Как только двое мужчин, поддерживающих с обеих сторон за плечи ослабевшего пожарного, вышли на улицу, пропав из зоны прямой видимости оставшихся внутри охранников, Зеро, чьи руки покоились на плечах сопровождавших ее людей, начала действовать...
Кисть правой руки переместилась чуть вбок, ухватившись за массивный подбородок Винсента, а затем резко дернула в сторону. Раздался щелчок сломанной шеи, и массивное тело стремительно осело. Если бы вторая рука женщины, в глубине которой жили неистребимые животные инстинкты, функционировала как прежде, то убийца одновременно разделалась бы с обоими сопровождающими. Но у хищницы, вышедшей на охоту в эту нескончаемую кровавую ночь, одна конечность была перебита, поэтому Зеро пришлось собрать воедино остатки сил и все той же правой рукой хлестко ударить в горло того, кто до этого рокового мгновения назывался Таем.
Второе тело беззвучно рухнуло вслед за первым, и путь к свободе был наконец-то открыт, Но воспользоваться плодами успеха не удалось — она уже исчерпала резерв всех своих ментальных и физических сил.
Убийца сделала еще несколько неверных шагов, после чего ослабевшая левая нога нелепо подвернулась прямо на ровном месте и, увлекаемое вниз собственной тяжестью, тело Зеро безвольно устремилось к земле, а разум наконец провалился в спасительно-темный колодец беспамятства.
Как только ее сознание отключилось, образ обезображенного ожогом пожарного сразу исчез, и теперь на асфальте лежала молодая женщина с простреленной навылет рукой в обильно пропитанной кровью одежде.
Флайту хватило всего лишь минуты с небольшим, чтобы решить оптическую головоломку и понять, что было не так в мнимом пожарном, но это все равно не спасло его людей. Человек с обожженной кожей, вынырнувший из самого сердца пожара, должен особенно резко пахнуть гарью с примесью запаха паленого мяса. А тот, кто минуту назад ушел в сопровождении Тая и Винсента, при всей законченности и правдоподобности своего образа, был лишен главной его составляющей — от него не только не разило гарью, но и вообще ничем особенным не пахло. А это могло означать только одно: перед ними был тот хладнокровный и неуловимый киллер, который устроил весь этот кавардак, обильно сдобренный убийствами и возгораниями.
Вытаскивая на ходу пистолет, Флайт бросился вслед своим подчиненным, сопровождавшим мнимого пожарного. Он бежал, чтобы предупредить их об опасности, но там, за пределами этого огромного здания под необъятным куполом звездного неба, его людей уже не было. Все, что там оставалось, — два безучастных ко всему на свете покойника по имени «невинно убиенный Винсент» и «безвременно почивший Тай»... А неподалеку в луже крови лежала молодая женщина, по всей вероятности, тоже мертвая — убийца подобного класса вряд ли оставит в живых нежелательных свидетелей.
Старший группы прекрасно отдавал себе отчет в том, что именно он и никто другой повинен в смерти своих людей. Начальство, может быть, примет во внимание вполне обоснованные, безукоризненно грамотные приказы, но сам он в глубине души всегда будет знать: его хваленый разум находился на расстоянии вытянутой руки от решения задачи и так бездарно облажался... А из этого вытекало, что отныне не будет покоя специальному агенту Флайту, пока этот псевдопожарный не заплатит по всем счетам...
Местность, прилегающая к зданию, прекрасно просматривалась, и после секундного замешательства преследующий добычу охотник решил, что преступник мог скрыться только в одном направлении — свернув за угол здания, где сосредоточились машины пожарных и «скорой помощи». План киллера, разумеется, был неплох, но огромный ожог, распространившийся на добрую половину лица, делал убийцу слишком заметной фигурой, чтобы он мог просто так раствориться в толпе.
«А раз так, значит, все еще остаются неплохие шансы обнаружить и ликвидировать проклятого наемника», — решил про себя Флайт, уже на бегу сообщая по рации внутренней связи приметы преступника и направление его предполагаемого отхода.
Та, кого собирался найти и уничтожить человек с острыми чертами лица и большими внимательными глазами, фиксирующими каждую, даже самую незначительную мелочь, неподвижно лежала у ног опьяненного ненавистью агента, но, даже его мощному интеллекту задача оказалась не по зубам: сложно найти нечто общее между грузным неповоротливым мужчиной в мешковатом защитном костюме и хрупкой девушкой, распростертой на теплом, еще не успевшем остыть после дневной жары асфальте.
Охотник скрылся за поворотом в тщетной надежде поймать черную кошку в непроглядно темной комнате, а спустя минуту Зеро очнулась — молодой прекрасно тренированный организм, несмотря на достаточно серьезную потерю крови, не мог слишком долгое время оставаться выключенным из действительности, поэтому обморок был не слишком продолжительным.
Несколько секунд истекающая кровью убийца лежала неподвижно, пытаясь определить, что произошло за тот короткий промежуток времени, пока она находилась в беспамятстве, и нет ли поблизости явной или скрытой угрозы. Но все было спокойно, поэтому, хотя и с трудом, девушка поднялась на ноги и нетвердой походкой заковыляла прочь от здания, хранившего слишком явный отпечаток ее присутствия, чтобы она могла позволить себе задерживаться в этом опасном месте.
