Вымокшая под дождем шинель была запятнана кровью и густо выпачкана грязью. Осунувшееся лицо обросло колючей щетиной, глаза запали. Он торопился в штаб.
Возле каменного моста Мячиков натолкнулся на командира и комиссара дивизии. Лизюков и Мешков стояли у дома и наблюдали за боем. Рядом с ними, на развилке улиц, наготове находился взвод танков.
Увидев Мячикова, комдив и военком были крайне удивлены.
– Вы откуда? – спросил Лизюков.
– Оттуда. Разрешите доложить? – Мячиков показал рукой за реку, в центр города.
– А где Новиков?
– Остался там. Он тяжело ранен.
– Немедленно в танк и спасайте Новикова! – крикнул Лизюков. – Иначе!.
Танк сорвался с места, проскочил через мост и, не сбавляя хода, понесся по главной улице в гору, мимо ворот прядильно-ткацкой фабрики, мимо горсовета, к тому месту, где остался Новиков.
Вражеские пули ударяли о броню и отскакивали, словно брошенная щедрой рукой горсть гороха. «Тридцатьчетверка» дважды проскочила по улице вперед и назад и возвратилась к мосту ни с чем. На том месте, где оставался Новиков, его не было.
Через час, когда наступление гитлеровцев было приостановлено, Лизюков, Мешков и военный прокурор дивизии вместе с Мячиковым прибыли в штаб в Ново-Федоровку.
– Теперь рассказывайте все по порядку! – приказал комдив.
И Мячиков рассказал.
Когда, отпустив машину, командир, комиссар и адъютант пошли к фабрике, усилившаяся автоматная стрельба их встревожила.
– Что бы это могло быть? – спросил комиссар, посматривая на командира.
Новиков недоуменно пожал плечами.
И вдруг из поперечной улицы появилась группа фашистов. Их было человек двадцать. Шли они налегке, в серо-зеленых мундирах и касках, упирая в животы приклады автоматов.
Трр-р-р!. Трр-р-р!. Трр-р-р!. – трещали короткие автоматные очереди.
Под одну из очередей первым угодил Николай Штейн.
Адъютант как бы споткнулся на бегу, взмахнул руками и камнем рухнул на тротуар. Затем приткнулся к углу дома и Новиков.
Автоматчики, выпустив вдоль улицы еще несколько очередей, перешли на другую сторону и не спеша направились вниз, к центру города.
Подбежав к командиру, Мячиков увидел его побледневшее лицо, с печальным, несколько растерянным взглядом.
– Алексей, оставь меня! – простонал Новиков. – Двоим пропадать незачем. Пробирайся скорее в штаб, организуй отпор врагу. Не отдавай фабрики.
На поперечной улице справа опять затрещали автоматы.
– Немцы! – выдохнул командир в ухо комиссару и свалился на бок…
Обернувшись, Мячиков увидел на той стороне улицы, метрах в ста от себя, вторую группу немецких автоматчиков. Их было человек пятнадцать. Фашисты громко галдели, они были пьяные.
– Уходи! – стиснув от боли зубы, сказал Новиков. Он проворно сунул за пазуху руку, извлек из нагрудного кармана гимнастерки партийный билет и орденскую книжку и протянул комиссару.
– Возьми, Алексей, сохрани. Не хочу, чтобы фашистская нечисть прикасалась к святыне грязными лапами. Уходи скорее! – повторил он. – Буду прикрывать. – В руках у него появился пистолет…
Опомнился Мячиков на северной окраине города, у кирпичного завода. Бой и вражеские автоматчики остались где-то позади…»[114]
У нас нет никакого права подвергать сомнению то, о чем поведал на страницах своей книги генерал П. Г. Кузнецов. Вместе с тем рассказ о том, что в город «ночью просочились немецкие автоматчики и сеют там панику», не выдерживает никакой критики, впрочем, как многое и другое. Не соответствует истине и рассказ о том, что военком полка Мячиков дважды проехал по улицам Наро-Фоминска на танке, пытаясь найти своего раненого командира. Нет никакого сомнения, что это не слова автора, а работа цензуры тех лет.
Не нуждается подвиг нашего народа, совершенный им в годы Великой Отечественной войны, в подобных сказках, не нуждается! Как говорится в одной русской пословице: «Лучше горькая правда, чем красивая ложь!» К сожалению, идеологи советских времен почему-то не понимали этого.
Фамилия подполковника П. В. Новикова выбита на братской могиле, находящейся около здания администрации Наро-Фоминского района, но у автора этих строк нет уверенности в том, что он похоронен именно здесь. Кстати, фамилии Н. Штейна на мемориальных плитах этой братской могиле нет, а ведь они погибли в одном месте.
После войны постановлением администрации города Наро-Фоминска одна из улиц города была названа именем Новикова.
