В 1946 году экс-премьера посетил американский производитель звукозаписывающей аппаратуры мистер Гфроерер. Между ними состоялся следующий диалог:
– Какой у вас распорядок дня в Америке? – спросил Черчилль.
– В восемь утра я уже за рабочим столом; с небольшим перерывом на ланч в полдень я работаю до половины шестого, и так пять раз в неделю, – ответил гость.
– Любезный, это самая лучшая рекомендация по сокращению жизни, которую я когда-либо слышал, – произнес политик. – Вы должны спать некоторое время между ланчем и ужином, и никаких полумер. Снимайте с себя одежду и идите в постель. Именно так я всегда и поступаю. Не думайте, что из-за дневного сна вы будете работать меньше. Это глупое представление людей, не имеющих воображения. Наоборот, вы сможете сделать больше. Вы вместите два дня в один, ну пусть не два, но как минимум полтора8.
К сожалению, у большинства современных людей нет возможности выкроить в своем напряженном рабочем графике время на дневной сон. Да и с практической точки зрения осуществить эту процедуру тоже, как правило, бывает затруднительно. Но чему учит опыт Черчилля и что подтверждают исследования нейрофизиологов – экономить на сне не следует. И если есть возможность и потребность в отдыхе, их необходимо обязательно использовать.
Если речь идет об интеллектуальной деятельности, то помимо питания и сна еще одним средством восстановления умственной активности, которое использовал Черчилль, были физические нагрузки. В массовом сознании грузная фигура британского политика не слишком ассоциируется со здоровым образом жизни и спортивными упражнениями. И небезосновательно. Черчилль действительно никогда не делал гимнастику по утрам и никогда не посещал спортзалы. Зато он вел активный образ жизни, увлекаясь охотой и поло. И если в поло он закончил играть в 52 года, то верховой ездой продолжал заниматься до глубокой старости. Кроме того, он обожал плавание и даже построил в своем поместье искусственный водоем с подогревом. Как и в случае с верховой ездой, это увлечение также прошло с Черчиллем через всю жизнь. Лишь перейдя на девятый десяток, он был вынужден отказаться от любимых водных процедур по настоянию врачей, которые запретили ему плавать из-за частых простуд и бронхитов.
Попытки Черчилля в организации труда и отдыха были направлены на повышение работоспособности при наличии объективной ограниченности человеческих ресурсов. Горькая истина состоит в том, что, говоря о важности трудолюбия, не следует забывать, что этого качества может оказаться недостаточно в условиях временны́х, когнитивных и интеллектуальных лимитов. Понимая, что полностью преодолеть эти сдерживающие факторы не представляется возможным, политик руководствовался в своей умственной деятельности следующими тремя правилами, которые благотворно влияли на эффективность его интеллектуальных усилий.
Первое – расстановка приоритетов. Все задачи неоднородны – одни более срочные, другие более важные, третьи могут быть просто делегированы исполнителям. Расстановка приоритетов позволяет навести порядок, не упустить важное и успеть в срок.
Второе – экономия интеллектуальных усилий. Выше уже упоминалось об энергозатратности умственной деятельности. Не следует расходовать энергию впустую, напрягая мозг понапрасну. Например, обладая хорошей памятью, Черчилль предпочитал не тратить лишних сил на запоминание того, что можно записать. По словам его официального биографа сэра Мартина Гилберта, он «записывал все, что привлекало его внимание, – любую деталь, которая требовала пояснения, каждую мысль, которую следовало передать дальше». «На протяжении сорока лет он выработал привычку тут же диктовать идеи, которые приходили ему в голову, – объясняет М. Гилберт. – Это был постоянный процесс, который мог произойти во время чтения газет, путешествий, изучения официальных бумаг или просто каких-нибудь бесед».
И наконец третье правило – концентрация. В наш век избытка пестрой, несвязанной и фрагментированной информации, которая доносится из разных источников и отвлекает, способность к концентрации приобретает еще большее значение, чем во времена Черчилля. Без нее невозможно своевременное и успешное завершение ни одного мало-мальски важного дела. Лишь сосредоточившись на конкретной области и абстрагируясь от всевозможных отвлекающих факторов, можно приложить максимальные умственные усилия к усвоению материала или решению серьезной задачи. Представляя собой одновременное сочетание в головном мозгу процессов возбуждения и торможения (причем на торможение расходуется в два раза больше энергии, чем на возбуждение), концентрация требует обычно определенного опыта. Черчилль, как и большинство людей, не обладал этим навыком от рождения. Однако постоянно совершенствуясь на этом пути, он со временем научился фокусировать внимание и умственную энергию. По мнению его сына, достижению успеха наш герой был обязан именно «развитию удивительной силы концентрации». Хорошо знавшая Черчилля Бонэм Картер признавалась, что порой концентрация ее друга доходила до «одержимости, которая придавала его усилиям такой импульс, что им невозможно было противостоять».
