10.
Главным же и любимым увлечением Черчилля была живопись. Она не требовала больших энергетических затрат, как занятие спортом, не была столь опасна для жизни, как пилотирование, но при этом прекрасно переключала внимание и давала возможность отдохнуть. «Еще никогда я не находил подобного рода деятельности, которая полностью защищала бы от мрачных мыслей, – описывал он свои впечатления от художественных опытов. – Взять, к примеру, гольф. Играя партии, я больше половины времени думаю о делах. Даже между чаккерами в поло то и дело промелькнут грустные мысли. В живописи все иначе. Я не знаю какого-либо другого занятия, которое, совершенно не изматывая тело, настолько полно бы поглощало ум. Какие бы заботы ни принес день, какие бы угрозы ни таило в себе будущее, едва картина начинает рождаться, все тревоги отступают, им больше нет места в голове. Они уходят в тень и исчезают во мраке. Даже время почтительно отступает в сторону». «Человек психологически нуждается в смене обстановки – другие огоньки, другие сцены, и что самое главное – другие цвета, – скажет Черчилль в 1947 году своему личному врачу. – Цвет играет в жизни огромную роль».
В 1921 году Черчилль напишет о своем увлечении эссе, в котором постарается вдохновить читателей последовать его примеру и пойти за ним по тропе изобразительного искусства. «Счастливы художники, потому что они никогда не одиноки, – говорит автор. – До конца дней их сопровождают свет и цвет, мир и надежда. Я надеюсь, что это может произойти с каждым». Убеждая читателей в пользе занятий живописью, Черчилль акцентирует внимание на нескольких достоинствах этого вида деятельности: здесь и улучшение зрения, и обретение гармонии, и радость от решения нового вида творческих задач, и более живое наслаждение красотой окружающего мира. Кроме того, живопись дает новый смысл путешествиям, когда «бессмысленную суматоху туриста» заменяет «спокойное созерцание философа». Черчилль не призывал всех стать профессиональными художниками. Он предлагал получать от процесса удовольствие, выбрать понравившийся пейзаж и начать рисовать, наслаждаясь не только красотой вида, но и одним из самых удивительных состояний, которое может испытать человек, – творчеством. Мыслить и чувствовать – это так по-человечески, но творить – это поистине божественно11.
У Черчилля было много хобби, все они были разнообразны, и в каждом из них он стремился реализовать себя, следуя своему принципу: «самовыражение вместо самоотречения». При этом он прекрасно понимал, что успеха в жизни можно добиться, лишь отдавая себя делу своей жизни. Поэтому, находя и совершенствуя себя в различных сферах, приносящих удовольствие и восстановление, нужно не забывать о своей основной деятельности. Ниже скажем несколько слов о подходах нашего героя, которые повышали его мотивацию и эффективность.
В 1908 году к Черчиллю обратился автор «Дракулы» Брэм Стокер с просьбой взять интервью. Черчилль согласился. Во время беседы Стокер поднял несколько тем, в том числе и о реализации человека в основной деятельности. «Каждый должен выбирать собственный путь в этой жизни, – озвучил свою позицию Черчилль. – Только следуя своим наклонностям и стремлениям, можно вести по-настоящему гармоничную жизнь». Стокер попросил уточнить, что имеет в виду его собеседник под этим термином. «Гармоничная жизнь, – произнес Черчилль, улыбнувшись, – это такая жизнь, когда ваша работа приносит вам удовольствие, и наоборот. Подобное сочетание вместе с жизнерадостным нравом представляет собой лучший из земных даров. Большинство людей работают бо́льшую часть дня, после чего, если не слишком устали, предаются развлечениям. Но малочисленные счастливчики испытывают интерес и удовольствие не от чередования дела и часов досуга, а от самой работы». Через несколько месяцев после интервью Черчилль повторит свою мысль, заявив, что «в этом мире блаженны только те, для кого работа – это источник удовольствия». По его мнению, «только такие люди и могут быть по-настоящему счастливы».
Точка зрения Черчилля найдет неосознанный отклик в знаменитом труде Альбера Камю «Миф о Сизифе». Философ представил популярную древнегреческую легенду о царе Коринфа, который бросил вызов богам и за свою дерзость был обречен на вечные муки – вкатывать на гору огромный камень, срывающийся вниз, – в качестве метафоры рабочих будней современного человека. Жизнь большинства людей занята ежедневной рутиной, которой нет конца, а в масштабе страны и эпохи – значения. Те цели, которые считаются важными, на самом деле лишь фикция, потому что в тот момент, когда «в самом конце долгих усилий, измеряемых пространством без неба над головой и временем без глубины» эти цели достигаются, Сизиф снова и снова видит, «как камень за несколько мгновений пролетает расстояние до самого низа, откуда надо снова поднимать его к вершине».
