— Ты придумал? — он посмотрел на меня, мне оставалось лишь кивнуть.
— Очень толково, всё расписано по часам и даже перерывы, — удовлетворённо покачал головой кардинал Торквемада, — у тебя есть копия?
— Берите этот вариант ваше преосвященство, — тут же сказал парень, — всё равно сегодня нужно будет его менять, так что он у меня в голове.
— Ты нашёл себе ещё учителя? — заинтересовался кардинал, зная то, что я учусь у множества людей и только поощрял это.
— Устроился в банк Медичи, — кивнул я, — хочу изучить банковское дело изнутри.
— И они тебе это разрешили? — удивился он, — позволят узнать их секреты?
— Думаю вряд ли обычному служащему что-то позволят увидеть тайное, — покачал я головой с большим сомнением, — но хотя бы принципы работы я узнаю.
— Знания не могут быть лишними, — согласился он со мной, — это позволит тебе смотреть много шире, чем без них.
— Я руководствуюсь такими же принципами ваше преосвященство, — улыбнулся я, — тем более, что вы их мне и привили.
Кардинал рассмеялся и потрепал меня по голове.
— Скорее бы ты вырос мой мальчик, — мягко сказал он, — чтобы я смог увидеть твой рассвет.
— А я, наоборот, хочу, чтобы вы жили как можно дольше ваше преосвященство, — проворчал я, вызвав его улыбку, — всё что я сейчас имею, произошло только благодаря вам. В Гвадалахаре я был бы заперт в четырёх стенах и остался бы там просто проклятием рода.
— Что же, тогда если ты согласен, я договорюсь завтра с кардиналом, отвечающим за эту канцелярию, — кивнул он, — только поскольку ты попадёшь туда, знай одну небольшую тонкость, жалование ты будешь получать как все, но треть его будешь отдавать негласно своему начальнику.
— Так работают только там? Или везде в Апостольском дворце? — удивился я таким наглым поборам.
Торквемада смутился, но ответил.
— Он в свою очередь собранную часть, будет отдавать выше, а оттуда они пойдут ещё выше, — тут кардинал не стал продолжать, но и так было понятно, куда уходит последняя часть собранного, — так сложилось сын мой, и не в моих скромных силах это изменить.
— Я и не прошу ваше преосвященство, — помотал я головой, — зачем нам идти против течения.
— Именно Иньиго, — кивнул он, — милость папы бывает так мимолётна.
Он явно в этот момент подумал про себя, но отказался продолжать разговор и простился со мной, сказав, что пришлёт посыльного с датой и временем моего выхода на ещё одну новую работу.
Глава 13
К огромному моему удивлению, на ступенях административного корпуса Апостольского дворца нас с Бартоло встречал Родриго Борджиа, причём он явно ждал нас, поскольку, увидев, сразу пошёл навстречу.
— Сеньор Родриго! — обрадовался, выглядывая из-за спины моего секретаря, у которого я находился в кенгурятнике, — как я рад вас видеть!
— Взаимно Иньиго, — улыбнулся он, — дядя вчера сказал, что вас устроили в канцелярию инквизиции, так что я решил отдать вам небольшой моральный долг и показать, где у нас что находится, поскольку отлично помню, как сам плутал первое время на этой огромной территории.
— Сеньор Родриго, с меня ужин в вашу честь с первого же получения жалования, — радостно вскрикнул я, поскольку сам переживал за то, как мы будем искать моё новое место работы, — я так благодарен вам за помощь!
Он мягко улыбнулся, протягивая Бартоло свиток.
— Держите, я взял на себя смелость оформить за вас всё нужное, в том числе и пропуск, так что первое время носите его с собой, пока охрана вас не запомнит.
Мне пришлось тут же рассыпаться в комплиментах ему и его доброте.
— Идём, — кивнул он, принимая их, — покажу кратчайший путь до вашего места.
Как мне повезло с тем, что он решил помочь, я понял сразу, как только мы, показав свиток пропуска на охране, которая, впрочем и так меня узнала и без него, вошли внутрь. Огромная территория, на которой находилось множество различных как жилых, так и хозяйственных построек, могла быть исследована только с помощью проводника, так что Борджиа и правда сэкономил нам кучу времени, показав, как и главное, где среди большой стройки найти нужное здание и главное зал.
— Я у вас в долгу сеньор Родриго, — ещё раз поблагодарил я довольного Борджиа, который заведя нас в большой зал, показал на комнату, которая находилась в самой дальней стороне от нас и кивнув, покинул нас.
Десятки взглядов священников в бело-чёрных и коричневых рясах устремились на нас, так что Бартоло оробел, но я ему показал рукой, куда нужно идти. Пройдя весь зал, заваленный кипами свитков и нераспечатанных писем, мы дошли до комнаты, где сидел весьма упитанный кардинал, который ел руками мясо, макая в подливу кусочки хлеба и запивал всё это красным вином, запылённая пузатая бутыль которого, с соломенной оплёткой, стояла тут же на столе.
— Ваше преосвященство, — склонился Бартоло, а я выглянув из-за его спины тоже склонил голову, но поздоровался на латыни.
— Судя по всему, ты и есть новый протеже Торквемады и Борджиа? — прочавкал он, не прерывая свой завтрак, — я думал ты будешь постарше.
