8.
Анализируя взгляды и подходы Черчилля, можно смело утверждать, что предложенная Поппером четырехступенчатая схема принятия решения – старая проблема, попытка решения, исключение, новая проблема – является теоретическим обоснованием того подхода, который активно использовал британский политик в своей практике. «Мы живем в реальном мире, где теории постоянно корректируются и сдерживаются экспериментами, накапливая итоговые факты и обуславливая последующее решение», – утверждал он. Об этом же говорит и Поппер. «Научение, – пишет философ, – состоит в том, чтобы испытывать последовательно одно пробное движение за другим, пока не будет найдено то, которое разрешит проблему». Вместо того чтобы пытаться сразу решить головоломку, Черчилль предпочитал двигаться последовательно, маленькими шажками, предлагая, пробуя, отвергая, повторяя и так далее, пока не находил правильный путь. Именно этот подход помог ему пережить мрачное лето 1940 года, когда, не зная, как одержать победу в одиночку, он предложил коллегам и британскому народу вместо распространения панических настроений сосредоточиться на том, чтобы выстоять сегодня и надеяться на лучшее завтра. И так каждый день. «Когда многочисленные события стремительно сменяют друг друга, разумно делать не более одного шага за один раз», – пояснял он. В августе 1940 года Дж. Колвилл записал в дневнике, что при подготовке стратегических планов премьер-министр не желает смотреть дальше 1941 года, считая, что 1942 год должен стать «ребенком 1941-го». «Серьезную и трудную проблему можно решать лишь по ходу дела, в свете поступающей информации и развертывающихся событий», – утверждал Черчилль. Новый день принесет новую информацию и новые проблемы. «Руководящим принципом для нас в решении вопросов мирового масштаба должно стать движение шаг за шагом, – скажет он Идену в 1945 году. – В сложившейся ситуации самое мудрое – это максимально попридержать наше решение до тех пор, пока все факты или всевозможные силы, готовые оказать определенное влияние, не будут до конца раскрыты»9.
Фактически речь идет об итерационном подходе (от лат. iteratio – «повторение») с постепенным приближением к истине с помощью постоянных корректировок своего движения, уменьшением доли априорных знаний и расширением доли апостериорных данных. Итерационный подход требует от лица, принимающего решение, огромной интеллектуальной гибкости, готовности оперативно пересматривать свои решения, отказываясь от того, что до этого считалось каноничным и правильным. Как развить в себе эти качества? На этот вопрос лучше всех ответил Фрэнсис Скотт Фицджеральд в своих эссе для журнала Esquire под декадентским названием «Крушение»: «Интеллект проверяется способностью одновременно держать в уме две противоположные идеи и при этом действовать эффективно».
Согласитесь, непросто. Но иногда изменить мышление с «или… или…» на «и… и…» – необходимо. Черчилль в этом отношении достиг выдающихся высот. Среди исследователей его жизни подобная модель поведения с предприимчивостью, гибкостью, способностью извлекать выгоду в зависимости от обстоятельств стала известна как стратегический оппортунизм[13]. «Премьер-министр отказывался признать, что нам нужен общий план, советуя придерживаться в первую очередь оппортунистической политики», – отмечал в своем дневнике один из его коллег. Это упоминание касалось обсуждения операций в Юго-Восточной Азии, но, по сути, передавало подход Черчилля и на других театрах военных действий. Еще в декабре 1939 года, в бытность руководителем Адмиралтейства, он указывал, что «наша основная стратегия должна формироваться обстоятельствами». В своих мемуарах он развил эти выводы, признавая, что в отличие от американцев, которые считают, будто «достаточно правильно и подробно распланировать основу операции, чтобы все стадии осуществлялись по намеченному плану», «мы не согласны, что логика и четкие принципы являются единственным способом принятия решений в быстро меняющихся и не поддающихся описанию ситуациях». По его словам, «британцы придают большое значение оппортунизму и импровизации», вдохновляясь не «фундаментальными решениями», а «разворачивающимися событиями». В черновиках к пятому тому своих мемуаров Черчилль сделал следующее показательное признание, не вошедшее в окончательную редакцию: «Я не могу согласиться с тем, что оппортунизм является пороком». Делая подобные заявления, он противопоставлял себя Эйзенхауэру, который в своих мемуарах «Крестовый поход в Европу» настаивал, что «доктрина оппортунизма, столь часто находящая применение в тактике, недопустима в стратегии». Ведя незримый спор с американским полководцем, Черчилль привел в мемуарах один из своих документов, в котором встречается следующее высказывание: «Первоочередные тактические нужды должны всегда иметь приоритет перед стратегической политикой». И хотя эта ремарка касается частного вопроса, связанного с воздушными операциями в Италии, она служит наглядным выражением взглядов Черчилля-стратега.