По воспоминаниям ветеранов полка, подполковник П. В. Новиков и его ординарец Н. Штейн были любимцами всей дивизии. Они были созданы для того, чтобы быть рядом друг с другом: неунывающий, энергичный Новиков и жизнерадостный, не терявшийся в любой ситуации Штейн. Их роднил даже внешний вид настоящих защитников Родины. Война только началась, а на груди у каждого из них отливалось золотом по ордену Красного Знамени, которых они оба были удостоены в первый месяц боев, когда заслужить награду было ой как сложно!
Николай Штейн в предвоенные годы был известным боксером, став в 1938 году чемпионом СССР в легком весе. В статье, посвященной Н. Штейну в газете «Московский комсомольц», П. Макаров написал:
«Спартаковец Штейн пользовался в предвоенные годы большой популярностью. Пожалуй, это объяснялось тем, что Николай давал возможность увидеть красоту на ринге даже непосвященным в боксе. «Балерина» – прозвали его болельщики за легкую, танцующую походку на ринге»[115].
25 июля 1941 года в газете «Советский воин» на первой странице была помещена фотография Николая Штейна, чем он очень гордился, несмотря на то, что в предвоенные годы не был обижен вниманием прессы. К сожалению, его жизнь трагически оборвалась на улицах нашего города в тот роковой для них с П. В. Новиковым день – 22 октября 1941 года. Исходя из имеющейся информации, есть предположение, что они погибли недалеко от того места, где сейчас расположено здание администрации Наро-Фоминского района.
Начальник штаба 258-й пд полковник В. фон Рибен так описывает бой за Наро-Фоминск 22 октября 1941 года в книге, посвященной боевому пути дивизии:
«22.10.41
В 7.30 утра 478-й и 479-й полки находились в готовности к наступлению.
Но тут в дело вмешалась погода. Из-за плохой видимости налет авиации был перенесен примерно на 9.00. Время дошло до 10.40, когда удар авиации действительно дал результат. Однако за это время противник успел подтянуть значительные резервы. На восточном берегу Нары враг на широком фронте атаковал 1-й батальон 479-го пехотного полка со стороны дороги в сторону Горчухино, и отбросил его к Атепцево. Между тем 3-й батальон окончил свой обходной маневр и подошел к шоссе.
В это же время неприятель из Наро-Фоминска атаковал в западном направлении на участке 458-го пехотного полка.
После удара штурмовой авиации, действовавшие в центре 478-й пехотный полк и 2-й батальон 479-го пехотного полка ворвались в Наро-Фоминск. 2-й батальон 479-го пп еще до налета авиации смог вклиниться в южную часть города. К сожалению, русским удалось до подхода 5-й роты подорвать ж/д мост через Нару с помощью дистанционного подрывного устройства. Командир 6-й роты – лейтенант доктор Поллов, прикрывавший со своей ротой правый фланг 2-го батальона, переплыл с пистолетом в зубах Нару, и оттуда притащил на себе две плоскодонки. На них он переправил на противоположный берег несколько отделений.
Обер-фельдфебель Вейге пробрался к мосту через Березовку, по которому еще продолжали ходить в южном направлении грузовики. Уничтожив охрану моста, он захватил его неповрежденным. Тем временем лейтенант Поллов со своей ротой продвинулся по восточному берегу Нары к ж/д мосту и обеспечил своему батальону переправу по разрушенному железнодорожному мосту на восток.
После полудня обстановка в западной части города заметно обострилась. 3-й батальон 478-го пехотного полка продолжал вести тяжелый бой в районе нарофоминских казарм[116]. 1-й и 2-й батальоны обошли казармы стороной и с боем вышли к окраине города. Они могли бы пробиваться и дальше, но их попросили помочь 479-му пехотному полку в наступлении с южного направления.
В 12.10 из 458-го пехотного полка передали, что на его 3-й батальон с восточного направления движутся вражеские танки. Вскоре после этого поступило сообщение из 478-го пехотного полка о том, что его атакуют с северо-востока, и что уличные бои в Наро-Фоминске становятся все ожесточеннее…
К вечеру река Нара была достигнута во многих местах, а взаимодействие налажено между всеми полками. Однако в городе еще продолжало оставаться большое количество опорных пунктов, удерживаемых врагом.
Главным трофеем в Наро-Фоминске оказался большой хлебозавод[117] с огромным запасом хлеба. Наконец-то солдаты смогли вволю его наесться»[118].
Такова общая картина боя за Наро-Фоминск, имевшего место 22 октября 1941 года.
Тяжелые бои шли в этот день и на правом фланге армии, в полосах обороны 222-й сд и 151-й мсбр, за которую генерал М. Г. Ефремов испытывал особую тревогу. В это время бригада вела тяжелые, кровопролитные бои с противником на широком фронте, который временами достигал 14 км, что было ей явно не по силам. Батальоны не имели ни тактической, ни огневой связи друг с другом, поэтому штабу бригады было очень сложно управлять действиями подчиненных частей. За неделю непрерывных боев численность ее личного состава уменьшилась в шесть раз. В танковом батальоне из тридцати танков в строю осталось всего три. Положение ее мотострелковых батальонов по состоянию на утро 22 октября было следующим:
455-й мсб сдерживал наступление противника, обороняясь на восточной окраине Ново-Никольского.