замаскированными мерами пришлось чистить авгиевы конюшни. Борьба с реэмигрантами и саботажниками ещё далеко не была закончена. Сталину надо было найти пути смены заслуженного, но вредоносного как центрального, так и периферийного, или (как назвал его историк Ю.Н. Жуков) «широкого», руководства.
Заполнение появившихся вакантных мест осуществлялось молодыми специалистами, окончившими вузы и техникумы. Причём за подбор и назначение кадров на ответственные партийные и административные должности, в соответствии с решением съезда, отвечал теперь Отдел руководящих партийных органов (ОРПО) ЦК, представлявший свои предложения на утверждение Политбюро. Вся кадровая политика была отныне под постоянным контролем Сталина и его ближайших соратников, или (по Ю.Н. Жукову) «узкого» руководства. Перед предстоявшими схватками тыловые структуры требовалось надёжно укрепить [Л.11].
15 декабря 1934 года собрался объединённый пленум Ленинградского обкома и горкома, который по рекомендации ЦК ВКП(б) избрал первым секретарём обоих комитетов «одного из выдающихся строителей и деятелей большевистской партии и Советского государства, верного ученика и соратника И.В. Сталина, видного марксистского теоретика и талантливейшего пропагандиста марксизма-ленинизма» А.А. Жданова [Л.27]. При этом новоявленный Первый был тут же кооптирован в члены обкома и горкома и немедленно избран членом бюро этих руководящих партийных органов. Несмотря на то что всё делалось по рекомендации ЦК, в соответствии с бюрократической процедурой данный вопрос вынесли на утверждение того же ЦК ВКП(б).
Вторым пунктом постановления объединённого пленума было принято решение об увековечивании памяти Кирова, «павшего на боевом посту от руки классового врага». По-становили переименовать в Кировские: Нарвский район, улицу Красных Зорь, мост Равенства (бывший Троицкий), Крестовский, Елагинский и Каменный острова.
Затем собрание руководящих коммунистов заслушало итоги ноябрьского (1934 года) пленума ЦК ВКП(б) в изложении своего первого секретаря Жданова, а в заключение приняло очередное приветствие товарищу Сталину.
Для краткой характеристики Андрея Андреевича Жданова (1896–1948) приведём несколько выдержек из БСЭ, которые в комментариях не нуждаются.
«А.А. Жданов входил в возглавляемое И.В. Сталиным руководящее ядро большевистской партии, которое после смерти В.И. Ленина, в непримиримой борьбе против троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев и других маловеров и капитулянтов, отстояло великое знамя Ленина, сплотило партию, обеспечило победу социализма и вывело советский народ на широкий путь строительства коммунизма. А.А. Жданов повседневно руководил индустриализацией». Под его руководством большевики «добились серьёзных успехов в коллективизации крестьянских хозяйств, в организационнохозяйственном укреплении колхозов, строительстве и укреплении совхозов». В партийной элите Жданов слыл интеллектуалом, а потому «много внимания и сил уделял дальнейшему развитию ряда важных проблем марксистско-ленинской теории, внося в научную работу дух большевистской партийности, беспощадно громя проявления буржуазной идеологии, всякие отклонения от ленинско-сталинской теории». Он занимался также вопросами социалистической культуры, литературы, музыки, истории, философии, «научной организацией подбора, воспитания, выдвижения и распределения кадров», международным коммунистическим движением, выступая на различных форумах «с глубокими по содержанию и блестящими по форме» докладами, «давая образцы творческой разработки новых вопросов», призывая «ещё теснее сплотиться вокруг великого Сталина» [Л. 27].
Не следует упускать из виду ещё и такой момент, что Жданов и Сталин являлись сватами, поскольку сын первого, Юрий, в те годы был женат на дочери вождя Светлане, что не могло не оказывать определённого влияния на их отношения.
На освободившееся место начальника Управления НКВД по Ленинградской области 10 декабря 1934 года прибыл из Москвы Л.М. Заковский — ответственный руководитель и профессиональный чекист. Пользуясь справочниками [Л. 23, Л.29, Л.30] и книгой «Питерские прокураторы» [Л.4], составим его портрет.
Автор упомянутой книги пишет, что «Заковский Леонид Михайлович (урождённый Штубис Генрих Эрнестович) с детства вышел ущербным человеком», а такой психологический аспект, или пунктик, часто оказывает определяющее влияние на всю жизнь индивидуума в его стремлении любыми способами, не считаясь ни с какими издержками, доказать окружающим своё величие, утвердить собственное «Я». Вот и автор книги сообщает, что «в благоприятных условиях революционных событий и гражданской войны его безнравственность получила дальнейшее развитие». В порыве откровенности Заковский сказал как-то о себе буквально следующее: «Попади ко мне в руки Карл Маркс, он бы тут же сознался, что был агентом Бисмарка». Автор «Прокураторов», изучив множество документов, пришел к выводу: «Да, Заковский-Штубис такого добиться мог».
