[388]. Группа армий «Висла» в своем дневном донесении сообщала, что «на правом фланге участка фронта 9-й армии по обе стороны от Франкфурта удалось вновь добиться полного успеха в обороне и в ходе контратаки восстановить старую передовую линию обороны»[389]. Однако местные успехи в районе Франкфурта-на-Одере были единственными положительными моментами для 9-й армии и особой роли не играли. Основные события битвы за Берлин разгорались гораздо севернее.
Характерно, что все эти достижения в обороне были достигнуты путем использования прежних ослабленных сил. Со стороны дивизии СС «30 января» в более или менее активных боях 19 апреля участвовали в основном саперный и фузилерный батальоны, не считая мелких подразделений из других частей дивизии (того же учебно-полевого батальона) и подчиненных частей (типа остатков полка СС «Фальке»). Но, с другой стороны, не нужно забывать, что советская 33-я армия никаких активных действий 19 апреля не вела, благодаря чему V горный корпус СС получил передышку и смог стабилизировать свое положение.
Командир XI танкового корпуса СС Матиас Кляйнхайстеркамп
Однако эти успехи были слабым утешением, поскольку бои под Франкфуртом-на-Одере носили уже сугубо местное значение и ничего не могли изменить в ходе сражения: севернее Франкфурта советские армии рвались к Берлину и вот-вот должны были выйти к окраинам имперской столицы. Поэтому уже с утра 19 апреля основные части 32-й дивизии СС начали отводить с передовой и перебрасывать северо-западнее, на участок XI танкового корпуса СС обергруппенфюрера СС Маттиаса Кляйнхайстеркампа, где приходилось куда тяжелее, чем под Франкфуртом-на-Одере. Советские войска прорвали фронт у Зеелова и Мюнхеберга, а командование V горного корпуса СС было вынуждено перебросить крупные силы на линию Фюрстенвальде – Шпрее, чтобы прикрыть свой северный фланг. Командир дивизии, штандартенфюрер СС Кемпин одним из первых выехал в штаб XI танкового корпуса СС.
Заметим, что прекращение активных действий 33-й армией очень поспособствовало начавшемуся отводу частей 32-й дивизии СС, тем более что критическое положение, которое накануне сложилось в районе Маркендорф – Лихтенберг, как мы уже отметили, было стабилизировано наличными силами корпуса.
Все же переброска дивизии проходила крайне медленно из-за нехватки автотранспорта, к тому же дороги были запружены потоками машин, подвод и беженцев. «Добраться до командного пункта XI танкового корпуса СС я уже не мог, – вспоминал Ханс Кемпин. – Все дороги были запружены. Невозможно было перебросить даже роту. Только спустя 24 часа (фактически это случилось 21 апреля. – Р.П.) моему радисту удалось установить связь со штабом корпуса. Оттуда мы получили приказ вместе со всеми силами перекрыть район Фюрстенвальде вдоль Шпрее до Мюггельзее. Чуть позже пришла новая радиограмма: «Командный пункт XI танкового корпуса СС переносится, на связь с вами выйдут позже»[390].
Кемпин приказал командиру 86-го полка СС оберштурмбаннфюреру СС Вальтеру Эккеру собрать боевую группу и двигаться в район южнее Фюрстенвальде. Так появилась полковая группа 86-го полка СС. Ее основу составляли штаб полка, II батальон 86-го полка СС и II батальон 87-го полка СС. О том, в каких условиях формировалась полковая группа 86-го полка СС, рассказал штандартеноберюнкер СС Гюнтер Адам: «Все вокруг нас громыхало, только у нас было спокойно. Но затем мы получили приказ отходить: русские прорвались в двух направлениях. Наши артиллеристы взяли нас с собой, целый взвод разместился на передках орудий и тягачах. Наш 2-й взвод также уже здесь, и мы ожидаем приказов. Тут русские открыли огонь по небольшому сосновому лесу, в котором мы скрывались. Лес тут же загорелся. Наш командир роты хочет прорваться через этот огненный ад на тягачах. Но, поскольку в дыму ничего нельзя было распознать, я высказался против этой затеи. Мои товарищи из 2-го взвода согласны со мной, мы хотим подождать, пока огонь не утихнет. Он назвал нас трусами и двинулся в горящий лес, мы не могли удержать его. Мы же остались, и вскоре огонь русских стал стихать. Лесной пожар тоже утих, дым рассеялся, видимость улучшилась. Я направился в глубь леса, и нашел нашего командира роты. Он был мертв. Вскоре мы установили контакт с другими подразделениями боевой группы. Ближе к вечеру мы достигли Фюрстенвальде. Судя по всему, здесь уже шли бои, так как повсюду виднелись следы боевых действий»[391].
Вместе с Эккером к новому месту назначения выступили подразделения батальона связи, противотанкового дивизиона и штаб артиллерийского полка дивизии во главе с полковым командиром оберштурмбаннфюрером СС Хайнцом Лоренцом. Командный пункт этой полковой группы был развернут в Таннегрюне.