В своих решениях британский политик руководствовался практической целесообразностью и чутким улавливанием малейших изменений в окружающей обстановке с оперативным реагированием на них. Как он сам однажды сказал, «я держал глаза и уши открытыми, отслеживая любые стоящие внимания знаки». Но подобная изменчивость в действиях и гибкость в мышлении хороши в меру, нарушение которой превращает итерационный подход в беспринципность с предпочтением сиюминутной выгоды долгосрочным целям и вложениям. «Мы опасаемся мистера Черчилля за его нерешительность и излишнюю приверженность риторике. Мы не смогли найти в его карьере не только каких-либо принципов, но и последовательного взгляда в отношении общественных вопросов. Он всегда держит уши по ветру, оставаясь при этом настоящим демагогом». Эта точка зрения была высказана в журнале The Spectator в конце октября 1911 года по случаю назначения политика на пост первого лорда Адмиралтейства. Она представляет Черчилля в не самом лестном свете, но у авторов были основания для подобной критики, которая стала результатом негативных следствий описанного выше подхода1011.
Помимо опасности скатиться в беспринципность у движения мелкими шажками с постоянным пересмотром позиции при получении новой информации есть и другая негативная сторона. «Для меня было крайне трудно довести до премьер-министра, чтобы он осознал: стратегия – долгосрочный процесс, в котором ты не можешь часто менять свою точку зрения», – вспоминал начальник Имперского генерального штаба фельдмаршал Алан Брук о своей работе с нашим героем. Обычно Черчилль возражал на это, возмущаясь: «Я не хочу никаких ваших долгосрочных проектов, они лишь разрушают инициативу». Брук соглашался, что, возможно, они и не поощряют инициативу, но «все, что я хочу знать, это когда вы поставите свою левую ногу на землю, после того как поставили правую». Он объяснял, что для создания долгосрочного проекта нужно понимать, каким будет следующий шаг, на что Черчилль парировал: «А я этого знать не хочу». И это было не просто бахвальство. Увлечение Черчилля стратегическим оппортунизмом порой ставило процесс принятия решений и планирования на грань управляемости, когда пространство альтернатив расширялось настолько существенно, что исчезали какие-либо признаки последовательности и преемственности. «Люди, подобные Уинстону, никогда не думают о хвосте позади головы, которую они столь весело суют в новое приключение», – отмечал в дневнике предшественник Брука фельдмаршал Айронсайд.
Сам Брук, приступив к исполнению своих обязанностей начальника Имперского генерального штаба, был поражен отсутствием «четкой политики управления войной». Вся «политика была основана на оппортунизме», «любое дуновение ветерка качало нас, как флюгер». Потом Брук поймет, что «спланированная стратегия не была сильной картой Уинстона, предпочитавшего руководствоваться импульсом и интуицией». Брука возмущала манера Черчилля «по-одному думать в один период времени, по-другому – в другой». То он говорил, что «победа в войне может быть одержана бомбардировками, поэтому нужно всем пожертвовать ради них», то, считал, что Британии «следует обескровить себя на континенте, потому что русские поступают так же», то предлагал сосредоточить основные усилия на Средиземноморье, попеременно выбирая в качестве целей Италию или Балканы, не оставляя при этом «спорадические желания вторгнуться в Норвегию».
При этом сам Черчилль, увлекаясь полетом мысли и часто переключаясь между разными вариантами, понимал важность долгосрочного планирования и предварительной подготовки. «Мы не должны быть застигнуты событиями врасплох», – постулировал он. Понимал он и то, что мудрое управление нацелено на достижение долгосрочных целей, заметив однажды, что настоящий государственный деятель «должен устремлять свой взор на звезды, а не прикладывать постоянно ухо к земле». Эти высказывания лишний раз говорят о сложности быть эффективным руководителем, когда даже понимание модели правильного поведения не означает, что ты сам будешь ей следовать12.
Часть IIIИскусство управления
Принцип № 14Брать ответственность
В массовом сознании управление ассоциируется с доминированием и является желанной областью человеческой деятельности, к которой стремятся многие. Разумеется, управление имеет свои преимущества. Но оно представляет собой не только роскошь и власть. В первую очередь управление – это готовность принимать стратегические решения, принимая на себя ответственность за их последствия. А учитывая, что большинство последствий просчитать невозможно, руководитель обычно балансирует на тонкой грани между успехом и провалом, не сознавая, что его ждет впереди, опираясь лишь на собственные смутные предположения и нравственные ориентиры. Накануне Первой мировой войны, когда британское руководство замерло, наблюдая за стремительно разворачивающимися событиями, Черчилль (на тот момент первый лорд Адмиралтейства) без согласования с кабинетом, заручившись лишь ни к чему не обязывающим молчанием премьер-министра, отдал приказ о полной мобилизации Королевского флота. Впоследствии историки назовут это решение «смелым шагом». И это действительно был смелый и предусмотрительный шаг. Не имея распоряжения правительства, военно-морской министр проявил инициативу и взял на себя ответственность в вопросе обеспечения готовности флота к внезапному нападению противника. Победителей не судят. Но если бы война не началась? Или Германия использовала бы поспешное решение Черчилля в качестве предлога для эскалации конфликта? В этих случаях оценка его деятельности носила бы не восторженный, а обвинительный характер.