После XXVIII съезда М. С. Горбачев сам лично назначил новый состав. Но и этот состав был нелояльным. На апрельском (1991 г.) Пленуме М. С. Горбачеву устроили обструкцию, но его поддержало «демократическое» крыло и пост генсека был за ним сохранен. Из события видно, что сторона, пытавшаяся атаковать не была жестко консолидирована и у нее не было даже самого простого продуманного плана выступлений, координации совместных усилий. Другая сторона просто не была готова в такому обороту событий — она могла бы как-то ликвидировать попытку в зародыше: от самых примитивных форм, скажем, убийства инициаторов до каких-то виртуозных форм с применением всего набора технологий по оболваниванию членов ЦК.
Во время августовских событий в Москве мог быть собран и Пленум — условия для этого были, но он так и не состоялся. Картина тут довольно пестрая: разные силы и представлявшие их разные люди действовали в этом отношении довольно бессистемно. Да и что они могли сделать? Соберись он — не соберись, от этого бы ничего не менялось: он уже давно решал столь мало, что не мог бы повлиять на обстановку. На пресс-конференции 21 августа 1991 г. Дзасохов сказал:«… Мы в Секретариате ЦК КПСС выступили за то, чтобы Пленум ЦК, а это четыреста человек и география нашей страны, собрался бы немедленно, двадцатого числа. Многие члены Центрального Комитета уже прибыли в Москву, особенно из отдаленных районов. Но условия, которые подоспели (…) не позволили нам сделать это»; «Относительно проведения Пленума слухи по ЦК действительно ходили. Пленум предполагалось провести не в Кремле, как обычно, а в комплексе зданий на Старой площади. Точнее — в Малом конференц-зале в шестом “А” подъезде. (…)
Однако пленум решили не проводить, и прибывшие члены ЦК из отдаленных районов покупали билеты на обратный путь. С некоторыми из них я столкнулся у железнодорожной кассы управления делами ЦК. Они были в недоумении: велено ехать назад»; Против проведения Пленума ЦК был и В. А. Ивашко. Причем объяснялось все причинами весьма субъективного свойства: «Логика рассуждений заместителя генсека такова.
— У меня перед глазами еще стоял апрельский пленум, на котором М. С. Горбачев ставил вопрос о своей отставке, — признавался Ивашко. — Я председательствовал на этом пленуме, там остался хороший кусок моей жизни, и впечатления были еще живы. Я отчетливо себе представлял, что пленум сразу же поставит вопрос: “Где Генеральный секретарь?” На этот вопрос я, естественно, ничего вразумительного ответить не мог, тем более, что пошли уже всевозможные слухи. Даже сам факт созыва пленума без Генерального секретаря означал бы своего рода переворот в партии…» [3.78. C.299,306,307].
«… Я безуспешно пытался дозвониться в ЦК: ведь на 20-е августа предполагался созыв пленума. Глухо. Наконец, кто-то взял трубку, и ответил, что пленум… отменен» [3.85. С. 45–46].
Последний Пленум ЦК КПСС все же состоялся. Но только аж… 13 июня 1992 года в здании «Правды». Присутствовало 68 членов ЦК и 14 членов ЦКК. Но никакой абсолютно роли он уже не играл — поезд давно ушел и без машиниста.
Аппарат Центрального Комитета КПСС. Это была организация о самом факте существования которой можно было только догадываться. Как только это позволили, то в открытых письмах спрашивали: «Можно ли покритиковать ЦК? Или хотя бы поинтересоваться, как работает этот орган? Какие изменения произошли в нем за три года, с апреля 1985 года? Как идет перестройка в самом ЦК КПСС? (…)
Мы не знаем, что такое его постоянно действующий аппарат, какова его структура, численность, организация работы, принципы подбора кадров и их подготовки, условия работы (…)
Мы не знаем элементарных вещей о Политбюро и Секретариате ЦК. Например, чем занимается, за какой участок работы отвечает каждый из членов Политбюро и Секретарей ЦК? (…) Об американских сенаторах и конгрессменах мы порой осведомлены лучше, чем о своих руководителях» [3.86. С. 3].
Как пишут о нем теперь, этот орган «…представлял собой весьма сильную и авторитетную в глазах общественного мнения организацию, укомплектованную высококлассными и, (…) хорошо вышколенными, дисциплинированными сотрудниками. В структуре аппарата было двадцать отделов с общим числом ответственных работников в них около двух тысяч человек. Техническую сторону деятельности этого, сравнительно небольшого коллектива обеспечивали чуть более тысячи технических работников.
По существу аппарат ЦК КПСС тех лет являлся ведущей структурной единицей не партийного, но партийно-государственного руководства. Все крупные государственные решения, до их принятия соответствующими правительственными органами, проходили предварительную политическую, а также и техническую экспертную проработку в ЦК. В качестве экспертов в таких случаях ЦК имел возможность привлекать лучших специалистов науки, культуры, производства. С другой стороны, на аппарат ЦК, с учетом его высокого управленческого авторитета, нередко возлагалась по воле Политбюро ЦК КПСС, заглавная организаторская функция при выполнении решений, принятых государственными органами. Особенно часто такое случалось в зимнюю пору для развязывания сложных узлов на железных дорогах и в энергетике, а в остальные месяцы — для проведения ответственных сельскохозяйственных кампаний» [17. С. 4].