В свою очередь, оставшиеся на Одерском фронте остальные части дивизии также образовали смешанную полковую группу. Возглавил ее оберштурмбаннфюрер СС Фосс. В группу Фосса (она же – группа 87-го полка СС) вошли штаб 87-го полка СС, I батальон 86-го полка СС и I батальон 87-го полка СС, плюс некоторые части других подразделений дивизии.
Вместе с этим Фоссу было поручено поддерживать связь со штабом дивизии, так как планировалось, что группа Фосса очень быстро выступит вслед за остальными частями дивизии. В качестве предположительного места назначения был назван район западнее Фюрстенвальде. Однако прежде чем выдвигаться, Фосс должен был дождаться прибытия войск, которые сменят его подразделения на прежней линии обороны, что, естественно, «несколько» осложняло ситуацию, так как ждать прибытия этих частей можно было до бесконечности. Силы Фосса практически в одиночку удерживали участок фронта длиной почти 20 км от Цильтендорфа до Фогельзанга. На один километр фронта приходилось всего по 20 солдат[392].
В этой связи стоит помнить, что отвод других частей 32-й дивизии СС, которые все еще находились на старых позициях на Одере, в частности той же группы Фосса, завершить так и не удалось из-за последовавших вскоре событий и отсутствия для этих войск смены. Отметим, также, что в районе Раутенкранца все еще оставалась боевая группа гауптштурмфюрера СС Френкена, состоявшая из саперного батальона и подразделений учебно-полевого батальона. «Всех этих частей моей дивизии я больше не видел», – мрачно заметил Кемпин после войны[393]. Стремительно менявшаяся обстановка на фронте срывала все немецкие планы. В результате 32-я дивизия СС «30 января» оказалась разорванной надвое – часть дивизии осталась на Одерском фронте, а часть – присоединилась к XI танковому корпусу СС много западнее Франкфурта-на-Одере. Все эти части скоро оказались втянуты в смертельный водоворот последних боев.
20 – 21 апреля
20апреля 33-я армия возобновила наступление, атаковав в 08:20 по московскому времени, после двадцатиминутной артиллерийской подготовки. 16-й стрелковый корпус перерезал автостраду Франкфурт – Фюрстенвальде и достиг Лихтенберга. К концу дня 323-я стрелковая дивизия вышла к восточной окраине Лихтенберга, а 339-я – к южной. 64-я стрелковая дивизия 38-го стрелкового корпуса вела бои в районе северных окраин Маркендорфа.
Части 62-го стрелкового корпуса отразили за день несколько немецких контратак силой рота – батальон пехоты с 10–15 танками из района Хохенвальде и Шлаубехаммера. 95-я стрелковая дивизия вышла к восточным окраинам Хохенвальде, а 49-я – к юго-восточным. Всего за 20 апреля 1945 года 33-я армия отразила 11 немецких контратак силой до батальона пехоты с танками и продвинулась на 2–3 км[394].
Со своей стороны, немцы отмечают, что на участке V горного корпуса СС 20 апреля существенных изменений не произошло, а «небольшие прорывы были устранены»[395]. Советская атака к северо-востоку от Фюрстенберга была отражена. Другая атака, предпринятая в районе Визенау, силой до одного батальона при поддержке танков, также была отбита. Под Маркендорфом и севернее были отмечены не особо успешные советские атаки силой до стрелкового батальона (судя по всему, из 64-й стрелковой дивизии) при поддержке самоходных орудий.
21 апреля 9-й армия должна была создать фронт фасом на запад между Кёнигс-Вустерхаузеном и Котбусом и нанести удар во фланг 1-го Украинского фронта, наступающего на Берлин с юга[396]. Излишне и говорить, что этот приказ был невыполним, армия едва могла отбиться от наседавших советских войск. Более того, 21 апреля немецкое командование осознало, что 9-я армия находится под непосредственной угрозой окружения войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Если 1-й Белорусский фронт обходил северный фланг 9-й армии, то войска 1-го Украинского фронта, продвигаясь к Берлину, поставили под угрозу ее южный фланг. Прорыв 1-го Украинского фронта вдоль автострады Котбус – Кёнигс-Вустерхаузен наметился уже к утру 21 апреля. Стремительно меняющаяся обстановка на фронте привела к определенной неразберихе в немецких штабах, которая, в свою очередь, привела к отдаче противоречивых приказов. В полной мере это коснулось дивизии СС «30 января». Сначала для прикрытия южного фланга 9-й армии в спешке была выделена 35-я полицейская дивизия СС, усиленная 105-м разведывательным батальоном СС (корпусная часть V горного корпуса СС). Согласно дневному донесению группы армий «Висла», планировалось, что к этим войскам также добавится и 32-я дивизия СС, которая должна была восстановить связь с пехотной дивизией «Фридрих-Людвиг Ян» и занять оборону у Меркиш-Буххольца[397]. Честно говоря, так и не ясно, каким образом немецкое командование серьезно рассматривало участие «30 января» в этой акции, с учетом того, что одни части дивизии непосредственно в данный момент перебрасывались в зону действия XI танкового корпуса СС, другие вели бои в районе Хохенвальде – Лихтенберг, а третьи вообще оставались на Одерском фронте.