Благодаря этим трем столпам – расстановке приоритетов, рациональному расходованию умственной энергии, а также способности к концентрации – Черчилль смог значительно повысить эффективность своей умственной деятельности и даже выкроить время на хобби. «Моя работа настолько хорошо организована, что у меня всегда остается время на досуг», – хвастался политик. Чего мы и всем желаем9.
Принцип № 6Держать удар
Образ Черчилля, занимающего почетное место среди политических долгожителей, ассоциируется в массовом сознании с успехом, победой и умением достигать поставленных целей. Но его история не была однородной, а подъем на олимп и пребывание на нем не были гладкими. На его пути встречались и неудачи, и поражения. И во многом именно умение их преодолевать, а также подниматься после падений закалило характер нашего героя и определило его путь. Без этих героических преодолений и чудесных восстановлений невозможно понять ни природу успеха Черчилля, ни факторы, повлиявшие на его долговечность. В жизни британского политика было множество эпизодов, проверяющих каркас на прочность, мы рассмотрим четыре – самые знаковые.
Карьера Черчилля началась рано – в 21 год, с военной кампании на Кубе и отправки с Антильской жемчужины первых репортажей в британскую прессу. Затем было пять лет участия в различных колониальных войнах на двух континентах и публикация пяти книг. В 26 лет Черчилль был избран в парламент, а в 31 год получил первый пост – заместителя министра. В 1908 году он стал младшим министром, потом получил назначение в МВД, а в возрасте 38 лет – в 1911 году – встал во главе самого большого военно-морского флота в мире. Когда началась Первая мировая война, нашему герою шел 40-й год. Он был в расцвете сил и рассчитывал на новые свершения. Но судьба приготовила ему неприятный сюрприз. В 1915-м началось планирование операции по форсированию Дарданелл и захвату Константинополя. Сначала Черчилль скептично отнесся к этой инициативе, считая основным противником Германию, а не Турцию, но затем поддержал активность на новом театре военных действий. В процессе планирования концепция несколько раз кардинально менялась, превратившись в итоге в совместную операцию армии и флота. Форсирование Дарданелл началось в апреле и с первых же дней обернулось существенными потерями в живой силе. Провал на турецком направлении спровоцировал политический кризис в Лондоне. Пытаясь сохранить пост премьер-министра, Асквит согласился в мае на формирование коалиционного правительства с предоставлением министерских портфелей тори и лейбористам. Одним из условий консерваторов была отставка Черчилля. В новом раскладе ему досталась синекура, он был назначен канцлером герцогства Ланкастерского, лишенный ответственности и полномочий.
Молодой, полный планов, сил и амбиций политик оказался выбит из седла. Первые мгновения он не осознавал глубины развернувшейся под его ногами пропасти. «Удивительно, но серьезные раны в момент нанесения не вызывают боли, – анализировал он свои ощущения спустя годы. – Должно пройти неопределенное время, прежде чем чувствительность восстановится. Болевой шок вызывает оцепенение, но не паралич, рана кровоточит, но не болит». От того тяжелее было осознание реальности, проявившееся с задержкой, но оставшееся навсегда. Все, кто видел Черчилля в эти дни, надолго запомнят его бледное, осунувшееся, постаревшее лицо. «Провал в Дарданеллах преследовал Уинстона в течение всей его жизни, – скажет Клементина, когда ее супруга уже не будет в живых. – После ухода из Адмиралтейства он считал себя конченым человеком. Возможность вернуться в правительство казалась ему нереальной. Я думала, он никогда не справится с собой. Я даже боялась, что он умрет от горя». Черчилль оказался неспособен совладать с новым для себя состоянием: вынужденным бездельем и отсутствием цели, что, по его же собственному признанию, превратилось для него в настоящую пытку. «Я стал похож на морское животное, извлеченное на берег, – свидетельствует он. – Мои жилы готовы были лопнуть под напором страшного давления. Каждая клетка моего организма кипела жаждой деятельности, а я оказался в партере и был вынужден наблюдать за разворачивающейся драмой, довольствуясь ролью безучастного зрителя»1.
Оставленный коллегами, лишенный цели и дела, повинный в чудовищных потерях, Черчилль впал в депрессию. Впоследствии с подачи его личного врача лорда Морана в историографии станет популярным миф о наличии у нашего героя маниакально-депрессивного психоза. Однако последующие исследования, в том числе со стороны профессиональных психиатров, доказали абсурдность подобных предположений. Красноречивы были и поступки самого Черчилля, которые мало соответствовали поведению человека с тяжелой депрессией. Благодаря новому увлечению – живописи, о чем мы еще скажем отдельно, – политик смог подавить тревогу, и в нем снова пробудился дух бойца. Он захотел лично отправиться в Дарданеллы. Привел дела в порядок и даже на случай гибели написал прощальное письмо супруге. Но в последний момент консерваторы наложили вето на его поездку. Помыкавшись еще несколько месяцев, Черчилль решил, что «не в состоянии в подобные времена оставаться на столь хорошо оплачиваемой бездеятельной должности»