— Вы получаете двух работников по цене одного ваше преосвященство, — на латыни ответил я, — ну и все эти тонкости с жалованием до меня доведены, так что проблем я у вас не вызову.
— Мне не очень нравится, когда у меня появляются люди, которых взял не я, — он видимо решил сразу объяснить свою позицию насчёт меня, — так что я не посмотрю, кто у тебя покровители, если ты начнёшь сливать сведения, полученные у меня куда-то налево. Точнее я и так знаю, что ты их шпион, иначе ради чего тебя послали сюда, где ничего не происходит и нет толком никакого заработка.
— Ваше преосвященство, позвольте делом доказать, что я вас не подведу? — предложил я, чтобы закончить этот неприятный разговор.
— Джузеппе! — крикнул он и в кабинет тут же забежал сухенький мужчина лет тридцати.
— Да ваше преосвященство, — трижды низко он поклонился.
— Устрой его и вон с глаз моих, — проводило меня моё начальство «добрым» напутствием.
Мы вышли из кабинета и дошли до кучи столов, за которыми сидели священники, перебирая свитки. Точнее, как я заметил, более делая вид, что они что-то делают, поскольку и это они демонстрировали только явно потому, что появился я.
— Его преосвященство обычно не приходит на работу, — тихо сказал мне священник францисканец, судя по простой коричневой робе, подпоясанной верёвкой с тремя узлами и сандалиями на босу ногу, — всем заведую я, так что не берите в голову его слова, вы вряд ли когда ещё его увидите.
— «Такой начальник просто золото для своих сотрудников, — хмыкнул я про себя».
— Сеньор Иньиго де Мендоса, к вашим услугам сеньор, — решил представиться я ему.
— Джузеппе Верди, простой монах-францисканец, — подтвердил он мои мысли о своей принадлежности, — я не из благородного сословия.
— Посвятите пожалуйста меня в вашу работу Джузеппе, — попросил я, — чтобы я мог приступить к служебным обязанностям.
— Ваш стол синьор, вон тот крайний, — показал он на свободное место, рядом с которым пустовало ещё три места, — ваша задача брать все письма или свитки вот с этой стороны зала, — он показал на заваленный пол, — и ознакомившись, принять решение, куда отправить письмо дальше. Вон на тот стол отправляются письма, которые нужно рассмотреть его преосвященству.
Он показал на стол, на котором лежала стопка свитков и открытых писем. Судя по слою пыли, которые их покрывали, они лежали там очень давно.
— А куда всё остальное просмотренное? — поинтересовался я.
— Мы это сдаём и получаем деньги за сданную бумагу, — тихо сказал мне Джузеппе, — каждый потом получает за это свою долю.
— Погодите Джузеппе, получается мы не отвечаем корреспондентам? — удивился я.
— Зачем? — ещё больше, чем я, изумился он, — то, что достойно взгляда его преосвященства, отправляется на тот стол к нему, остальное мы просто сдаём старьёвщику.
— То есть доносы и письма, в которых есть имена и фамилии, вы просто отдаёте постороннему человеку? — уточнил я, на что он бесхитростно кивнул.
Ничего не став говорить ему, я пошёл за свой стол, а Бартоло захватил по пути с пола кипу пыльных документов. Первое же письмо, которое я открыл, было от какого-то священника, который жаловался на настоятеля своего монастыря, что тот по ночам приглашает себе женщин из села и они всю ночь предаются свальному греху.
— М-да, — протянул я, прочитав то, в какие даты и в каком количестве были приглашены женщины, — «тебе это пойдёт на пользу», сказал его преосвященство.
Бартоло недоумённо посмотрел на меня, а я показал ему письмо и он, прочитав его, покраснел.
Став открывать все письма и свитки подряд, я в основном натыкался на жалобы на соседей, чаще всего евреев, что они занимаются своими богомерзкими ритуалами, насылая порчу на христиан. Парочка свитков встретилась поинтереснее, в них были запросы от учёных различных стран о том, что думает папский престол об их исследованиях, чтобы их не обвинили в ереси.
— «Эти и правда похожи на те, что было бы интересно посмотреть кардиналу, — подумал я, — но всё равно, как-то нехорошо, не отвечать вообще на почту, люди тратят деньги на бумагу, на то, чтобы доставили послание».
Я протянул руки к Бартоло, который привычно поднял меня и прижал к груди.
— Давай посмотрим, что лежит на том столе, — я показал место, где лежали отложенные письма для кардинала.
Парень донёс меня, и я под взглядами всех присутствующих, которые даже перестали делать вид, что пытаются работать, ознакомился с лежащими там документами.
— Ап-чи! — чихнул я, когда пыль с очередного письма попала мне в нос.
— Синьор! — заволновался Бартоло, но я остановил его жестом и открыл это письмо, сразу посерьёзнел. В нём какой-то итальянский дворянин жаловался на своего соседа, что тот покровительствует общине вальденсов, которые исповедуют свою веру прямо на улицах, смущая тем самым добрых христиан. Зная отношение церкви ко всяким катарам и альбигойцам, которых правда вырезали подчистую ещё в тринадцатом веке, это обвинение было очень серьёзным, особенно по меркам церкви.