Какой же выход из этого тупика абсурда предлагает Камю? Такой же, как и Черчилль, полагавший, что, во-первых, «не обязательно делать то, что вы любите, главное – любить то, что вы делаете», и, во-вторых, «все земные несчастья предоставляют свои компенсации, и даже монотонность не лишена скрытой радости». Выводы Камю аналогичны – найди, чем можно наслаждаться, и полюби свою работу. «От собственной ноши не отделаешься, – констатирует он. – Сизиф учит высшей верности. Каждая песчинка камня, каждый вспыхивающий в ночи отблеск руды, вкрапленной в гору, сами по себе образуют целые миры. Одного восхождения к вершине достаточно, чтобы наполнить до краев сердце человека».
Сам Черчилль выстраивал свою жизнь так, чтобы каждый вид деятельности, которую непосвященный наблюдатель мог отнести к тяжелой работе, на самом деле приносил ему не только деньги, славу и успех, но и удовольствие. Не в этом ли состоит секрет его огромных достижений, невероятной работоспособности и удивительной стрессоустойчивости? Супруга Черчилля считала, что – да! Причем это одинаково относилось как к политике, в которой Черчилль чувствовал себя как рыба в воде, так и к литературному труду12.
Принцип № 30Творчество и жизнетворчество
Сегодня имя Уинстона Черчилля прочно связано с политикой и государственным управлением. Но для современников его место в истории было менее однозначным. Например, премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж и драматург Джордж Бернард Шоу искренне полагали, что потомки запомнят Черчилля как литератора1. Подобные предположения не были беспочвенны. Написание книг, статей и эссе играло огромную роль в жизни нашего героя; без признания и понимания этой роли невозможно понять ни образ его мышления, ни истинный масштаб его достижений.
Как и многие творческие личности, Черчилль начал писать относительно рано. Первые его эссе о Палестине времен Иоанна Крестителя, о мифическом царе Египта Рампсините – одном из героев рассказов Геродота – и небольшая пьеса в четырех актах с интригующим названием «Беглый взгляд в будущее» были написаны во время учебы в школе Хэрроу. Также он активно публиковался в местной газете The Harrovian, подписываясь вымышленными именами – де Профундис, Юниус-младший, Справедливость и Правда. В 1895 году, отправляясь в свою первую военную кампанию на Кубу, Черчилль решил совместить участие в боевых действиях с их описанием и публикацией очерков в Daily Graphic. Опыт оказался удачным, и он использовал этот формат в 1897 году во время следующих военных приключений на северо-западной границе Индии. Мать хотела, чтобы ее сын публиковался в The Times, но те уже нашли своего военкора. Пришлось довольствоваться менее престижным, но все равно влиятельным изданием The Daily Telegraph, где вышло пятнадцать очерков лейтенанта, правда, анонимно.
Уже с первых работ Черчилль стремился добиваться высокого качества публикуемого материала. С юношеских лет он полюбил слово и знал цену хорошему изложению. Это касалось не только статей, но и писем. Его возмущало, что эпистолярный стиль стал «коротким и отрывисто грубым». Он даже придумал для него новое прилагательное – «телеграмматичный». Другое дело раньше, когда «работа над письмами была целым искусством». В качестве примера он приводил письма своей бабки, вдовствующей герцогини Мальборо, написанные «хорошим языком», «лишенные сленга», письма, в которых чувствовался стиль2.
После возвращения с индийского фронта Черчилль пришел к мысли идти в своем творчестве дальше, не ограничиваясь написанием лишь статей. Следуя принципу получать от жизни по максимуму, он решил использовать военный опыт, материалы, накопившиеся за это время, знание «места событий, людей и фактов», а также свой талант писателя для создания книги о Малакандской военной кампании. По его оценкам, книга будет «хорошо продаваться и пойдет мне на пользу» – ее публикация не только позволит компенсировать анонимность статей, но и принесет «значительные выгоды по всем направлениям: финансовому, политическому и даже военному». «Печатай, пока железо горячо, а чернила жидкие», – сформулирует он свой новый девиз и начнет активно ему следовать. В середине ноября 1897 года Черчилль сообщит матери, что «работает над книгой непрерывно». Он уже смог «добиться значительного успеха как в сборе материала, так и в написании самого текста». Первоначально он планировал опираться на свои статьи, но по мере погружения в работу понял, что этого материала недостаточно. Он начал переписывать целые куски, добавляя новые факты и сведения. Точка будет поставлена в последний день 1897 года, на неделю раньше запланированного срока. Для написания текста объемом 85 тысяч слов ушло два месяца. Неплохой результат для человека, не имевшего высшего образования3.
Книга выйдет в марте 1898 года. Через полтора года на книжных прилавках появится новый опус будущего лауреата Нобелевской премии, посвященный войне в Судане. Это будет двухтомное сочинение, превосходившее по глубине, проработке и уровню подачи материала первую работу. Одновременно с совершенствованием стиля у Черчилля стал формироваться и свой взгляд относительно процесса работы над книгой. Как и большинство авторов, прежде чем приступить непосредственно к написанию текста, он составлял план будущего произведения: «Я пишу книгу, как строили Канадскую тихоокеанскую железную дорогу. Сначала я прокладыв