рсий) П.А. Судоплатова, начальника Транспортного управления П.П. Лорента, начальника 2-го специального бюро Н.А. Карасёва (организовывавшего прослушивание и запись разговоров руководителей партии и правительства), а также министра внутренних дел Украины П.Я. Мешика и работавшего в Грузии бывшего начальника Секретариата министерства С.С. Мамулова. Несколько раньше, 4 апреля 1953 года, в тюрьму вновь попал бывший первый замминистра госбезопасности С.И. Огольцов. Лишены свободы были и некоторые другие руководители объединённого МВД [Л.41].
Министром внутренних дел СССР 26 июня 1953 года, сразу после ареста Берии, назначили генерал-полковника С.Н. Круглова. Охрану правительства тут же поручили партийному руководителю — зав. отделом административных органов Московского комитета КПСС К.Ф. Лунёву, поставив его на должность начальника 9-го управления МВД СССР. Одним из первых заместителей министра остался верный (и пока ещё нужный) Хрущёву генерал-полковник Серов. Другим первым замминистра сделали правительственного охранникаЛунёва. В должности замминистра по-прежнему остался генерал армии И.И. Масленников. Четвёртым среди заместителей министра стал генерал-лейтенант С.Н. Перевёрткин, переведенный из Министерства обороны для руководства внутренними войсками [Л.23].
Для усиления партийного влияния в состав Коллегии министерства были введены и поставлены на ключевые посты профессиональные политработники. Так, членом Коллегии и начальником Управления контрразведки в СА и ВМФ стал бывший член Военного Совета Ленинградского военного округа генерал-лейтенант Д.С. Леонов. Также членом Коллегии и начальником Управления кадров МВД СССР назначили бывшего заведующего сектором административных органов ЦК КПСС полковника В.П. Петушкова. Ещё одним членом Коллегии МВД СССР был утверждён бывший посол СССР в США А.С. Панюшкин, ставший председателем Комиссии по выездам при ЦК КПСС и возглавивший Главное управление разведки за границей. Исполняющим обязанности начальника Контрольной инспекции при МВД определили бывшего заместителя начальника политотдела погранвойск МВД Ленинградского округа полковника А.Н. Безответных. Вместо получившего повышение Лунёва начальником Управления правительственной охраны стал бывший первый секретарь Пролетарского райкома КПСС Москвы В.И. Устинов [Л.23]. Таким образом, профессиональная партийная прослойка в руководстве МВД, необходимая Хрущёву для завоевания единоличной власти, значительно укрепилась.
В Ленинграде обстановка успокоилась, и жизнь вошла в нормальное русло. В областном УМВД налаживалась повседневная работа. В книге «Питерские прокураторы» отмечено, что в отношении политических преступлений «при Богданове не обошлось без необоснованных арестов». В качестве примера приведена выданная начальником управления санкция на арест сотрудника библиотеки им. Салтыкова-Щедрина кандидата педагогических наук Б.Ю. Эйдель-баума. Он обвинялся в том, что «среди своего окружения проводил антисоветскую агитацию и хранил у себя на квартире, в том числе в военное время, контрреволюционную литературу». Очевидно, что это было стародавнее дело, и Борис Юрьевич много лет уже находился под колпаком у компетентных органов. Что послужило конкретным поводом для взятия агитатора под стражу, в книге не сказано. Однако в связи с изменявшейся политической обстановкой интересна дальнейшая судьба данного дела. Ленинградским городским судом Эйдельбаум 26–28 ноября 1953 года был приговорён по статье 58 пункт 10 УК РСФСР к 8 годам лишения свободы с последующим поражением в правах на 3 года.
Затем определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Совета СССР от 19 января 1954 года срок наказания ему был уменьшен до 5 лет лишения свободы без поражения в правах. Однако на основании ворошиловскогоуказа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии» бывший научный сотрудник от отбытия наказания был освобождён со снятием судимости [Л.4].
Наступила пора так называемой хрущёвской оттепели. Однако лично мне это ласковое и приветливое слово оттепельочень не хотелось бы использовать для обозначения того печального периода правления нашего нового самодержца, когда временно были чуть ослаблены вожжи перед нарастанием очередного культа личности.В связи с этим предлагаю этот короткий этап называть временем хрущёвского послабления, за которым последовал дикий произвол, названный волюнтаризмом.
В воскресенье 13 сентября 1953 года все газеты опубликовали информационное сообщение о том, что на днях состоялсяпленум ЦК КПСС, на котором был заслушан и обсуждён доклад Хрущёва «О мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства СССР». Материалы этого доклада оказались столь обширными, что печатались в газетах в течение трёх дней, а потом впервые вышли отдельной брошюрой. Вторым пунктом повестки дня пленум официально избрал Хрущёва лидером партии — первым секретарём ЦК КПСС. После разгрома опасного конкурента — Берии — этот пленум можно считать вторым важным этапом и базовой площадкой в восхождении Хрущёва к вершине единоличной власти. Отныне его пространные речи на целое десятилетие стали непременным атрибутом нашей жизни, превратившись в катехизис идейно-теоретического воспитания масс.
