е исключить было нельзя, что добавляло нервозности. Черчилль жаловался, что выборы «парят над ним, словно стервятники неизвестности» и до объявления результатов голосования он «не сможет чувствовать себя полноценным человеком». С 17 по 25 июля Черчилль принимал участие в работе Потсдамской конференции, но вынужден был прервать диалоги с Трумэном и Сталиным из-за объявления подсчета голосов, назначенного на 26-е число. Первую информацию о результатах премьер-министр получил утром, когда занимался водными процедурами в ванной. Сообщалось об уверенной победе… лейбористов. Последующие новости лишь подтвердили промежуточные итоги – тори потерпели сокрушительное поражение: из 585 мест в парламенте, полученных на выборах в 1935 году, спустя десять лет им удалось сохранить лишь 213. Консерваторы не знали столь унизительного поражения сорок лет. Вдвойне обидно было от того, что провал произошел во время правления Черчилля, да еще на виду у мировой общественности, включая Сталина и Трумэна. Одному из коллег Черчилль в сердцах сказал, что «мучительно после всех этих лет лишиться поводьев власти». Его попытались успокоить, заметив: «Пока вы держали поводья, вам удалось выиграть забег», на что он, не скрывая эмоций, произнес: «Да, и после этого меня вышвырнули вон». Георг VI предложил своему подданному высшую награду Королевства – орден Подвязки. Обычно от таких предложений не принято отказываться, но экс-премьер отреагировал негативно. В близком кругу он объяснил, что «не может принять из рук короля орден Подвязки, в то время как народ дал ему орден Отвязки». По словам его дочери, после поражения на выборах он «огрубел и обиделся». Хотя и старался держать себя в руках. Когда его доктор заговорил о «неблагодарности» британцев, то тут же был одернут восклицанием: «О нет! У них были трудные времена». «Народ проголосовал, как счел правильным. Это и есть демократия. За нее мы с вами и боремся», – подытожит Черчилль результаты выборов6.
На момент поражения политику шел 71-й год. В таком возрасте, да еще после подобных потрясений, обычно не восстанавливаются – уползают зализывать раны, ропща на превратности судьбы. Но Черчилль не собирался сдаваться. Поправив здоровье и обретя душевную гармонию на юге Италии, он оставил за собой пост лидера оппозиции и начал готовиться к реваншу. Одновременно с ожиданием момента для нанесения ответного удара он напоминал о себе громкими выступлениями, рассуждая о «железном занавесе» и объединенной Европе. Шанс вернуться на Даунинг-стрит представился в феврале 1950 года. Были назначены новые всеобщие выборы, которые и в этот раз завершились победой лейбористов. Правда, с небольшим перевесом в 17 мест и абсолютным большинством – в шесть, что говорило об их неустойчивом положении и повторении поединка в краткосрочной перспективе. На этот раз на 75-летнего Черчилля было оказано значительное давление со стороны коллег, общественности и супруги. Они считали, что он и так сделал достаточно – пришло время передать лидерство в партии более молодым политикам. Черчилль же считал, что ему еще рано уходить на покой. Он продолжил борьбу и добился успеха. Очередные выборы, состоявшиеся в октябре 1951 года, привели пожилого политика в кресло премьер-министра. Он третий раз стал премьером – и впервые в результате народного волеизъявления. Через месяц ему исполнится 77 лет. Солидный возраст, не очень-то подходящий для проведения реформ. Да их, в принципе, и не будет. Черчилль призовет к сворачиванию «холодной войны» и попытается начать политику разрядки – первым среди западных политиков, – однако не сможет добиться успеха на этом поприще. В апреле 1955 года, отметив свой 80-летний юбилей, он добровольно сложит себя полномочия главы правительства и с большими почестями уйдет в отставку. Следующие десять лет своей некогда бурной жизни он проведет в тишине, роскоши и почете.
Чем была обусловлена долговечность политической карьеры Черчилля? Первое, и оно же главное, – многое определяли внешние обстоятельства. Если бы не начавшаяся в сентябре 1939 года война, его возвращение в большую политику не состоялось бы. Он завершил бы карьеру, как и лорд Рандольф, на посту канцлера Казначейства, а в историю вошел бы как талантливый, разносторонний, но неудачливый политик. Но одних внешних факторов недостаточно. Свою лепту внесли и личные качества нашего героя – прирожденный оптимизм, бойцовский настрой, неукротимое честолюбие и бешеная активность. Если же говорить о том, что именно помогало ему восстанавливаться после тяжелейших поражений, то наиболее благотворно на него влияло новое дело. В те моменты, когда других засасывает депрессия и блокирующая прокрастинация, Черчилль умел переключаться на новую сферу деятельности и находить в ней убежище от тревог и волнений. Так, в 1915 году его спасла живопись и служба в армии; в 1922 году – работа над летописью Первой мировой войны; в 1930-е – активная литературная деятельность с написанием четырехтомной биографии «Мальборо: его жизнь и время», завершением первого драфта будущей четырехтомной «Истории англоязычных народов», а также своих лучших однотомных произведений: автобиографии «Мои ранние годы» и сборников «Размышления и приключения» и «Великие современники»; в 1945-м – снова живопись, выступления с международных площадок, а также работа над шеститомной историей Второй мировой войны. Ему просто было некогда предаваться грустным мыслям. Каждый раз, когда в его политической деятельности возникала пауза, он погружался в литературное и художественное творчество, одновременно активно расчищая путь для начала нового витка своей биографии.
