ескровлен из-за участия в пехотных атаках. Из-за этого идиотского приказа много моих камрадов, в том числе и тех, кто прошел всю войну, погибли в последние дни»[239]. В последнем случае Полле не преувеличил: из всего личного состава этого саперного взвода войну пережили лишь шесть человек, включая сюда и самого Йохана Полле[240].
В марте на фронт прибыли первые подразделения 506-го минометного дивизиона СС, их сразу же поместили под оперативный контроль 32-й дивизии СС. Батареи были развернуты на линии от северо-восточных окрестностей Фюрстенберга до Цильтендорфа, штаб дивизиона находился в деревне Политц. Фактически этот дивизион был включен в состав дивизии. Свои боевые приказы командир дивизиона Руппель получал от командира 32-го артиллерийского полка СС Лоренца. Дивизион тесно взаимодействовал с 505-м дивизионом артиллерийской разведки СС (корпусная часть V горного корпуса СС). Каждые три дня батареи дивизиона меняли свою позицию, чтобы избежать обнаружения противником. При этом в дивизионе остро не хватало офицеров, в частности, врач в дивизион был назначен только 2 апреля, а офицер технической службы – 15 апреля[241](!).
Совещание в штабе 9-й армии, 11 марта 1945 г.
15 марта в дивизии прошла очередная и последняя смена командования – Адольфа Акса отправили руководить созданием учебных курсов СС в Бад-Висзее, а дивизию СС «30 января» возглавил теперь уже последний командир, 32-летний штандартенфюрер СС Ханс Кемпин. Участник Польской и Французской кампаний, Кемпин был одним из самых знаковых офицеров для войск СС. В составе дивизии СС «Райх» он побывал и на Восточном фронте, где 3 сентября 1941 года был тяжело ранен. После выздоровления Кемпин служил на командных и руководящих должностях в различных офицерских и унтер-офицерских школах войск СС, получив известность как командир панцер-гренадерской школы СС «Киншлаг». Кавалер Железного креста II и I классов и Креста военных заслуг с мечами II и I классов. Он был первым эсэсовцем, ставшим во главе армейской дивизии, в феврале 1945 года возглавив 547-ю фольксгренадерскую дивизию. Интересно, что производству Кемпина в штандартенфюреры СС способствовал командующий 3-й танковой армией генерал танковых войск Хассо фон Мантойффель. Дивизия Кемпина была направлена на Одерский фронт, в район города Шведт-на-Одере, где Кемпин повздорил с Эмилем Штюрцем, гауляйтером Марк-Бранденбурга и Имперским комиссаром обороны 3-го военного округа и Бранденбурга. Конфликт возник из-за самоуправства одного из чиновников НСДАП, самовольно конфисковавшего оружейный склад (очевидно, для вооружения частей Фольксштурма), за что Кемпин хотел предать его суду военного трибунала. Этот чиновник успел пожаловаться Штюрцу, который немедленно выступил в его защиту и обратился напрямую к Адольфу Гитлеру. На следующий день, несмотря на протесты Мантойффеля и Буссе, Кемпин был отстранен от командования дивизией и направлен в распоряжение коменданта крепости Франкфурт-на-Одере. Отсюда он и был назначен на должность командира дивизии СС «30 января»[242].
Оберфюрер СС Адольф Акс
Ханс Кемпин, последний командир дивизии. Довоенное фото
Служивший при штабе дивизии Эберхард Баумгарт после войны вспоминал, как однажды он возвращался с докладом на командный пункт. Однако, к его удивлению, часовые не позволили ему войти в дом. Не зная, что ему делать, Баумгарт заглянул в окно, и увиденное потрясло его: «Я подумал, что все это мне просто мерещится. Внутри шла совсем другая жизнь. Офицеры в блестящей униформе сидели за одним столом с проститутками. Вокруг звучали музыка, смех, звон бокалов и клубился дым сигарет»[243]. По-видимому, Баумгарт стал невольным свидетелем офицерской вечеринки в честь вступления Ханса Кемпина в должность дивизионного командира. Как правило, на такие мероприятия приглашались служащие женского вспомогательного персонала вермахта, а раздосадованный тем, что на этот «праздник жизни» его не позвали (что вполне объяснимо), Баумгарт подал все это в негативном и вульгарном свете. В дальнейшем, по воспоминаниям Баумгарта, его настроение еще более ухудшилось, после того как переводчик из поволжских немцев показал ему вырезку из трофейной газеты «Правда», где была помещена непритязательная карикатура с изображением Гитлера, Геринга и Геббельса, устраивающих оргию в Рейхсканцелярии. Подпись под ней гласила: «Каждый день немецкие солдаты продлевают нам жизнь»[244]. Но здесь опять же – вряд ли солдат войск СС весной 1945 года смог так воспринять советскую карикатуру, скорее всего это восприятие пришло к нему уже через позже после войны, под влиянием сомнительной пропаганды и политических конъюнктур.