Действуя почти на автопилоте, раненая доплелась до машины, припаркованной неподалеку от комплекса на служебной стоянке, и, тяжело рухнув на водительское сиденье, связалась с Фабелом.
— Минус четыре, — чужим, прерывающимся от слабости голосом выдавила из себя Зеро. — Неприятное осложнение... Требуется помощь...
— Понял. Будем в течение ближайших пяти минут. Держись.
Телефон, представляющий собой, кроме средства шифрованной связи, использующего закрытый канал, еще и радиомаяк, позволял с точностью до метра определять месторасположение говорившего.
Полковник незамедлительно связался с группой поддержки, дислоцирующейся неподалеку от места операции, сообщив координаты маяка, а также приметы раненой женщины, которую предстояло эвакуировать из данного района. Он сделал все, что было в его силах применительно к данной ситуации, и теперь оставалось только набраться терпения и ждать...
«Если Зеро ушла „чисто“, — с тревогой подумал про себя Фабел, — не оставив после себя ни следов, ни улик, тогда у людей, прямо сейчас спешащих ей на помощь, не должно возникнуть никаких проблем. Но если она в чем-то все-таки прокололась, тогда...»
Думать о подобном развитии событий совершенно не хотелось, поэтому руководитель операции выкинул из головы все эти бесполезные, ничего не значащие мысли, решив переключиться на другие, не менее злободневные вопросы. Которых, к слову сказать, было предостаточно.
Будучи человеком с железной волей и холодным прагматичным мышлением, он сумел выполнить собственную установку — сосредоточенно прокручивая в уме различные варианты обнаружения и нейтрализации Чужого, он даже не заметил, как стремительно пролетело время. А менее чем через пять минут с ним связались и коротко сообщили: «С грузом все в порядке», — что могло означать только одно: выдвинувшаяся на помощь группа обнаружила Зеро и вместе с ней уже покинула опасную зону.
Ликвидация четверых из семерых обозначенных в списке человек означала, что операция выполнена наполовину. С точки зрения бесстрастной статистики, именно так все и было. Но порой лучше вообще провалить задание, чем выполнить его частично. И данный случай относился именно к этой категории. Уже через час после локализации пожара в центре видеонаблюдения, а также на шестом этаже, в районе офиса, принадлежавшего некогда полковнику Мэдсону, генерал Пэтчетт имел на руках полный комплект документов, недвусмысленно указывающих на то, что целью нападения были члены «семерки» — люди, владеющие информацией о Чужом: существе из другого мира, вторгшемся в эту вселенную для того, чтобы уничтожить ее.
Из чего, в свою очередь, следовало, что внутри огромной неповоротливой государственной машины, в одном из ее темных, скрытых от посторонних глаз закоулков, свила гнездо секретная организация, ставящая себя не только выше законов и правил свободного демократического общества, но и вообще открыто выступающая против всех неугодных людей, не брезгуя использовать даже методы физического устранения.
Это было неслыханно и, разумеется, не могло остаться безнаказанным. К тому же кроме соображений личной безопасности здесь была явно замешана большая политика, помноженная на крупный бизнес. А у генерала Пэтчетта были свои интересы как в политической, так и в финансовой сферах, а также достаточно власти и людских ресурсов, чтобы найти и выкорчевать эту раковую опухоль из недр системы, ее породившей.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что он немедленно отрядил все подвластные ему силы для обнаружения и ликвидации зловещего призрака, бросившего вызов основе основ — веками устоявшемуся порядку и власти.
Как только закрутился мощный безжалостный маховик военной машины, часы конторы Зета, несмотря на ее глубокую законспирированность, были практически сочтены.
Впрочем, после того как Фабел доложил о срыве операции, усталому аналитику не составило большого труда просчитать дальнейшие действия ничтожных людей, всеми силами пытающихся помешать ему спасти этот безумный во всех отношениях мир. Они были до отвращения предсказуемы. И как это ни парадоксально, быть может, именно в этом крылась их главная сила...
14
Несмотря на то что ночь уже давно вступила в свои права, Коррел по-прежнему оставался в своем рабочем кабинете. Мягкий полумрак комнаты, освещенной приглушенным светом настольной лампы, не мог разогнать тени, сгустившиеся в углах кабинета, словно стая голодных шакалов, ожидающих, когда сильное и благородное животное забудется в объятиях короткого тревожного сна, чтобы кинуться на него со всех сторон и, накрыв своей плотной массой, поглотить без остатка...
Если бы Коррел внимательно присмотрелся, то наверняка заметил бы эту голодную хищную стаю — предвестницу кровавых событий, но некогда живые, пронзительные глаза, взгляд которых был прекрасно известен каждому не только в этой стране, но и далеко за ее пределами (личности подобного калибра вообще встречаются крайне редко), теперь потускнели, подернувшись мутно-безразличной пеленой, и смотрели не прямо перед собой, а скорее внутрь собственного мятежно-усталого сознания.