиздеваться над людьми. В ходе визита в Красноярск, во время доклада первого заместителя председателя исполкома крайсовета — начальника планово-экономического управления Ю. Абакумова он прервал его: «М. С. Горбачев: (…) Чем же у вас занимался крайисполком?
Ю. К. Абакумов: Мы сражались…
М. С. Горбачев: Как же вы сражались, если нет среди вас ни одного “погибшего“? (Оживление. Смех)» [3.59. С. 1].
Много сидит в зонах — значит полицейское государство. А нужно во чтобы то ни стало сделаться правовым! Депутаты отвергли самоубийственный план «500 дней» — ретрограды, не хотят, чтобы народу было хорошо!
На вторичной стадии — которое пошло очень быстро был запущен миф о том, что аппарат сопротивляется благим для всего населения реформам — и от этого у кого хочешь опустятся руки. Прежде всего у тех, кто еще был на что-то способен. Парализована была всякая контрдеятельность.
Была ли проведена контроперация «Тихий саботаж» в ответ на давление или нег?
Советологи писали, что саботировать начинали еще нововведения Ю. В. Андропова. Так «андроповед» Северин Биалер (Bialer) в книге «Советский парадокс» сообщал: «Зимой 1983 года в Москве я узнал о двух эпизодах, связанных с сопротивлением инициативам Андропова в плане проведения экономической реформы и его новаторскими идеями относительно чиновничьего аппарата. Местный партийный аппарат, в основном районные секретари, которые составляли превалирующее большинство в партийной машине, забросали ранней осенью Центральный секретариат партии письмами, выражавшими неприятие изменений в политике партии и стиле работы. Их основной аргумент сводился к необходимости учета опасности международной ситуации, что требует заниматься экономической мобилизацией, а не включаться в экономическую реформу или менять стиль работы партии. Второй инцидент связан с обращением, переданным Андроповым на места, в котором говорилось, что он не потерпит формальною отношения к экономическим реформам и требует от чиновников ответственности за порученное дело, а те, кто не согласен с такой постановкой дела, не должны удивляться, обнаружив себя однажды без работы. Эти эпизоды, как возможно, и многие другие, раскрывают нежелание чиновников на местах что-то менять» [3.60. Р. 96–97].
Еще в августе 1985 г. на совещании в ЦК прозвучал тезис о «тихом саботаже линии партии со стороны отдельных руководителей» [17. С. 70]. Тут нужно сказать, что постоянная риторика насчет того, что реформы М. С. Горбачева по развалу сверхдержавы вызывают сопротивление бюрократии потом помогли тем, кто планировал «август-91»: достаточно было провести контент-анализ статей, что указать в своих рекомендациях: события должны будут выглядеть в глазах общественного мнения так, как будто речь идет о пике недовольства политических консерваторов. Советологам было легче увидеть эту тенденцию. С. Старр (Starr) в своей статье «Меняющийся характер перемен» указывает, что «Нужно заметить, что даже самые ограниченные реформы могут вызвать сопротивление (…) со стороны управленческо-бюрократического аппарата. Именно на нею ополчился Горбачев в самых резких из своих речей. Пожалуй, ни один советский руководитель, кроме разве что Сталина времен массовых репрессий, не предпринимал подобной атаки на служащих собственного правящею аппарата. Судя по тому, что в 1987 году было уволено 10 тысяч милицейских работников, при Горбачеве основным объектом принуждения стал государственный аппарат» [3.61. С. 43].
Другой — некто Густафсон Т. (Gustafson) в статье «Кризис советской системы власти и политическая стратегия Михаила Горбачева» пишет, что «Уловить политическую линию Михаила Горбачева не так-то просто» [3.61. С.217].
Довести до такою безвыходного состояния ситуации, после которой автор американских рекомендаций мог спокойно вздохнуть и сказать: «Ну все! Этим русским до мата остался один шаг И каков бы он ни был, их ждет крах!»
Во время выборов зимой 1988/89 г. одним из первых начал атаку на аппарат некий юрист из Ленинграда: «На решающем предвыборном собрании мне выпал неудачный жребий: я должен был выступать с изложением своей предвыборной программы предпоследним. Было уже около полуночи, когда очередь дошла до меня. Все устали от выступлений и ответов на вопросы предыдущих девяти кандидатов. (…)
И тут я вспомнил, как начинал многие свои выступления Мартин Лютер Кинг: “У меня есть мечта!“ “I have a dream!” — говорил он и далее объяснял, в чем она состоит.
Я так и начал свое выступление: “У меня есть мента, что следующие выборы будут организовывать не структуры компартии, а сами избиратели и их объединения… ”»[30. С. 46–47]. Фигуры помельче также пользовались таким приемом достаточно примитивно, но стоило только на митингах покричать (да погромче!), что его обижают, как тут же была гарантирована «зеленая улица» и хор голосов в поддержку. Вот например, некий человек из их числа, но только всеми забытый: Виктор Пименович Миронов, 1949 года рождения, русский, юрист и журналист. С 1980 г. работал следователем Московской транспортной прокуратуры, затем инспектором комитета народного контроля Калининского р-на г. Москвы. В 1988 г. исключен из КПСС за то, что на партсобрании назвал фамилии членов бюро РК КПСС, злоупотреблявших служебным положением. Создатель и главный редактор бюллетеня «Хроника борьбы кандидата с аппаратом» (в ходе избирательной компании 1989 г. по выборам в народные депутаты СССР), с первого захода это не удалось, но потом был поддержан и в марте 1990 г. избран народным депутатом России и Моссовета.
Только теперь даются довольно интересные оценки происходившего. «К XIX партконференции “горбисты” располагали солидным реставрационным заделом. Заиграв в 1985 году в качестве козыря идею научно-технического прогресса, предложив и провалив программу подъема машиностроения, они дискредитировали ее. Две “модели хозрасчета” и внедрение кооперативов буржуазного толка наряду с подрывом системы научно-централизованного планирования подготовили предпосылки дезинтеграции и развала целостности народного хозяйства» [3.62. С. 34].
Итогами такой психвойны стало явление политического экстремизма, чего не было в стране уже многие годы. Так, 18 июля 1989 г. теракт некоего Э. Мальцева: бросил «коктейль Молотова» в окно Горьковского ОК. В октябре ему дали 3 года лишения свободы. 11 января 1991 г. в Калуге в собственном кабинете был убит главный редактор областной газеты «Знамя» И. Фомин, фотокорреспондент Г. Головков тяжело ранен. Убийство совершил убежденный, по его словам, антикоммунист, трижды судимый В. Воронцов, как-то раз сидевший с прибалтийскими националистами.