В целом, за бои в период февраля – первой половины апреля 1945 года дивизия СС «30 января» понесла существенные потери. Потери дивизии за февраль 1945 года составили 314 солдат и офицеров погибшими, 1385 ранеными и 87 пропавшими без вести – всего 1786 человек. В марте было потеряно: убитыми – 407 человек, ранеными – 1447, пропавшими без вести – 336, то есть всего – 2190 военнослужащих[245]. В сумме это дает 3976 человек (убитыми – 721, ранеными – 2832, пропавшими без вести – 423). Обращает на себя внимание высокое количество потерь в марте, когда особо интенсивных боевых действий сторонами не велось, только локальные бои. Некоторые из боевых групп, входивших, в дивизию были уничтожены, причем о них даже не сохранилось какого-нибудь существенного документального упоминания, кроме констатации факта их существования. Саперный батальон был практически обескровлен. Дивизией было потеряно несколько должностных лиц, включая квартирмейстера, одного командира полка и двух командиров батальона (обо всех них писалось выше). Также 29 марта без вести пропал адъютант 88-го полка СС оберштурмфюрер СС Хайнц Картинг. Для советской стороны высокие потери дивизии секретом не были, не случайно в советских отчетах о противнике дивизия характеризовалась как понесшая большие потери в феврале – марте[246].
Унтершарфюрер СС
На 17 марта 1945 года боевой состав дивизии насчитывал всего лишь 2846 военнослужащих[247]. Отметим, что Р. Ландвер утверждает, что это состав только 86-го и 87-го полков СС, без частей усиления[248]. Общую численность личного состава дивизии на март 1945 года определить трудно.
Главным итогом этих боев стало то, что формирование дивизии было в основном завершено. Период боев на одерских плацдармах стал для дивизии временем рождения. Не на учебных полигонах «30 января» проходила свое становление, а в настоящем бою. Дивизия формировалась непосредственно в условиях боевых действий, и части, сложившие ее, были закалены в горниле битвы. Это делает дивизию СС «30 января» по-своему уникальной – другие дивизии СС хотя бы имели некоторое время на формирование, в то время как 32-я дивизия СС сразу же вводилась в бой раздельно, по частям, по мере подготовки того или иного подразделения. Хорошо еще, что эти отдельные дивизионные части кидали в бой на одном узком участке фронта, а не на всю его широту, что дало возможность дивизионному штабу быстро взять эти отдельные подразделения под контроль. По окончании боев февраля-марта 1945 года можно уже было уверенно сказать, что «30 января» состоялась как дивизия. Да, она была очень слаба, но показала себя в меру своих сил и возможностей сравнительно неплохо. Ее не стали расформировывать, чтобы пополнить другие части, а, как мы дальше увидим, стали всячески усиливать. Так что формирование дивизии совпало с ее боевым крещением.
Подготовка к решающей битве
21 марта 1945 года командующим группой армий «Висла» стал генерал-оберст Готтхард Хайнрици, мастер обороны, специалист по удержанию фронта минимумом людей и самой низкой ценой. Неудивительно, что именно на этого компетентного генерала была возложена оборона как имперской столицы, так и фактически всего нацистского государства. Все понимали, что Берлин и саму Германию следовало защищать именно на Одере. Среди немецкого руководства теплилась отчаянная надежда, что если вермахту удастся удержать Одерский фронт, то это создаст условия для раскола антигитлеровской коалиции и заставит западные державы пойти на сепаратные мирные переговоры с нацистами, – естественно, во имя «спасения Европы от большевизма». Сейчас понятно, что подобные надежды нацистов были более чем наивными и полностью безосновательными, однако в 1945 году такие сценарии казались высшему руководству Третьего рейха вполне реальными.
Командующий группой армий «Висла» генерал-полковник Готхардт Хайнрици
Командир V горного корпуса СС обергруппенфюрер СС Йекельн показал на допросе в советском плену: «Немецкому командованию было ясно, что после короткой передышки, во время которой будут подброшены новые армии, разгорятся новые ожесточенные бои за Берлин, которые решат исход этой войны. Поэтому немецкие военные власти сделали все возможное, чтобы во время этих боев оказать должное сопротивление русским войскам. Предполагалось, что эти решительные бои начнутся в начале апреля 1945 года»[249].
Однако реальных предпосылок для успешной обороны не было – группа армий «Висла» была очень и очень слаба. После войны Хайнрици вспоминал про свои первые впечатления после посещения подчиненных ему частей: «Я нашел здесь корпуса, которые не были корпусами, и дивизии, которые не были дивизиями. За немногими исключениями, это были наспех сколоченные отряды, часть которых в феврале во время неразберихи сумела бежать за Одер вместе с потоком гражданских беженцев, а часть была только недавно сформирована в большой спешке. Здесь было только несколько фронтовых дивизий, имевших боевой опыт… Рядом с ротами Фольксштурма стояли подразделения таможенной стражи, сводные батальоны, латышские эсэсовцы и власовские части.