В декабре 1953 года состоялся официальный суд над Берией и проходившими в качестве членов его бандыБ.З. Кобу-ловым, С.А. Гоглидзе, Л.Е. Влодзимирским, В.Н. Меркуловым, П.Я. Мешиком, В.Г. Деканозовым. В приговоре, объективность которого вызывает серьёзные сомнения, Берия обвинялся в том, что он «сколотил враждебную Советскому государству изменническую группу заговорщиков» (очевидно, имелись в виду перечисленные выше лица), которые ставили своей целью использовать органы внутренних дел против Компартии и советского правительства, «поставив над ними МВД для захвата власти». Далее инкриминировались вооб-ще несусветные замыслы по ликвидации советского строя, реставрации капитализма и восстановлению господства буржуазии.
«Став в марте 1953 года министром внутренних дел СССР, — говорилось дальше в обвинительном заключении, — Берия начал усиленно продвигать участников заговорщической группы на руководящие посты» (перечисленные выше лица в марте 1953 года особых повышений не получили, даже имели понижения, и до 26 июня 1953 года по служебной лестнице никуда не продвинулись). Заговорщики принуждали работников местных органов МВД тайно собирать клеветнические данные о деятельности и составе партийных организаций, «пытаясь опорочить работу партийных органов» (действительно собиралась информация, чтобы показать реальную работу нерадивых партийных боссов). Были приняты меры к активизации буржуазно-националистических элементов в союзных республиках, разжиганию вражды и розни между народами СССР (так была трактована попытка Берии выдвинуть национальные кадры на местах). Была установлена слежка за руководством Компартии и советского правительства. (Во-первых, с нашими товарищами всегда надо держать ухо востро. Во-вторых, если бы Берия хорошо шпионил, то не допустил бы своего ареста. Так что за Лаврентием Павловичем следили лучше.) Суд обвинил Берию и его соучастников и в том, что они совершили террористические расправы над людьми, со стороны которых боялись разоблачений. (Это правильно. Но объективности ради на скамью подсудимых следовало бы посадить Хрущёва, Маленкова, Молотова, Кагановича и др.)
В приговоре Берии были предъявлены обвинения в попытке сближения и установления связи с Гитлером в 1941 году с целью достижения договорённости о прекращении войны за счёт уступки ряда территорий. Инкриминировалось также стремление открыть врагу Главный Кавказский хребет, чтобы оккупировать Закавказье иностранцами (за организацию обороны Кавказа Берия получил звание Маршала СССР).
В обвинительном заключении имелись также разделы о покровительстве агентам иностранных разведок, о попытке установить тайную связь с Тито-Ранковичем, о «капитулянтских предложениях» Берии с отказом от социалистического строительства в ГДР и странах народной демократии. Бывший советский руководитель был объявлен агентом английской разведки. Суд обвинил Берию и в моральном разложении, указав, что он сожительствовал с многочисленными женщинами, в том числе якобы связанными с сотрудниками иностранных разведок [Л.З].
О «ленинградском деле» пока что ничего не было сказано.
Прекрасно помню, что ещё в ту пору, когда вышеперечисленные обвинения были официально объявлены, они казались неправдоподобными и во многом вызывали сомнение. Однако народ, приученный безгранично доверять Советской власти, с молчаливым ужасом воспринял образ нового разгромленного врага: ведь должен был кто-то быть повинен во всех наших бедах, неудачах и бесчисленных жертвах. Убийство Берии и ещё ряда бывших товарищей отнюдь не говорило о силе Хрущёва, а лишь подтверждало его коварство. Я не оправдываю Лаврентия Павловича, но обвиняю Никиту Сергеевича в том, что он продолжил курс репрессий, придав ему новые формы. Какая же это была оттепель, когда продолжались расстрелы опасных свидетелей минувших тяжких дел, лагерная система сохранилась и число заключённых стало даже расти, всякое свободомыслие давилось бульдозерами, а инакомыслие лечилось в психушках? Начав с уничтожения Берии с сотоварищами, Хрущёв продолжил серию убийств. В июле 1954 года был судим и расстрелял Рюмин, являвшийся непосредственным руководителем следствия по провокационному «делу врачей». Затем такой же участи повергся бывший министр госбезопасности Абакумов, на счету которого было «ленинградское дело». Какую государственную опасность представляли в ту пору эти два бывших? На наш взгляд, никакой. Но их уничтожили (в назидание другим), потому что они могли раскрыть, какую роль играл Хрущёв в означенных выше фальсифицированных делах. Теперь, поприжав ещё одного идеолога репрессий — Маленкова, в декабре 1954 года Хрущёв уже постфактум инкриминировал (пока что)