Часть IIПринятие решений
Принцип № 7Системный подход
Тема принятия решений слишком обширна, чтобы ее можно было изложить в одной книге, а тем более в одной ее части. Мы акцентируем внимание лишь на тех принципах, которыми руководствовался Черчилль. И начать наш обзор целесообразно с того, как именно лицо, принимающее решение, воспринимает и оценивает ситуацию. Хорошо, когда все просто, однозначно и определенно. Но когда заходит речь о вопросах стратегического характера, ни о какой простоте, однозначности и определенности не может быть речи. И то, на что падает взгляд и что кажется важным, в действительности может не иметь существенного значения. «Когда смотришь на незначительные поводы, которые привели к войнам между великими странами, легко впасть в заблуждение, – делился своим опытом Черчилль. – Разумеется, мелкие поводы лишь симптомы опасного заболевания, и они важны тем, что за ними кроются интересы, страсти и судьбы человечества». Отвечая однажды на вопрос, что делает его современника Дэвида Ллойд Джорджа великим, Черчилль указал на удивительную способность валлийца «доходить до сути вещей». Наш герой также считал, что в основе эффективного принятия решений лежит умение «цепким взглядом» выделять «главное и истинное значение вещей». Успех ждет того, кто «не обманется великим множеством важных, но не относящихся к делу соображений, которые затеняют основные проблемы», а «расставит стратегические потребности в правильном порядке»1.
Но каким образом научиться «доходить до сути событий», выделяя скрытое-важное и отбрасывая видимое-второстепенное? Черчилль считал, что нужно погружаться глубоко в проблему, скрупулезно анализировать имеющиеся сведения, сравнивая, по возможности, данные из разных источников, а если требуется – лично присутствовать там, где куется цепь событий, и самому беседовать с людьми, непосредственно задействованными в этом процессе. При этом он признавал, что в изучении деталей важно знать меру. Рассказывая в одном из своих произведений о том, каким образом у него сложилась концепция модернизации военного-морского флота, он привел в качестве эпиграфа слова военного историка Александера Кинглейка: «Внимательный, испытующий взгляд, такой доскональный, чтобы поставить объект под неверным углом зрения, – для суждений человека советчик худший, чем самый быстрый и стремительный взгляд, который видит вещи в их истинных пропорциях». Погружаясь в детали, важно не попасть в ловушку неспособности разглядеть за деревьями леса. Понимание сути невозможно без умения видеть ситуацию в комплексе взаимосвязей и взаимозависимостей.
В этом отношении представляются актуальными выводы, которые сделал сам Черчилль, анализируя международную обстановку накануне Первой мировой войны. Он утверждал, что в этот период одновременно существовало два мира: один – «реальный, видимый со своей мирной деятельности», другой – «гипотетический, так сказать, „за порогом сознания“, временами казавшийся крайне надуманным, мир уродливых теней, судорожно движущихся сквозь видения всеобъемлющей грандиозной катастрофы». Подобное существование двух миров наблюдается гораздо чаще, чем принято думать. Бо́льшая часть ошибочных решений вызвана ограниченностью взгляда, когда учитываются лишь те факторы и обстоятельства, которые представляются существенными и важными нам. В этой связи показательно, что сам Черчилль ценил коллег и подчиненных, «способных воспринимать всю картину целиком», а наиболее серьезным просчетом руководителя считал оказаться «ниже уровня событий». Более того, к одним из важнейших качеств, позволяющих «видеть картину целиком», он относил «умение заглядывать под поверхность слов и вещей, видеть, пусть смутно, но верно, другую сторону стены». По его словам, это качество «позволяет идти на сто шагов впереди толпы. Против этого трудолюбие, знания, ученость, красноречие, влияние в обществе, богатство, репутация, логика, смелость – меньше чем ничего». Но как приобрести эти качества? Черчилль считал, что для формирования объективного взгляда, позволяющего не упустить скрытые течения, понять взаимосвязи и динамику развития процессов, необходимо придерживаться системного подхода2.
Для развития системного взгляда нужно понимать, что представляет собой социальная система. Любая социальная система состоит из людей, их взаимодействия и правил взаимодействия, получаемых извне и генерируемых внутри информации и ресурсов, целей, используемых технологий, а также географической принадлежности. Каждый из этих элементов обладает объективными ограничениями, что сказывается на функционировании системы в целом: люди, как показал лауреат Нобелевской премии Герберт Саймон, ограниченно рациональны; взаимодействие с обменом правомочиями сопряжено с трансакционными издержками; правила взаимодействия приводят к институциональным ограничениям в виде изоморфизма и инерции; информация распределена асимметрично и не удовлетворяет критериям полноты, актуальности, достоверности и непротиворечивости; ресурсы – ограничены; единство целей разрушает оппортунистическое поведение; технологии, с одной стороны – в виду своей ограниченности, – не позволяют реализовать весь комплекс разработанных планов, с другой – с появлением новшеств, – способны изменить картину бытия, добавив как новые возможности, так и угрозы; географическая принадлежность ограничивает привязкой к месту и усиливает зависимость от возможностей и ресурсов, расположенных на других территориях.