Однако в высших эшелонах власти Заковский котировался достаточно высоко. Он приступил к работе в ВЧК с первых дней её создания и уверенно поднимался по служебной лестнице: рядовой разведчик, начальник разведки, комендант ВЧК. Известно, что «комендант лично сам участвовал или же возглавлял команды по приведению в исполнение высшей меры наказания». Так что Заковскому пристрелить кого-либо или распорядиться, чтобы пристрелили, — дело плёвое и привычное.
С 1918 года Заковский стал особоуполномоченным президиума ВЧК на Западном, Южном и Восточном фронтах, что открывало ему широкие служебные возможности. Затем он возглавлял отряды специального назначения по подавлению восстаний в Астрахани, Саратове, Казани. Даже после окончания Гражданской войны перебрасывался из одной горячей точки республики в другую. С 1932 года являлся Полномочным Представителем ОГПУ, народным комиссаром внутренних дел Белорусской ССР. Какие репрессии свирепствовали в этой республике, хорошо известно. За свои заслуги Заковский награждён был двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды и парой знаков «Почетный работник ВЧК и ОГПУ» (к 5-й и 15-й годовщинам органов).
Небезынтересна и литературная деятельность Леонида Михайловича. Вот некоторые работы, выходившие из-под его пера: «Шпионов, диверсантов и вредителей уничтожить до конца», «Выкорчевать до конца троцкистско-бухаринскую агентуру фашистов», «Предателям Родины троцкистскобухаринским шпионам нет и не будет пощады», «Подрывная работа церковников-сектантов».
Теперь вот настал черёд проявить себя в Ленинградской области. С появлением нового начальника в Большом доме на Литейном «снимались со своих постов и сплавлялись во все концы страны руководящие кадры». Часть из них, вместе с бывшим начальником управления, позже была уничтожена. «На освободившиеся должности хлынула лавина карьеристов из других регионов, послушных и безжалостных, не имевших корней в городе на Неве, зато с большим опытом получения требуемых результатов в процессе следствия». Для проведения чисток пока что требовались такие кадры.
Выдвиженцы представляли собой послушных исполнителей планов Заковского. Так, его заместителем по государственной безопасности стал Н.Е. Шапиро-Дайховский, подпись которого присутствует на большинстве постановлений о расстрелах. Из местных кадров выделялись Д.Д. Фигур и П.И. Мелюхов, которых «объединяли безудержный карьеризм, низкий моральный облик и бесчеловечность». В те годы в Ленинградском управлении НКВД работала и Софья Гер-тнер, прозванная Сонька-Золотая Ножка за истязания и садистские методы ведения следствия.
С 1935 года началась «ликвидация без остатков всего троцкистско-зиновьевского подполья». На основании постановлений Особого совещания при НКВД СССР снова проводились две операции по выселению из Ленинграда бывших людей, которых набралось в общем количестве более 11 тыс. человек. Причём в этой работе Заковский «не был бессознательным, слепым исполнителей чужой воли, так как владел обстановкой и знал все партийные, государственные и своего ведомства приказы, постановления и указания».
Вот такой была общая атмосфера, в которой пришлось работать моему отцу. Как уже упоминалось, в октябре 1935 года Н.К. Богданова перевели из Устюжны на аналогичную должность начальника райотделения НКВД города Луги. Оба города являлись тогда райцентрами, относившимися к Ленинградской области.
Луга, находящаяся на железнодорожной линии Ленинг-рад-Псков, мало чем отличалась от Устюжны, хотя обладала более скромной историей и меньшей производственной базой. Работали там небольшие стекольный и кирпичный заводы, велась добыча торфа. В сельском хозяйстве практиковались такие же, как по всей области, посевы полевых (ржи и пшеницы), посадки картофеля и овощей, имелось молочное животноводство. Возможно, что в этом провинциальном городке вследствие более слабой экономики были «меньшими показатели по контрреволюции», с которой Богданов, по мнению своего начальства, в Устюжнском районе недостаточно жёстко боролся.
Как потом повторялось не раз, на новое место службы отец уехал один, чтобы обосноваться в незнакомом городе и обустроиться с жильём. Мама только что родила сына Владимира и потому пока оставалась с ним на прежнем месте. С работы она уволилась только 25 января 1936 года «ввиду перевода мужа на службу в другой город». Поскольку ухаживать за грудным ребёнком помогала домработница Шура, мама сразу же после переезда в Лугу устроилась работать главврачом детского «Санатория малюток».
На своём новом месте службы Богданов, обладавший уже достаточно солидным чекистским опытом, быстро вошёл в курс дела, наладил агентурную и оперативную работу, установил тесные связи с партийными и советскими органами. В 1936 году он был избран членом бюро и членом пленума Лужского райкома ВКП(б), а также стал членом президиума и членом пленума райисполкома.
Поскольку НКВД совмещал в себе тогда и госбезопасность, и внутренние дела, то приходилось одновременно бороться с преступностью и с вооружёнными выступлениями в районе. 9 мая 1936 года начальнику Лужского РО НКВД Богданову была объявлена благодарность от УНКВД ЛО «за хорошую постановку учёта и отчётности и за внедрение бюджетной дисциплины».