Кстати, как сейчас выясняется, аппарат ЦК КПСС был наделен и самой современной коммуникативной подсистемой, как своя автоматизированная система управления (АСУ). Ее генеральным конструктором (системным администратором) был доктор наук совсем недавно умерший В. В. Соломатин [3.87. С. 3].
Аппарат ЦК пережил довольно длительную историю, где моментами наиважнейшими были его довольно перманентные преобразования (Приложение № 4). М. С. Горбачев заговорил о реконструкции аппарата ЦК КПСС уже 19 марта 1985 г. — меньше, чем через неделю (!) после избрания генсеком: «Он сетовал — аппарат разбух невероятно. Особенно — Общий отдел, полно бездельников» [3.44. С. 59]. И это не удивительно, ибо «Став генсеком, он первым делом повысил себе зарплату. Вторым — постановил, что его жена будет получать из партийной кассы командировочные деньги. На украшения. Эта мелкая деталь у многих в аппарате ЦК сразу же остудила жар завышенных ожиданий» [3.88. С. 5]. Хороша же мелкая деталь! Тем более для большевиков, где принцип нестяжательства считался высшим благом! Отсюда «В отделах ЦК уже в 1986 году в частных беседах можно было слышать из уст ответственных товарищей, что избрание Горбачева генсеком — ошибка» [3.89. С. 6].
Содержание разговоров, естественно, доходит до М. С. Горбачева и аппаратчиков-«бюрократов» начинают разгонять: начинается самая трагическая в истории страны карусель! Начальство может делать выговоры кому угодно и по какому угодно поводу и на совещании 3 марта 1987 г. на встрече М. С. Горбачева с представителями (в ранге завсектором и выше) 3-х Отделов ЦК: организационного, пропаганды и сельскохозяйственного, на которой также были: А. Н. Яковлев, Г. П. Разумовский, В. П. Никонов, (примечательно, что Е. К. Лигачев в этот момент был в командировке в Саратовской области): «… впервые столь откровенно было выражено негативное отношение Генерального секретаря к аппарату ЦК. Критика аппарата за бездеятельность была воспринята большинством работников как вопиющая несправедливость. В самом деле, начиная с 1983 года нагрузки на людей многократно возросли, особенно с момента, когда во главе Секретариата ЦК стал Е. К. Лигачев. Он, а в его лице весь Секретариат, считался ответственным по линии Политбюро за организацию работы аппарата ЦК. При нем многие работники забыли об отдыхе, рабочий день продолжался нередко по 12–14 часов, одна на другую накатывались командировки» [17. С. 110].
Согласно Записке М. С. Горбачева от 24 августа 1988 г. «К вопросу о реорганизации партийного аппарата», разосланной всем членам Политбюро, одобрившей ее структура аппарата ЦК менялась: должно было остаться 9 отделов. (Приложение № 4). Из 1940 ответственных и 1275 технических работников, сокращение должно было коснуться 700 человек. С горечью теперь фиксируются «нововведения»: «Наибольшие перемены в деятельности ЦК КПСС последних лет были связаны с именами М. С. Горбачева и Е. К. Лигачева. Эти лидеры, как ни различны они в своих характерах, имели и много общего. Именно они (…) принесли в аппарат ЦК КПСС многословный и суетливый стиль обкомов с многочасовыми и многословными заседаниями Секретариата, нескончаемой чередой различного рода всесоюзных совещаний, конференций, встреч, слетов. Именно это время заполнили многочисленные всесоюзные совещания по разным хозяйственным вопросам с утомительно-назидательными докладами-монологами секретарей ЦК КПСС. Носили они, как правило, агитационно-просветительский характер и были для дела маловразумительными.
(…) Вместе с упрощением и демократизацией громоздкого бюрократического механизма аппарата ЦК началось заметное снижение уровня организационной работы партии. Происходило это оттого, что разрушая, охотно отказываясь от старых, отживших методов партийной работы, новые провинциальные лидеры не предложили ничего конструктивного, ибо плохо себе представляли цели, пути реформирования партии» [22. С. 83–84];
М. С. Горбачева «… вполне устраивал обстрел аппарата ЦК, казавшегося ему недостаточно послушным. К тому же в силу своего положения работники ЦК раньше других членов партии начали понимать истинный смысл маневров Горбачева, и это его беспокоило. Показательно, что несколько лет он не собирал аппарат ЦК, чтобы обсудить положение дел и начистоту поговорить о ходе перестройки. Лидер партии исколесил весь мир, облетел многие страны и континенты, встречался с людьми разных убеждений, профессий и званий, однако не хотел встретиться и объясниться с работниками, которые были его естественной опорой и помощниками. Ему хватало время лишь для того, чтобы ставить подписи под решениями о реорганизациях и переделках аппарата, держать его в состоянии тревоги и неуверенности» [26. С. 64];
«Форсированное разрушение по политическим мотивам аппарата ЦК КПСС и партийного аппарата в целом, осуществленное после XIX Всесоюзной парт